– Ты убивал плохих парней на войне? – Да. – А сколько? Берни облизнул губы. Я видел, как это делают многие люди, в том числе почти все, кого Берни допрашивал, но ни разу не видел, чтобы губы облизывал сам Берни. – Точно не знаю. – Двух? – Больше двух. – Девять? – Меньше девяти. – Где-то между? – Да. Повисло молчание. Затем Чарли сказал: – Это не очень много, пап. Берни отвернулся, глядя в окно, а Чарли допил остатки молока, и на лице у него остались белые усы. Они мне очень нравились! – Из-за чего случилась война? – спросил он. – Не уверен, – ответил Берни. – И не уверен, что кто-то это знает. – Но она все равно случилась? – Некоторые войны так устроены – настоящие причины появляются позже, – сказал Берни. – Как насчет того, чтобы выйти на улицу и поиграть в мяч? – Научи меня, как бросать закрученный мяч. – Ты еще слишком молод, чтобы бросать закрученный мяч. – Но мне нужно научиться делать бросок с переменой скорости. – Я научу тебя, как бросать каттер. – Как Ривера? – Совсем как Ривера. Или что-то в этом духе, я плохо слышал, потому что уже сидел у входной двери и ждал так терпеливо, как только мог. Глава восемнадцатая – Почистил зубы? – спросил Берни на следующее утро. – Да, – сказал Чарли. – Потому что я не слышал. чтобы ты сплевывал зубную пасту, – продолжил Берни. И что? Берни вообще много не слышал, но подождите-ка, я ведь тоже ничего не слышал! Эй, а Чарли тот еще хитрец! Он рассмеялся. – Иди почисти зубы, – велел Берни, и Чарли ушел в ванную комнату, а мы с Берни прошли в кабинет. Он снял со стены фотографию Ниагарского водопада, открыл сейф и достал из него конверт. – Что там? – донесся голос Чарли из дверного проема. – Быстро ты, – сказал Берни. – Сколько зубов ты почистил? – Все, пап. Хочешь понюхать мое дыхание? – Нет, спасибо. Почему нет? Звучит как отличная идея. Я бочком подобрался к Чарли. – Что в конверте? – спросил он. Несколько секунд Берни пристально его рассматривал, а затем вручил ему конверт. Чарли открыл клапан и достал из него журнал и фотографию Принцессы с нарисованной на ней мишенью. Это напомнило мне о мишени в пустыне и о самолете, который с воем и визгом упал с неба, и часть разговора я пропустил. Когда я снова вернулся в реальность, Чарли уже открыл журнал и вложил фотографию на место вырванной страницы. – Подходит, – сказал он. – Похоже на то, – согласился Берни. – Это улика? – Я считаю, что да. – А в чем дело, пап? У этой маленькой собачки проблемы? – Возможно, – сказал Берни. – И что ты собираешься делать? – Найти ее. – Можно мне с тобой? Берни улыбнулся. – А как же школа? – Я потом напишу об этом сочинение. – Идея хорошая, но нет. Мы отвезли Чарли в школу, а потом заскочили к Никсону Панеро. Никсон Панеро был одним из самых полезных знакомых, что было странно, потому что когда-то мы посадили его за решетку на год или два. Он владел автомастерской и большим гаражом, которые стояли за длинной, заставленной машинами автопарковкой в плохой части города. Мой старый приятель Спайк лежал у груды покрышек. Он увидел нас и немедленно бросился навстречу – ну, не то чтобы прямо бросился, потому что Спайк уже долго пожил на этом свете, и его сердитая морда совсем побелела с возрастом. Теперь он стоял напротив машины, вздыбив шерсть, и заливался лаем. Спайк все еще мог произвести впечатление: он был частично ротвейлером, частично питбулем, а частично кем-то еще, и вид у него был пугающий. Мы вышли из машины, и Берни отправился в офис. Спайк не обращал на него ровным счетом никакого внимания: его интересовал только я. Он подошел прямо ко мне, оскалил зубы, ставшие желтовато-коричневыми, и все еще на удивление быстро бросился вперед, целясь мне в шею. Но недостаточно быстро, не так быстро как – оп! В мгновение ока старину Спайка схватили за шею. У его шерсти был отвратительный привкус моторного масла, так что я быстро его отпустил. Отступив на пару шагов назад, Спайк зарычал, и я зарычал в ответ. Спайк продолжил рычать. Я не уступал. Он повернулся, дошел до стопки шин и лег, не сводя с меня глаз. Я двинулся к отсекам, где работали механики, напоследок оглянувшись через плечо. Да, Спайк был одним из моих лучших друзей, но доверять ему было нельзя. Порш уже стоял на подъемнике, а Берни с Никсоном стояли под ним, глядя вверх. – Повтори-ка еще раз? – сказал Берни. – Тебе это дорого обойдется, – сказал Никсон. – Это я уловил. Я имел в виду часть о том, что вообще случилось. Никсон объяснил Берни, в чем дело, но большую часть его речи я пропустил – отчасти из-за всех этих странных непонятных слов, но главным образом потому, что Никсона сложно было понять из-за того, что во рту у него всегда была большая порция жевательного табака. – Но я думал, ты уже все проверил, пока машина была у тебя на стоянке, – сказал Берни. – До того, как деньги поменяли владельца, если ты понимаешь, о чем я. – Ну конечно, я все проверил, – сказал Никсон и сплюнул на асфальт мерзкий комок. – Но как я уже говорил, с этим антиквариатом ничего обещать нельзя. Такие машины темпераментны, как престарелые голливудские звезды. – Не знал, что ты любитель кино. – Самый большой, – заверил его Никсон. – У меня есть все фильмы с Бетт Дэйвис. Каждый гребаный фильм, – он постучал гаечным ключом по днищу машины. – Хочешь, чтобы я этим занялся, или нет? Берни уставился на Никсона с открытым ртом. Он закрыл его, снова открыл, потом сказал: – Да.