– Ты, – сказал он. – В глазах закона ты виновен точно так же, как и тот, кто спустил курок. – Диско понимает это, – сказал шериф. – Поэтому он и сотрудничает. Верно ведь? – Ага, – сказал Диско. – Сотрудничаю на полную. Молчание. Я услышал, как в стенах скребется какое-то маленькое существо. – Вот и все, – сказал шериф. – Вопросы, джентльмены? – Какой в этом смысл? – спросил Берни. – Простите? – он пристально посмотрел на Берни, и тот ответил точно таким же взглядом. – Хорошо, – сказал Берни. – Вопрос нашему любителю собак. – Всегда питал к ним слабость, – сказал Диско. – Тогда как так получилось, что зная истинное лицо Турмана – это ведь случилось после убийства Аделины Боргезе – ты продал ему Чета? Диско посмотрел на меня. Я посмотрел на него в ответ. – Прости, парень, – сказал он. Эй! Он ведь передо мной только что извинился? Разве это не делает его хорошим парнем? Почему тогда он был в наручниках? Диско повернулся к Берни. – Деньги. – Какая неожиданность, – сказал Берни, вставая. Я тоже встал. – У нас все. Лейтенант? – С меня хватит. – Спасибо, джентльмены, – сказал шериф. – Появятся дополнительные вопросы – не стесняйтесь. Мы вышли на улицу. Воздух был просто замечательный. – Ну? – спросил лейтенант. – Это ты мне скажи. – Я вернусь и сообщу все это Турману и Крэшу. – Они ничего не скажут, – ответил Берни. – Диско сознался первым. Остальным ловить уже нечего. – Тогда у нас все еще остается дело, которое, на мой взгляд, вполне еще можно раскрыть, – сказал лейтенант. – Да? – ответил Берни. Я оглянулся на участок, из которого мы только что вышли, и увидел, что Лес наблюдает за нами из окна. Мы запрыгнули в машину и уехали. – Все, что у нас есть, – сказал Берни, – это вот что: Сьюзи была жива, когда ее машину закопали. Иначе бы она лежала в ней вместе с Аделиной. И если она была жива тогда, то почему бы ей не быть живой и сейчас? Ответа на этот вопрос я не знал. К тому же, я все еще пытался понять, был ли Диско хорошим или плохим парнем. Через некоторое время я вспомнил о напавшем жоре и о том, как он не поделился последней колбаской «Слим Джимс». Значит, Диско все-таки плохой парень?.. Глава двадцать седьмая Время от времени мы встречались с окружным прокурором Долины, с Седриком Букером. Не знаю, что такое окружной прокурор, но точно что-то важное, поэтому я всегда старался вести себя как можно лучше, и с Седриком это было просто, поскольку я нравился ему, а он нравился мне. Мы встретились с ним в маленьком парке в центре города, недалеко от суда, того самого, где мне доводилось выступать свой первый и пока единственный раз. Седрик был интересным парнем, самым высоким человеком, которого я когда-либо видел вблизи. Давным-давно он был ведущим игроком в баскетбольной команде колледжа Долины. Берни говорил, что он мог бы стать профессионалом, если бы умел вести мяч спиной к кольцу, что бы это ни значило. По правде говоря, я никогда особенно не интересовался баскетболом, поскольку с баскетбольным мячом было совершенно невозможно играть, как я, наверное, уже упоминал. А я уже рассказывал про историю о полицейской Спортивной лиге и о том, как я немного сдул этот мяч в размерах? Если нет, то расскажу как-нибудь в другой раз. Седрик и Берни пожали друг другу руки. Седрик прилично возвышался над Берни, в его огромной ладони рука Берни исчезла почти полностью. Видеть, как Берни смотрит на кого-то сверху вниз было непривычно, а потому довольно забавно. – Как поживает вещественное доказательство А? – спросил Седрик, наклоняясь, чтобы меня погладить. – У меня для тебя кое-что есть. Кое-что есть? Для меня? – Меня всегда поражало, как высоко он может прыгать, – продолжил Седрик, стряхивая что-то, возможно, крошечный кусочек грязи, с плеча своего пиджака. Ой-ей. А что это там? Небольшая прореха в ткани? – Господи, – сказал Берни. Седрик рассмеялся и достал теннисный мяч, который до этого прятал в ладони. Совсем еще новый, только что распакованный – я чувствовал это по запаху. Затем он сделал шаг назад, размахнулся и бросил мяч – очень далеко, но не так далеко, как Берни. У Берни была твердая рука, и он раньше выступал за Армию, и если я этого еще не упоминал, то это я зря. Я взмыл в воздух. Что может быть лучше, чем гнаться за теннисным мячом? Разве что ловить преступников за штанину, но на этом все. В некоторые дни я могу бежать быстрее, чем в другие – хотя я всегда очень быстрый – понятия не имею, почему, и сегодня был один из таких вот быстрых дней. Я летел над лужайкой, словно пуля, вы бы только видели. Я догнал мяч, когда он подпрыгнул в последний раз и вот-вот собирался покатиться по траве, подхватил его, одним движением развернулся и помчался обратно через парк, прижав назад уши. Наконец я затормозил, заставив траву вокруг пойти волнами и чувствуя, как под лапами потрескивает сминаемый газон, и бросил мяч к ногам Седрика. – Пришел отчет баллистической экспертизы, – сказал Седрик, наклоняясь, чтобы поднять мяч. Я услышал пощелкивание, которое исходило от его колен. У людей иногда такое бывало, я слышал. Еще бы, они ведь вынуждены день за днем передвигаться только на двух ногах. – И? – спросил Берни. – Калибр 7.62х63 миллиметра. – Оружие уже нашли? – Еще нет. Стайн ищет, как и шериф Рио-Локо. Седрик снова бросил мяч, может быть, еще дальше, чем раньше. Бросай как угодно далеко, Седрик! Я снова полетел вслед за ним, полностью сосредоточившись на беге. Но что это? Один из моих ребят, член нации внутри нации, выскочил из ниоткуда и тоже взял курс на мой теннисный мяч. Как и у порше, у меня есть овердрайв – так всегда говорит Берни. Я переключился на свой овердрайв, и мои лапы вообще практически перестали касаться земли – ощущение трудноописуемое – пронесся через парк и прыгнул на мяч, который теперь катился по земле. В тот же самый момент другой парень – довольно большой и уродливый, с длинными ногами и целой кучей слюней – тоже прыгнул вслед за мячом. Затем у нас случилась небольшая неразбериха, а когда все закончилось и клубы пыли рассеялись, я подбежал к Седрику и бросил мяч у его ног. Седрик посмотрел на него и сказал: – Надо было принести еще один мяч. – Ты не ответил на мой вопрос, – сказал Берни. – На который из них, Берни? Я насчитал уже около полудюжины. – Что, если никакого оружия так и не найдется? Седрик вздохнул. – Иногда все идет так, как идет, – сказал он. – Это что? – спросил Берни. – Коан? Коан. Да, знакомое слово. Некоторое время назад мы работали над разводом Берта и Стейси Коэн, и это была одно из наших худших дел. Получится ли у меня когда-нибудь забыть, что случилось после того, как то бриллиантовое кольцо смыли в унитаз? В общем, если Коэны были в этом замешаны – особенно Берт – я в этом участвовать не хотел. – Какой у тебя IQ? – спросил Седрик. – Понятия не имею, – ответил Берни. – В армии должны были проверять. – Ну тогда ты сможешь выяснить это благодаря Закону о свободе информации, – сказал Берни. – К чему ты клонишь? – Иногда люди бывают слишком уж умными, – сказал Седрик. – Такая вот у меня точка зрения. – То есть? – То есть: у нас есть признание подозреваемого. У подозреваемых нашли Принцессу – все благодаря вам. Рядом с их стоянкой нашли закопанное тело – тоже благодаря вам. Мы нашли транспортное средство, использованное при похищении – зеленый пикап. Не бывает идеальных расследований, но есть расследования, проведенные хорошо, и в таких расследованиях количество улик рано или поздно достигает переломной точки. По моему мнению, мы этой точки уже достигли. Словом, Берни, не надо слишком мудрить. Дело солидное, – Седрик подобрал то, что осталось от мяча, и бросил его еще раз. На этот мяч полетел не очень далеко, и не отскочил от земли, а просто приземлился с мягким стуком. Я неторопливо подошел к нему и взял в пасть. Да, совсем недалеко – я все еще слышал их разговор. – Ни идентификационного номера, ни регистрации, ни номерных знаков, – говорил Берни. – Водитель Боргезе… – Седрик раскрыл какое-то устройство и принялся нажимать на кнопки. – Руи Сантос приехал, чтобы взглянуть на пикап. Он его опознал, а также сказал, что не помнит никаких номерных знаков на транспортном средстве, в котором приехали водители. – Тогда почему он не вспомнил его раньше? – Такое случается. – А что насчет Нэнси Малон, тренера? – Сказала, что цвет вроде бы похож, но в остальном она не уверена. Как по мне, она все еще немного травмирована произошедшим. – В каком смысле? – Много плачет, все в таком роде. – Нэнси? – Тебя что-то в этом удивляет? – Не похожа она на такой тип людей.