Гарольд подскочил от неожиданности, поднял глаза и увидел разъяренную фурию вместо тихой и воспитанной девушки. Волосы Кейт растрепались и падали ей на плечи рыжеватыми волнами, глаза метали молнии, а в руках была диванная подушка. — Да с вами опасно иметь дело! — он отступил, но Кейт наступала с подушкой на перевес. — Вы негодяй, ваша милость! Вы обманывали меня! Вы... — Я защитил вас от насильника! — вставил он, уворачиваясь от удара. — Вы сами не лучше него! — закричала она, пытаясь ударить его по голове. Потом она поняла, что подушка слишком широкий предмет и ей не удастся пробить его оборону, поэтому отшвырнула ее и взяла длинную напольную вазу. — Я предупреждаю вас, мисс Лоренс, эта ваза стоит дороже, чем вы! — сказал он. Кейт некоторое время рассматривала вазу. Потом размахнулась и швырнула ее в стену. Ваза осыпалась на пол печальным звоном осколков. — Ой, она упала, — сказала Кейт с притворным испугом, — теперь вы меня убьете, ваша милость? Гарольд побледнел. Кейт торжествуя схватила еще одну вазу. На этот раз большую и пузатую. — Поставьте вазу на место! — приказал он, в голосе его появились железные нотки, и Кейт удивилась, как в один миг из растерянного юнца он превратился в самого настоящего герцога, — это — память о моей матери, ее коллекция. Ударьте меня чем-нибудь другим! Ему действительно дорога эта ваза. Кейт посмотрела на него и опустила вазу на место. — Мне жаль тратить на вас такие дорогие вещи, — сказала она, — вы не достойны своего титула. Обычный потаскун! Гарольд, казалось, выдохнул с облегчением. На оскорбление он совсем не обиделся. Только поднял брови, услышав неприличное слово. — Я же говорил, что вы не леди. Умение читать письма Дрейка не делает из вас леди. Это нечто врожденное. Теперь был ее черед поднять брови. — Да? — Кейт нервно рассмеялась, — а что это? Умение затаскивать герцога в темную комнату или работать для него постоянной шлюхой, одновременно надеясь, что он женится на тебе? Я хотя бы не стремлюсь стать герцогиней. Да, жизнь у меня не такая сладкая, как у ваших так называемых леди, достойных такого герцога, как вы. Мне приходится работать и за неимением лошади освоить велосипед. Это для вас он — развлечение, а для меня — средство передвижения. Я приехала за пятьдесят миль, ничего не заплатив. Поверьте, это существенная экономия для такой девушки, как я. У которой нет платьев на каждые утро, день и вечер в течении месяца. Вы же можете только оскорблять. Прошу вас, ваша милость, больше никогда не подходите ко мне! Я скоро закончу свою работу и уеду. Я вам не пара. Я не стану делить с вами постель, а жениться на мне вы не можете. Так что нам нечего делать в одной комнате. Я бы уехала сегодня, но не могу подвести своего отца! Кейт развернулась на каблуках, так, что платье ее разлетелось в разные стороны, и вышла, хлопнув дверью, и оставив за собой последнее слово. Глава 8 Следующие дни тянулись для Кейт серыми буднями. Ей было тошно сидеть в библиотеке, ей было невероятно скучно читать книги, и еще скучнее что-то придумывать, выискивать и как-то это компоновать. У нее не было вдохновения, и на строки, выписываемые ею в ее многочисленные тетради, то и дело капали слезы. Кейт злилась на себя, но ничего не могла поделать. Ей постоянно хотелось плакать. И кроме как плакать не хотелось ничего. Как на зло все эти дни шел дождь, будто отражая ее настроение. Библиотека постоянно гудела от голосов, слышались смешки и шепот, кто-то читал на диванчике, кто-то шастал в поисках книг... Мистер Доу был постоянно занят, его голос слышался то тут, то там, окончательно сбивая Кейт с мыслей, которые и так водились в ее голове в весьма малом количестве. Так ей и надо. Так ей и надо! Она изменила в мыслях своему жениху мистеру Мортону, и поплатилась за это! Только в мыслях... но... влюбилась в блистательного аристократа, который был бы ей не парой даже если бы не носил титул. Она — дочь бедного дворянина и дочери стряпчего, не пара богатому и знатному лорду. Прав был мистер Лесли, герцоги женятся только на леди. На леди, чьи владения не меньше его владений. А чем владеет Кейт? Старым домом, где доживает последние годы ее отец, да велосипедом без тормозов. Когда отец умрет, у нее останется только велосипед. Да, она умна, начитанна и образована. Но эти богатства не ценятся в высшем свете. Да, собственно, нигде они не ценятся, если носителем их является женщина. Слезы снова полились рекой. В последнее время она удивлялась, как она может быть источником такого количества соленой воды? Кейт закрыла лицо руками, и не заметила, как к ее столу кто-то подошел. Потом она услышала, как закрылась дверь в ее комнату, которую мистер Доу приказал всегда держать открытой. Кейт и не знала, что она закрывается на замок. Она отняла руки от лица и увидела герцога Гарольда Ретлента, который прислонился к двери спиной и смотрел на нее тревожным взглядом. — Что вы тут делаете? — Кейт поднялась, наскоро вытирая слезы и хватаясь за чернильницу, но в последний момент поставила ее на место. Много чести этому потаскуну. Еще и портить хороший ковер, если она промахнется. Он молчал. Губы его дрогнули в полуулыбке, потом он улыбнулся во весь рот. — Я приказал поставить тормоза на ваш велосипед, мисс Лоренс, поскольку был уверен, что вы не примете от меня в подарок новый. — Что-о? — лицо ее вытянулось, а губы сложились буквой О. Кейт все же взяла в руки чернильницу, размахнулась и швырнула ее в мистера Лесли. Чернильница пролетела все расстояние до него, но он увернулся, и она врезалась в красивую белую резную дверь с вызолоченными узорами. Черное пятно расплескалось по белизне уродливой кляксой и покатилось вниз, к полу. Гарольд смотрел на пятно, и лицо его наконец-то исказила гримаса гнева. — Ваза моей матери — раз! — сказал он, шагая к столу Кейт, — дверь — два! Что вы еще испортите, мисс Лоренс до того момента, как я выставлю вас за порог? — Я просила не тревожить меня! — крикнула она и взялась за папку с письмами, — мне не нужны ни ваши подарки, ни ваши подачки! Ничего мне от вас не нужно! — Кроме моего разрешения на работу в моей библиотеке, — ухмыльнулся он. Повисло молчание. Гарольд сжал губы, смотря на папку в ее руках, щеки Кейт пылали, а рука мяла бесценное письмо Дрейка. — Я пришел, чтобы просить прощения за вчерашний свой поступок, — быстро проговорил он, и глаза его метали молнии, — я не имел права считать вас доступной женщиной. Я хотел как-то загладить свою вину перед вами. Но теперь у меня нет никакого желания общаться с вами, мисс Лоренс. Заканчивайте свои дела и убирайтесь из моего дома. Тормоза с велосипеда можете отвинтить самостоятельно! Он раскрыл дверь, и, прежде чем Кейт успела что-то ответить, вышел, чеканя шаг. Кейт смотрела ему в след. Вдруг Гарольд остановился, и, обернувшись к ней, добавил. — Хотите знать разницу между мужчиной и женщиной? — спросил он, и она поразилась его бледности. Видя, что Кейт не собирается отвечать, герцог продолжал, — мужчина ни за что бы не стал портить национальное достояние ради своей прихоти, мисс Лоренс, — он указал на смятое письмо в ее руке. Потом снова отвернулся и быстро покинул библиотеку. Кейт медленно села в кресло. Разгладила в руках измятое старинное письмо. Оно было безбожно испорчено, и теперь уже никогда не будет прежним, как бы она ни пыталась расправить его. А ведь письму триста лет. Оно триста лет пролежало ровным и гладким, пока герцог не допустил в свою библиотеку несдержанную оборванку. Он может потребовать компенсации, написать в Лондон, чтобы ей навсегда перекрыли доступ в библиотеки. Он может просто прогнать ее. Кейт вся сжалась, боясь, что он так и поступит. Она должна как можно скорее закончить свою работу. И постараться не попадаться герцогу на глаза. ... Тормоза она скручивать не стала. В конце концов он подарил ей их, и теперь она решает, что с ними делать. А если он напишет в Лондон, то тормозов ей не видать никогда. Пусть уж будут эти. И фирма хорошая, и сами тормоза работают великолепно. А уж как приятно иметь возможность катиться вниз с холма и затормозить в любой момент! Кейт ехала по дорожке, ведущей к озеру. День выдался великолепный. Испуганная собственным поведением и реакцией герцога Ретлента, она все утро быстро и плодотворно работала, не обращая внимания на тех, кто шлялся по библиотеке. Герцог больше не приходил. Она не знала, радоваться этому или печалиться. С одной стороны, ей безумно хотелось взглянуть на него еще раз. А с другой она все еще была зла на него, и не представляла, что скажет ему, если увидит. Хотя нет, представляла. Она попросит прощения и будет умолять не писать ничего в Лондон. Озеро было невероятно красивым. Его окружал прозрачный сосновый лес, в котором пели птицы и ярко пахло хвоей. Под колесами то и дело попадались сосновые шишки, а иногда колесо вязло в песке, и Кейт приходилось спешиваться и вести велосипед за руль. Все же лошадь в этом случае гораздо удобнее, она не спотыкается о шишки и легко идет по песку. Устав и решив передохнуть, девушка сошла с дороги, села на ствол упавшего дерева, и стала смотреть на открывающийся великолепный вид. Солнце играло в соснах, искрилось на голубой глади озера блестящими зайчиками, и падало яркими пятнами к ногам Кейт. Она сняла очки и зацепила их дужкой за вырез рубашки. Потом развязала волосы, тряхнула каштановыми локонами, рассыпавшимися по ее плечам пышной шевелюрой. Достав расческу, Кейт попыталась привести себя в порядок, забрать волосы так, чтобы они не вылезали из-под ленты, и не падали ей на лоб при любом удобном случае. Пока Кейт боролась с волосами, чертыхаясь и пытаясь доказать, кто из них хозяин положения — она или волосы, на дорожке появился еще один велосипедист. Он остановился, чтобы наблюдать за этой битвой, и смотрел, как девушка расчесывает и закалывает роскошную каштановую шевелюру, отливающую рыжиной в свете солнечных лучей. Наконец она справилась с волосами, с торжествующим криком заколов последнюю шпильку и завязав поверх шпилек голубую ленту. Оставалось надеть шляпку, чтобы превратиться в благовоспитанную леди-ученого, тише воды ниже травы сидящую над письмами знаменитого пирата и из прихоти уничтожающую национальное достояние. Но шляпку Кейт не надела, а повесила за ленты на руль велосипеда. Тут второй велосипедист сделал шаг, наступил на шишку, и та громко хрустнула под его ногой, нарушая тишину. Кейт подскочила от неожиданности, и обернулась. — Это было великолепно, мисс Лоренс, — проговорил Гарольд Лесли, улыбаясь и кланяясь в знак приветствия, — у вас прекрасные волосы. Почему вы не носите их распущенными, по новой моде? Вы же не старая матрона, а незамужняя девушка? Кейт вспыхнула, растерявшись от его наглости. — Вы подглядывали за мной, ваша светлость? — спросила она, уговаривая себя не кидать в него шишками, в изобилии лежавшими у ее ног и так и просящимися в руку.