Часть 16 из 54 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Теории о чем?
– О похищении, о причине, по которой мы сюда пришли, – сказал Берни. – Граф думает, что настоящей целью была Принцесса.
– Какой в этом смысл?
– Для того, кто злится на произошедшее за кулисами выставки зверство, в этом может быть много смысла.
– Это отвратительное обвинение.
– Но ничего другого у нас нет, – сказал Берни. – Ничего другого, что я мог бы рассказать лейтенанту Стайну.
– Кто он?
– Детектив из Долины, расследующий это дело.
– Значит, я буду выглядеть плохо в глазах полиции – в этом истинный смысл вашей угрозы?
– Просто назовите имя.
– Какое имя?
– Свидетеля в Балморале.
Вафелька снова смотрела куда-то вдаль. Теперь к ней присоединился и мистер Ганз.
– Алдо Рени, – сказал он.
– Секретарь графа?
– Горничная проводит вас к выходу.
– Мы сами дойдем.
И мы ушли. Берни был тих и задумчив, я же облизывался. В большом холле-прихожей Берни остановился у столика, подобрал журнал и перелистнул страницы. На секунду он замер, а затем сунул журнал себе под рубашку.
Домой мы вернулись поздно. Берни устал, и под глазами у него появились темные круги, а я проспал всю дорогу, и был довольно бодр. Гудящий мотор, опущенная крыша, над головой полное звезд небо – мне всегда лучше всего спалось в дороге. Обычно в такое время Берни сразу шел в постель, на ходу раздеваясь и едва ли не засыпая стоя, но не сегодня ночью. Вместо этого он пошел в кабинет и открыл сейф. Оттуда он достал глянцевую журнальную страницу – фотографию Принцессы на шелковой подушке, которую дала нам Аделина, ту самую, на которой кто-то нарисовал мишень. Берни сел за стол, открыл журнал, который он забрал из дома мистера Ганза, полистал страницы, остановился.
Я подошел поближе и увидел, что одну из страниц вырвали, оставив только узкий неровный край с той стороны, где, как я знал по собственному опыту, были удивительно острые скрепки. Да, раз или два я жевал журналы, но это было давно, еще в щенячьем возрасте.
Берни положил глянцевую страницу с фотографией Принцессы на пустое место.
Она подошла идеально.
Глава десятая
Мы с Берни спали – Берни в своей большой кровати, а я поначалу у него в ногах, но затем посреди ночи я встал и ушел к входной двери. Там я лег, привалившись к ней спиной. Иногда такое со мной случалось, понятия не имею, почему. Слабый поток прохладного воздуха – ну, для Долины прохладного – дул сквозь щель под дверью, и это сложно объяснить словами, но я вроде как мог чувствовать, что происходит там, в ночи, хотя сам при этом и находился в стране сновидений. Во сне я всегда веселился. К примеру, сегодня я зашел глубоко в каньон и теперь бежал быстрой трусцой – так я могу бегать практически бесконечно – следуя за запахом жирной мускусной свиньи, как вдруг из пещеры на меня выскочил крокодил, и я прыгнул, целясь прямо в его щелкающие челюсти, но приземлился на огромного медведя, и…
Трень-трень. Телефон попытался прорваться в мой сон, а затем все – медведь, крокодил, весь каньон – рассыпалось на кусочки и истаяло, и я уже стоял на ногах.
Трень-трень. Наш телефон звонил посреди ночи, окна были темными, дом – полон теней. Я услышал сонный голос Берни, сухой и хриплый.
– Алло? Сьюзи? – короткое молчание, за которое я успел добраться до спальни. Берни сидел на краю кровати, прижав к уху телефон, и тер голову другой рукой. – Клаусон-Веллс? Этот город-призрак? Что ты делаешь… – произнес Берни. – Конечно. Ты имеешь в виду, утром или… – он замолчал. Я услышал голос Сьюзи, она говорила быстро, высоким голосом, но слов я разобрать не мог. – Сейчас? – сказал Берни. – Ты с кем-то? Я думал… – из трубки раздался щелчок. В следующую секунду Берни уже выбрался из кровати и натягивал штаны.
– Чет? – позвал он. – Чет?
Он стоял лицом ко мне, и вроде как смотрел прямо в мою сторону, но меня не видел: я никогда не привыкну к тому, какое у него плохое ночное зрение – такое же плохое, как и у всех людей, которых я когда-либо знал. Как они вообще так живут? Я подошел к Берни, виляя хвостом.
– Где же ты прятался? – спросил он, наскоро меня погладив. – Надо ехать, дружок.
Я подбежал к входной двери и принялся скрести порог с приятным скрежетом. Что-то будет: я это чувствовал. Я слышал, как Берни вошел в кабинет и принялся крутить кодовый замок на сейфе. Потом он вышел, на ходу засовывая револьвер за ремень. Мы были готовы.
Мы быстро ехали по дороге, а над нами простиралось ночное небо. Вначале обычное ночное небо Долины – темное и розоватое одновременно, беззвездное, но спустя некоторое время розоватость ушла, а звезды вернулись на свое законное место, как и тонкий серебристый серп луны. Я провел много времени, наблюдая за луной, так что у меня было множество возможностей увидеть, как она меняет форму, но все еще понятия не имел, что с ней происходит. Кто-нибудь вообще знает? Наверное, нет. Я слышал, как Берни рассказывал Чарли, что солнце – это еще одна звезда, но как это может быть правдой? Просто посмотрите, какое солнце большое и горячее, и какие звезды маленькие, а если они и теплые, я никогда этого не чувствовал. Ох, Берни.
Я отвел взгляд он неба и скосил на Берни глаза. Он сгорбился над рулем, крепко сжав его пальцами. Когда мы едем куда-то ночью, то обычно слушаем музыку, но не в этот раз. Сегодня только выл ветер, да хлопали мои уши. От этого в спине появлялось какое-то странное чувство.
Я придвинулся ближе к Берни.
Мы ехали по зигзагообразной дороге, поднимающейся в гору, все набирая скорость. Берни стремительно переключал передачи, шины визжали на поворотах. Мне нравилось. Интересно, если я вот так вот возьму дверную ручку в пасть, смогу ли я…
– Чет!
Интересная идея, но, наверное, сейчас не стоит. Мы спешили. Знаю ли я, почему? Что-то насчет Сьюзи и городов-призраков. Берни очень интересовали города-призраки, однажды мы даже почти вложили деньги в одного парня – похожего на того парня из «Сухого ущелья» с акциями на олово, если так подумать – который хотел выкупить целый город-призрак и что-то там с ним сделать, точно не помню, что. Хотя, может мы и сделали то вложение. Разве потом мы не пошли к мистеру Сингху? Наше финансовое положение тогда было полнейшей неразберихой, как, впрочем, и сейчас, но когда мы въехали на гору, я тут же обо всем этом забыл. Вдалеке в свете фар мелькнула пара узких желтых глаз. Я гавкнул, и они тут же исчезли.
– Чет? Что такое, приятель?
Я гавкнул еще раз, без какой-либо причины. Мы были на работе, ночью, и быстро мчались вперед. Могло ли быть что-то лучше? Сами скажите.
По другую сторону горы воздух стал прохладнее и свежее, а звезды засияли ярче. Мы свернули на узкую асфальтированную дорогу, ведущую через пустыню. Ого! Двигатель взревел. Я бы тоже так хотел, если бы только знал, как. Волосы Берни откинуло встречным порывом ветра. Эй! Его лоб был куда выше, чем мне казалось, но он все еще выглядел замечательно. Быстрее, думал я, давай быстрее, но тут вдруг машина странно накренилась.
– Ой-ей, – сказал Берни, сбрасывая скорость. – Это что такое было?
Я не знал. Этот коричневый с желтыми дверями порш был очень старым, еще старше, чем наш старый фиолетовый порш, который упал с обрыва, когда мы работали над делом Гулагова. В багажнике у нас лежали инструменты, но несмотря на то, что Берни был умнейшим человеком в мире, когда он брал их в руки, дело неизменно заканчивалось плохо. Пожалуйста, подумал я, только не сворачивай на обочину.
Берни свернул на обочину. Затем достал инструменты и открыл капот. Я ушел бродить вокруг: пометил круглый кактус, пару камней и обрывок картонки. К тому времени, как я вернулся, Берни уже склонился над двигателем и бормотал:
– Наверное, что-то с… Твою мать! – и раздалось постукивание, такое, будто некий инструмент упал куда-то внутрь машины. Я отвернулся и принялся разглядывать далекие холмы, низкие и округлые, еще более темные, чем черное звездное небо. Я просто ждал, когда это все закончится, и… стоп, а это что было? Вспышка света? Оранжево-желтая, мелькнула и пропала, но я сразу понял: это дульная вспышка – кто-то стрелял. Я видел много выстрелов в своей жизни, так что поверьте мне на слово.
– Чет! Хватит уже лаять!
Но как я мог перестать? Это была моя работа. Я лаял и лаял, пока Берни наконец-то не поднял голову от содержимого капота и не посмотрел в том направлении, куда я так настойчиво указывал – в сторону темных холмов.
– Чет? Что такое? Что происходит?
Дульная вспышка, Берни! Кто-то стрелял в ночи. Я продолжил лаять, надеясь, что последует еще один выстрел, но все было тихо.
Берни раздобыл канистру чего-то и влил это в двигатель.
– Должно помочь на время, – сказал он, захлопывая крышку капота. Мы забрались в машину, и Берни запустил двигатель. – Что случилось, приятель? Ну, ну, успокойся.
Мы снова тронулись с места, но ехали уже не так быстро, как прежде. Двигатель вроде звучал нормально. Я негромко гавкнул еще несколько раз. Мы ехали приблизительно в нужном направлении – если не точно в точку, откуда стреляли, то, по крайней мере, по направлению к низким холмам. Скоро фары осветили дорожный указатель. Берни притормозил, и я разглядел его: деревянный знак, скрюченный и обветшалый, выцветший до молочно-костяного цвета.
– Клаусон-Веллс, пять километров, – прочитал Берни вслух.
Мы свернули на пыльную проселочную дорогу и теперь ехали точно в том направлении, где я видел дульную вспышку. Машину трясло, и Берни сбросил скорость. Я был не против – если машина сломается на пустынной дороге, дальше идти нам придется пешком.
– Как-то раз я вез скот через Клаусон-Веллс, – сказал Берни. – Здесь единственный источник воды на триста километров вокруг, – он замолчал, а потом добавил, – Если и он еще не пересох.
Бедный Берни. Он так беспокоился о воде – готов поспорить, сейчас он заговорит о водоносном горизонте – но всякий раз, когда он открывал кран, вода исправно текла. Как вообще с ней могут быть пробле…
– Один-единственный водоносный горизонт на весь чертов штат! Да почему никто не может…
Голос Берни снова затих, но я знал, что он продолжает говорить сам с собой, только молча. Я всегда был уверен, что люди частенько этим занимаются, у них вообще проблема с тем, чтобы заставить свой разум на секундочку заткнуться. У меня такой проблемы не было – я мог отключить голову быстрее, чем натянуть шляпу, что бы это выражение ни значило.
Низкие холмы были все ближе. Свет фар все чаще выхватывал из темноты всякие человеческие штуки: пивные банки, колесные диски, ленты туалетной бумаги, зацепившиеся за колючие растения, потом еще один указательный знак: этот лежал на земле и был испещрен маленькими круглыми дырочками.
– Тут сказано: «Дикий Билл Хикок был у нас проездом и устроил неплохую перестрелку», – сказал Берни. Опять Хикок? Может, он был бандитом? Похитителем Принцессы и Аделины? И – ого! Он стрелял в Клаусон-Веллсе? А я совсем недавно видел вспышку от выстрела! Должно быть, парень вернулся назад и снова затеял стрелять. Преступники вообще редко меняют свои привычки – почти никогда. В нашей работе ты довольно быстро этому учишься.
– Чет! Тише, приятель. Да что на тебя нашло?
Я постарался замолчать, но это было непросто. Я знал: мы все ближе. А Берни это понимал? Я взглянул на него: Берни склонился над рулем, так сильно сжав пальцы, что костяшки побелели; впрочем, в свете приборной панели они отливали зеленым. Да, он тоже знал. Все-таки мы с ним были партнерами. На всякий случай я проверил его ремень – на случай, не взял ли он ложку в ножевую драку – и убедился, что револьвер висит, где ему и положено. Настроение у меня было такое, что я с нетерпением ждал, когда Берни начнет палить направо и налево. Мы были ко всему готовы.
Дорога внезапно расширилась, и мы выехали на улицу, застроенную деревянными строениями. Большинство из них были обветшалыми, а некоторые и вовсе вот-вот грозили обвалиться. Перед нами прокатился большой шар перекати-поля, мелькнув в свете фар, и исчез в темноте. В прошлом я провел много веселых минут, преследуя перекати-поле, однажды даже…
Перед одним из зданий – таким, с качающимися туда-сюда дверьми – была припаркована машина. Такие двери были в каждом вестерне, которые мы с Берни когда-либо смотрели. Значит, это был салун, а в салуне всегда происходят драки и летит во все стороны мебель. Я узнал и машину – желтый фольксваген-жук, в бардачке которого всегда лежит печенье, автомобиль Сьюзи. Берни остановился рядом и заглушил мотор. Он достал из бардачка фонарик и повернулся ко мне, прижав к губам палец. Я знал, что это значит.
Мы выпрыгнули из машины бесшумно, словно ночные тени. Ветер тихонечко завывал где-то в верхушках деревьев. Ой-ей. Берни что, хромает? Да, совсем немножко. Такое иногда случалось после долгих поездок – и все из-за его травмы. Я замедлил шаг и теперь шел чуть позади.
Мы подошли к машине Сьюзи. Окна были открыты, и Берни заглянул внутрь, не включая фонарик. Я чувствовал запах печенья. И еще – запах Сьюзи, очень приятный запах: мыло, лимон, и что-то еще, чем пахла одна только Сьюзи. Запах просачивался через окна слабыми волнами, и погодите-ка минутку, кажется, тут пахло еще…