«Мне нужно больше, — простонал Лир. — Больше сил». «У меня нет больше!» — Анины мысли задрожали, как готовое разлететься на осколки стекло. Хэллхейт чувствовал, как она сползает спиной по стене. Но нужно больше! Прикусив губу, чтобы не закричать, он протянул руку и сомкнул пальцы вокруг рукоятки валявшегося рядом меча — меча Медреда, на котором еще блестела кровь Лир. Неужели Никк сумел вынуть клинок из тела Лира одной силой мысли? Где он взял столько сил? Меч оказался слишком тяжелым для дрожащей руки. «Нужно больше, Аня!» «Где я возьму больше?» «А где ты брала силы раньше? Вспомни, как Даф смеялась над твоими шутками по дороги в Пайтити, как Никк целовал тебя под палящим солнцем в Забвеннике. Вспомни отчаяние Тейна, когда у него на глазах умер Нагал. Вспомни улыбку Амариллис, когда та погибла, защищая тебя». «Не могу, Лир…» «Вспомни, как ненавидела меня, когда я убил ту тифонку! Вспомни, как хотела меня убить, когда думала, что твой отец мертв! Аня… прошу, вспомни, как спасла мне жизнь, когда Даф еще не знала, кто я. Вспомни, что только благодаря тебе я жив до сих пор…» Вспышка. Внутри у Лира или вокруг него, или сразу повсюду, но боль внезапно исчезла и мышцы перестали дрожать, а затем… Мир рассыпался на миллионы осколков. * * * Дафне казалось, ее сердце замерзает. Ей не хотелось дышать — дышать больно, страшно и так грустно… Она догадывалась, что умирает. Была готова к смерти. Давно уже не мечтала о жизни долго и счастливо, ведь убийцы, как она, не живут счастливо, а в долгой жизни слишком много сожалений. Что-то вспыхнуло перед глазами. Может, умереть ради того, кого любишь, не худший конец истории. Может, умереть вместе с тем, кого любишь, хороший конец. Может, осколки кристалла сияют так ярко, потому что Дафне больше не холодно… * * * Никк слышал, как кричит Дафна, чувствовал, как теряет сознание Аня, и ощущал, как умирает Лир. Однако перед собой видел лишь Медреда — его мертвенно-бледное лицо с гримасой усмешки и обволакивающий их двоих, как ночное марево, мрак. Никк чувствовал, как эта черная энергия въедается ему в кожу, заменяя все его эмоции на холод и гнев. — А ты сильнее, чем кажешься на первый взгляд, — Медред наклонил голову, и в грудь Никка вонзилась невидимая стрела. Вонзилась и прошла насквозь, отставив горечь и отчаяние после себя. — Мне это даже нравится. Но Никк должен за всех отомстить! Ведь кроме него больше некому… Но тьмы слишком много, у Никка недостаточно сил, а если он используют эту тьму, то потеряется сам… — Мы могли бы объединиться, — продолжал Медред. Стрела и стрела, и стрела. — Живые натворили слишком много ошибок, а единственный способ указать на изъян — сделать изъяном каждого. — Ты предлагаешь мне… уничтожить собственный мир? — стиснув зубы, Никк отразил один удар, но пропустил два других. — Не уничтожить, нет, что ты! Сделать лучше. Усовершенствовать. Новая стрела прошла Никку прямо сквозь сердце. Сердце пропустило удар, Никк упал на колени. «Но если я не использую тьму, то не смогу отомстить». * * * Ане хотелось плакать, хотелось смеяться, хотелось умереть и хотелось жить. Внезапно всего стало слишком много: эмоций, воздуха, крови, света вокруг, тьмы внутри… Она снова стояла перед той дверью, которую не хотела открывать ей Ивэйн, и видела испуганную девчонку в том отражении. «…я слышу голоса звезд, ощущаю каждую клетку огромного мира, точно я — его часть». В ушах звенело, Аня понимала, что кричит, но слышала свой голос со стороны, будто это хрупкое, дрожащее тело принадлежало не ей. Однако этот мир принадлежит ей. Никто не смеет отнимать у Ани то, что ей дорого, никто не смеет решать ее судьбу за нее! «И любой, кто нарушит правила, пожалеет». * * * Кристалл, висевший под потолком, взорвался и разлетелся на сотни мелких осколков, каждый из которых замерцал, летя вниз и рассекая темноту, как звезды в ночи. Лир поднял клинок, всем телом ощущая, как высвободившаяся из кристалла энергия заставляет воздух вибрировать. У Ани получилось, она нашла силы. «Впервые в жизни я благодарен богам», — подумал Хэллхейт и чуть не рассмеялся. А потом увидел Никка, упавшего на колени. Рано благодарить богов. Перепрыгивая через обломки фонтана, забыв о боли и страхах, Лир кинулся на помощь. Сквозь серую пелену он видел Медреда; брат что-то говорил, и каждое его новое слово ударяло Никка в грудь невидимой волной. — Никк! — Лир взмахнул мечом, пытаясь рассечь черный вихрь, окруживший двоих, но тот тут же собирался обратно, не позволяя пройти. — Никк! — унося голос Лира с собой. Хэллхейт рубанул клинком снова — и снова. Безрезультатно. Да будут прокляты эти Лăры и все их измерения! Никк задыхался, по его рукам, как вены, бежали черные змейки, стремясь в сторону сердца, а тьма за спиной брата становилась лишь гуще. «Как, черт возьми, он вошел в мир живых?» — если бы только этот ураган остановился на миг, Лир бы достал мечом Медреда и отправил брата обратно в мир мертвых. * * * Никк больше ничего не чувствовал, ничего не слышал и ничего не видел, кроме затмевающей все его мысли тьмы. Ему хотелось сбежать из собственного тела — он потерялся, потерялся! И вокруг только мрак, мрак и мрак… — Ощущаешь, Никк? — звучал голос Медреда в его голове. — Как сердце медленно обращается в камень? Почему же ты сопротивляешься? Это не проклятье, а дар. Сколько возможностей дает смерть! И кто сказал, что, умерев, ты должен уйти бесследно? Кто сказал, что этот мир должен принадлежать живым? Никк искал выход из бездны, но выхода не было. Он хотел бежать, но не чувствовал ног, хотел кричать, но не помнил, как разговаривать. Мрак забирался в душу, отнимал одно за другим светлые воспоминания Никка и заменял на одиночество и темноту. Чем больше он противился, тем больше проигрывал. Тем больше забывал, кем о был и кем быть должен. — Добро и зло — это лишь еще одно правило, придуманное людьми. Вспомни, Никк, сколько раз ты нарушал правила? И как часто в такие моменты чувствовал удовлетворение? «Всегда», — подумал Никк. И сдался. Тьма его поглотила. * * * — Нет! Нет! — закричал Медред, но тьма уже покинула его сердце. Он больше ее не контролировал. «Нет!» — он так долго к этому шел, так долго собирал мрак по крупицам. Скитался, ненавидел и гнил, и наблюдал, как смеются живые — умолял и не мог до них дотянуться. Только он может управлять этой силой! Только ему подвластна смерть! Только он знает, как больно быть мертвым… Глава 28. Я люблю тебя Аня очнулась в тот самый момент, когда морок рассеялся. Она видела, как Лир пронзает клинком Медреда, и как черная вуаль утягивает того обратно во мрак. Пока Аня бежала вниз, она чувствовала разбитое на осколки сознание Никка — когда добежала, чувствовала лишь пустоту. — Никк! — она упала перед ним, прямо на камни, разодрав все колени, но не вспомнив про боль. — Никк? Он был без сознания, бледный как снег, но его покрытые черными венами руки обожгли Ане ладони. Весь горячий, как в лихорадке. — Никк? Слышишь меня? Он не слышал.