– Лес? – попросил шериф. – Заткнись. В этом я был согласен с шерифом. Я видел мельницы и знал, как они работают, но понятия не имел, причем тут Берни. – И из-за возможного участия ФБР вам стоит быть готовыми к тому, что все факты о слежке в салуне Клаусон-Уэллса выйдут наружу. – Какие факты? – сказал шериф. – В этом и заключается мой вопрос, – ответил Берни. – Давайте начнем с такого вопроса: что вы там делали? – Скажите ему уже, – сказал помощник шерифа. – Снова заведете свою сказку про поиск вандалов? – спросил Берни. – Не совсем то, что я бы сказал. – А как бы вы это сказали? – Мы проводили длительное расследование. – О вандализме? – Верно. – И в тот вечер вас предупредили. – Снова верно. – Кто? – Не знаю, как обстоят дела в большом городе, – сказал шериф, – но здесь, в глуши, мы защищаем наших информаторов. – От ФБР? – Что? – Простой вопрос, – сказал Берни. – Вы будете так же защищать своего информатора от ФБР? – Христос всемогущий, – сказал помощник шерифа. – Да почему он продолжает приплетать ФБР? – Из-за дела, над которым я работаю. – Я уже говорил вам, – сказал шериф. – Мы ничего об этом не знаем. – Ничего. Дырка от бублика. И снова бублики? Я попытался было разобраться во всех этих хитросплетениях, но все равно ничего не понял и широко зевнул. Помощник шерифа это заметил и тут же отступил на пару шагов назад. – А это никого волновать не будет, – сказал Берни. – Это дело быстро расширяется, и вас в него втянут, нравится вам это или нет. У нас тут похитили Аделину Боргезе и ее собаку Прин… – Мы уже… – …цессу, и это имеет международные последствия, что и привлечет ФБР. А теперь у нас еще и пропала журналистка Сьюзи Санчез… – Ее я тоже не видел, – сказал шериф. – О чем мы уже говорили. – Возможно, что и не видели, – сказал Берни. – Но не может быть, чтобы вы не видели машину, которая была припаркована прямо перед салуном, – Берни достал фотографию: Сьюзи, стоящая перед своим фольксвагеном-жуком. Шериф взглянул на фото и покачал головой. Помощник шерифа тоже покачал головой. Почему-то мне очень нравится смотреть, когда люди делают это одновременно, так что на время я выпал из беседы и пропустил следующую часть разговора. – …мы не обсуждали раньше, – говорил Берни, когда я вернулся в реальность. – А именно, ту хижину на холме около города. Кому она принадлежит? – Хижина? – переспросил шериф. – Какая хижина? – переспросил помощник шерифа. Берни улыбнулся. Понятия не имею, почему, но это выглядело довольно странно, учитывая, что у него на челюсти все еще выступали гневные мускулы. – Я упоминал, где работает Сьюзи Санчез? Репортер в «Трибуне Долины». Никто не знает, где она сейчас, но она работала над статьей о похищении Аделины Боргезе, а последний звонок, который она сделала, был совершен из Клаусон-Уэллс. Вы понимаете, что это значит? – шериф и его помощник молчали. – Ваш маленький округ окажется в свете софитов, – сказал Берни, – И очень скоро. – Каких еще софитов? – спросил помощник шерифа. – Нам нужно просто взять этого парня и… Шериф поднял руку. – У него просто такая манера разговора. Возможно, ее не помешало бы немного улучшить. – О ком мы говорим? – невозмутимо спросил Берни, все еще улыбаясь. – Так-то, – сказал шериф. – Возможно, именно поэтому мы и попадаем в подобные недоразумения. Но я бы не хотел, чтобы кто-то думал, будто наш департамент замешан в чем-то, кроме исключительно законных расследований. – Он гребаный частный детектив, – сказал помощник шерифа. – Ничего он… Шериф снова поднял руку. – Лес? – на этот раз добавил он, и помощник заткнулся. – Вернемся к той хижине, о которой вы упомянули. Нам ничего о ней неизвестно, нравится вам это или нет. Но, вероятно, она может принадлежать тому же парню, который владеет городом-призраком. – Кто-то владеет Клаусон-Уэллсом? – спросил Берни. – Ну разумеется, – сказал шериф. – В планах даже имеется сделать его туристической достопримечательностью. – Имя владельца? – спросил Берни. – Нужно посмотреть, – сказал шериф. – Какой-то инвестор из Вегаса. Берни разом перестал улыбаться. – Шерман Ганз? – спросил он. – Да, – сказал шериф, и его брови приподнялись. Обычно это было хорошим – для нас – знаком. – Зачем спрашивать, если и так знаешь ответ? Глава шестнадцатая – Не знаю точно, что за игру ведут шериф и его помощник, – сказал Берни, пока мы садились в машину и уезжали прочь из Нигдевилля, – но одно я знаю точно: от этого всего дурно пахнет. Это, конечно, было правдой, и не хочу принизить Берни – чего бы я никогда не стал делать! – но обоняние обычно не являлось его сильной стороной. Все-таки Берни полон сюрпризов. А что может быть лучше? Мы ехали в порше, у нас было дело, под колесами лежала двухполосное шоссе, простирающееся куда хватало глаз, над головой висело ярко-голубое небо. Чего-нибудь перекусить – и жизнь стала бы просто идеальной. Когда я ел в последний раз? Вспомнить я не мог. Мысли у меня разбрелись, и теперь я в основном перебирал запахи различных блюд, которые мне нравились. Например, стейк – особенно с коричневым соусом. Бургеры, особенно бургеры с беконом, да и просто бекон сам по себе. Вообще запах самого обычного бекона, шипящего на огне – один из самых чудесных ароматов в жизни. Вероятно, вы этого не знаете, потому что обоняние у вас больше похоже на обоняние Берни, но есть два вида запахов: запахи, которые нужно найти, и запахи, которые находят вас сами. Запах бекона находит меня каждый раз. Берни любит хрустящий бекон, и он всегда сначала достает со сковороды мой, потому что мне нравится бекон сочный, с большим количеством белых жирных частей. Очень вкусно. По правде говорят, сырой бекон тоже весьма неплох – это я узнал после того случая, когда мне как-то раз совершенно случайно попалась упаковка деликатесов, только что с фермы, большая, размером на всю семью, и… – Чет? Хочешь есть? Что думаешь насчет пикника? Я бы и сам не против устроить небольшой… Тише, тише, приятель. Берни съехал с дороги, поднялся на небольшую возвышенность и остановил машину. Я люблю пикник, и Берни всегда следит за тем, чтобы мы останавливались в каком-нибудь месте с хорошим видом. Он открыл багажник, достал нашу газовую горелку и холодильник, и вскоре на открытом огне уже шкворчали сосиски. Еще спустя несколько минут мы ели эти сосиски и любовались пустыней. Люблю сосиски, они почти такие же вкусные, как бекон, и такие блестящие от жира, просто идеально. Как оказалось, мы с Берни оба умирали с голоду. После этого Берни принялся за блестящее яблоко. Яблоками мы обычно друг с другом делимся. Он откусил несколько раз, а затем сделал шаг назад и бросил огрызок так далеко, как только мог – а это очень далеко. Я, конечно, пришел в движение, как только он вскинул руку, и огрызок яблока еще катился по каменистой земле, когда я подобрал его и побежал обратно к Берни. Игра в «принеси» с яблоком немного отличается от версии с мячом, потому что после нее, в сущности, мне нечего приносить Берни обратно. Так что я просто встал рядом, без всякой особой причины чувствуя себя хорошо. Берни меня погладил – быстро так, немного рассеянно, что значило, что мыслями он сейчас где-то еще. – Я просто не знаю, Чет, – сказал он, глядя на двухполосную дорогу. – Что было бы логично сделать дальше? Поехать в Вегас, – он взмахнул рукой. – Вот туда. Но это не чувствуется правильным вот здесь, – он постучал себя по груди. Тут я был с ним согласен: в своей груди я не чувствовал ничего, кроме мерного «тук-тук-тук», но оно было там всегда. Берни принялся собираться. Издали донесся звук ревущего мотора, и это был мотоцикл, а не машина. Затем я заметил отсветы на асфальте, далеко-далеко, там, где земля соприкасалась с небом. Мы запрыгнули в машину. Берни повернул ключ, помолчал немного и спросил: – Что-нибудь слышишь? Ох, Берни. Он вгляделся в дорогу. Эй! Внезапно мотоцикл оказался куда ближе, чем прежде, и я мог различить маленькую фигурку водителя, низко склонившуюся к рулю. – Забавно выглядит, да? – сказал Берни. Не успел он это проговорить, как мимо пролетел мотоцикл, и голова Берни резко повернулась в его направлении. – Это что, Нэнси? Я не знал. Я в общем-то почти ничего не видел: я был слишком впечатлен ревом двигателя и запахом выхлопных газов. Берни вдавил педаль в пол, и мы выехали на дорогу, устремившись в погоню. Мне нравится, когда мы кого-то преследуем, особенно, когда мы на порше. Никто от нас не скроется, детка, о нет. Ладно, это была не совсем правда: как-то высоко в горах я преследовал одного из людей Гулагова, и он сбежал, правда, ненадолго, и то только потому, что наш порш сорвался с обрыва. Но то был старый порш, может быть, не такой старый, как этот порш, но зато он был похуже: что-то там про компрессирование, я точно не помню, как именно говорил Берни. Я тогда просто сидел и наслаждался видом того, как Берни и наш автомеханик, Никсон Панеро, работали над двигателем, повсюду разбрызгивая маслянистую черную жидкость.