– Тип людей, которые расстраиваются из-за жестокого преступления, произошедшего прямо у них на глазах? А бывает другой тип людей? – Седрик пристально посмотрел на Берни, и Берни пристально посмотрел на него в ответ. – Не все такие черствые, как ты. – Если ты думаешь, что я черствый, то ты неправильно выбрал работу. – Не надо на меня кидаться. – Я не кидаюсь на тебя, Седрик. Просто пытаюсь удержать. – От чего? Мне не понравился тон, которым они разговаривали, хотя я и затруднялся сказать, чем именно. Вдруг я обнаружил, что разжевал остатки теннисного мяча и, возможно, их проглотил. Сразу же после этого я почувствовал себя как-то нехорошо. – От совершения большой ошибки, – сказал Берни. – Сьюзи Санчез все еще пропала без вести, помнишь? А это значит, что мы все еще можем ошибаться. Серьезно ошибаться. – Мне не нужно, чтобы ты за мной присматривал, – сказал Седрик. – И о Сьюзи напоминать тоже не нужно. Сегодня утром мы предложили Крэшу сделку – снизить обвинение до непредумышленного за любую информацию. – И что? – Его адвокат был с ним в комнате – Крэш и Турман сразу же потребовали защиту – и практически прямо велел ему согласиться на сделку, но Крэш сказал, что он ничего не знает и никогда не слышал о Сьюзи. Затем он разразился тирадой о том, что сделает с Диско, если тот когда-нибудь попадется ему в руки. – Может быть, он говорит правду, – сказал Берни. – Хочешь сказать, что во всем, что случилось в Клаусон-Уэллсе, виноват один только Турман? – Возможно, но я не это имел в виду. – Тогда что? – Сделай для меня одну вещь, – сказал Берни. – Даже близко не подпускайте шерифа Рио-Локо ни к Крэшу, ни к Турману. – Не могу этого обещать, – сказал Седрик. – Но я буду в комнате вместе с ним. – И дай мне знать, если он или помощник шерифа даже просто захотят с ними увидеться. – Помнишь вашу маленькую ссору? – спросил Седрик. – Она не помогает тебе здраво думать. Тишина. Берни слегка выпятил подбородок, и Седрик сделал то же самое. – Кроме того, – сказал Берни, – если вы найдете винтовку, мне нужно об этом знать. – Это три вещи, Берни. А ты сказал про одну. Я зашел за мусорный бак и вытошнил то, что осталось от теннисного мяча, и после этого почувствовал себя лучше. Некоторое время мы ехали молча. Потом Берни сказал: – Миллиона два-три. Господи. Вот и вся история. Правда? Вся история? Я ничего не понял, и потому подождал продолжения. Его не последовало. Может быть, тогда музыку поставить? Но Берни и ее не включил. Его руки крепко сжимали руль, да так, что костяшки пальцев побелели. – Нужно сделать шаг назад, – говорил он. – и посмотреть на общую картину. Почему мне всегда нужно себе об этом напоминать? Берни отлично умел задавать вопросы, мог любого человека заставить нервно ерзать на стуле – что для нас всегда оборачивалось успехом. Однако иногда он применял эту способность против самого себя, и это было плохо. Я немного подвинулся и положил лапу ему на ногу. – Чет, я за рулем. Я убрал лапу. – Прости, приятель, – сказал он и потрепал меня по голове. – Просто это дело такое… – его голос затих. Мы ехали по центру города. Тени небоскребов косо ложились поперек улицы, закрывая небо, из-за чего я чувствовал себя словно в клетке. – Общая картина, – сказал Берни, когда мы повернули за угол и подъехали к огромному куполообразному зданию, которое я сразу узнал – Метро Арена. – Общая картина – Сьюзи не было в машине. Это значит, что она где-то там, Чет, я это чувствую. Однажды я был в Метро Арене – еще до того, как хоккейная команда уехала из города, мы с Берни работали над делом, связанным с каким-то сумасшедшим фанатом. Хоккей – самая странная игра, которую я когда-либо видел. Не имеет никакого смысла, плюс все фанаты оказались сумасшедшими. Я точно не помню, но, может быть, нам даже не удалось найти нужного сумасшедшего фаната и закрыть дело, что случалось очень редко, почти никогда. Кроме того, мне пришлось выйти на лед, предположительно – чтобы получить угощение. Лед! Позвольте сказать вам: больше никогда. Одного раза было более чем достаточно. К тому же, от игроков очень плохо пахло, а шайба была не слишком-то и вкусной. Парковка Метро Арены была огромной, и в данный момент – почти пустой, с одними только бесконечными рядами металлических фонарных столбов. По какой-то причине вид всех этих фонарных столбов заставил меня начать волноваться. Как только мы вышли из машины, я пометил сначала один, потом второй, потом еще, и… – Чет! Ну бога ради! Мы направились к большим дверям, ведущим внутрь здания. Прежде чем нам удалось к ним подойти, распахнулась дверь поменьше, и из нее вышел Альдо, таща в руках чемодан. Он был одет в пиджак и галстук. Галстуки – очень интересные штуки. Особенно мне нравились те, которые свободно, как бы приглашающе раскачивались. У Берни был галстук для выхода в суд, красивый галстук, украшенный кактусами. Он висел в шкафу, и добраться до него я никак не мог. – Отправляешься в путешествие? – спросил Берни. Альдо кивнул. – Они меня уволили. – Граф? – И Нэнси, – сказал Альдо. – В основном Нэнси. Они сейчас внутри. – И что они там делают? – спросил Берни. – Все мероприятие начнется только завтра. – Репетируют церемонию открытия, – сказал Альдо. – Шоу будет посвящено памяти Аделины. Я слышал… – голос Альдо начал звучать как-то забавно, и глаза у него увлажнились. Меня это удивило – Альдо ведь был большим и сильным парнем. – Я слышал, вы поймали убийц, – сказал он. – Спасибо. Берни кивнул. У него было много кивков, и конкретно этот ничего не значил – просто помогал разговору продвинуться дальше. Альдо вытер глаза рукавом. – Неудавшееся похищение? И это вся история? – Признание звучит именно так. Подъехало такси. – Им назначат смертный приговор? – Это нужно спрашивать не у меня, – сказал Берни. – Но вряд ли. – Пожизненное заключение? – Это уже более вероятно. Альдо посмотрел на небо. Обычное небо в центре города, белесо-голубое. – От того, что я это узнал, лучше мне не стало, – сказал он. – Не стало бы лучше, даже если бы они получили смертную казнь, – он перевел взгляд на Берни. – А вам? Становится от этого лучше? – От того, что преступников наказывают? – спросил Берни. – Да. Альдо наблюдал за Берни еще мгновение или два, а затем посмотрел на меня. Я стоял рядом с Берни, вспоминая свою единственную поездку на такси, которая прошла бы намного лучше, если бы водитель не оставил лежать свой обед на переднем сидении. То была моя первая встреча с пепперони, и запах оказался для меня слишком силен. – У вас великолепная собака, – сказал Альдо. Эй! Какой он все-таки хороший парень! Альдо открыл заднюю дверцу такси. Будь я проклят, если я не почувствовал запах пепперони! – Куда ты едешь? – спросил Берни. – В аэропорт. Возвращаюсь на восток. – Предположим, мне понадобится с тобой связаться. – Зачем? – Может быть, ты вспомнишь что-то, о чем забыл мне рассказать. – Нет. – А что если я вспомню что-то, о чем забыл рассказать? Альдо достал карточку и протянул ее Берни. Затем он сел в такси и уехал. В воздухе повис запах пепперони, а мы с Берни вошли в Метро Арену. Глава двадцать восьмая