— Я ухожу, — бросил он через плечо и взял ключи от машины. Дверь со стуком захлопнулась за ним. Закрыла глаза, пытаясь сдержать наполнявшие их слезы, но они проложили дорожки на моих щеках, и я спрятала лицо в диванной подушке, чтобы приглушить рыдания. Примерно минуту спустя я резко дернулась от мягкого прикосновения к плечу и, обернувшись, обнаружила Эффи. Она расположилась на диване, сочувственно глядя на меня. — Кейн попросил меня прийти и посидеть с тобой, пока его не будет. Я осторожно повернулась, чтобы положить голову ей на колени и заплакала еще сильнее оттого, что этот ублюдок смог так больно меня ранить. Глава 29 — Что ж, выглядит хорошо. Ни следа заражения, — сказала Лиз. Немного ошеломленно уставилась на медсестру. Я чувствовала себя так с тех пор, как покинула квартиру в сопровождении Кейна, Арни и Слая. — Я приняла «Кефлекс», как было предписано. — Хорошо. Теперь, когда швы сняли, не забудь о травме. Тебе все еще нужно как минимум две недели на исцеление. — Не думаю, что в ближайшее время забуду это. Она улыбнулась с сочувствием. — Полагаю, так и будет. Они уже нашли этого парня? — Нет. — Лиз помогла мне встать. — Я просто готова жить дальше своей жизнью, но с этим на шее... Она сжала мою руку. — Дорогая, надеюсь, они скоро его поймают. Я благодарно улыбнулась, и она вывела меня в комнату ожидания, где Кейн тихо разговаривал по телефону, пока Арни со Слаем стояли у двери. По-настоящему их звали Гриф и Дон, но они с юмором относились к прозвищам, которые я им дала. Кейн увидел нас и быстро закончил разговор. Положив телефон в карман, он подошел и сразу обратился к Лиз. — Все в порядке? — Швы сняты. Заражения нет. Лекси на пути к выздоровлению. — Прекрасно. — Я наградила его резким взглядом. — Теперь я могу ехать домой. Он нахмурился. — Если под домом ты имеешь в виду мой дом, то да, ты можешь ехать домой. — Кейн... — Не спорь. Он обнял меня за талию, поблагодарил Лиз и повел нас на выход. Я посмотрела через плечо, чтобы наградить медсестру благодарной улыбкой. Весь путь я пыталась игнорировать прижатое ко мне тело Кейна. Я могла сама справиться с ходьбой, но не хотела устраивать сцену в больнице, требуя отвалить. Когда он исчез той ночью, Эффи помогла мне добраться наверх и дойти до кровати. Думаю, в этот раз даже она разозлилась на Кейна и поняла, что я достигла предела в этой борьбе. Когда немного позже я услышала, что вернулся из поездки, то надеялась, что он придет ко мне. Чтобы сказать что? Я не знала. Что-то. Что-нибудь. Тем не менее, он этого не сделал, и тогда я решила, что настало время, наконец, отпустить его. В ту ночь я лежала в постели, думая обо всем, что мне нужно было упорядочить в жизни и что не вращалось вокруг Кейна. Устранение карьерного кризиса выглядело как начало. Сестра Антуана, Рене, связывалась со мной и дала две недели на обдумывание ее предложения, прежде чем она предоставит его кому-то другому. За последние четырнадцать дней Антуан прислал несколько электронных писем, в каждом из которых рассказывал о прелестях и преимуществах жизни в Париже. Должна признать, всю прошлую неделю думала, что останусь в Бостоне, если смогу заставить Кейна мне довериться. В любом случае это означало бы поиск новой работы, потому что не могло быть и речи о том, что я продолжу работать его помощником, если мы соберемся строить серьезные отношения. Теперь, я обнаружила, что рассматриваю предложение Рене. Хотя еще до того, как подумаю о Париже, я должна уладить все с отцом. С ним оставалось слишком много нерешенных вопросов. Мне не хотелось даже думать о том, что он может причинить мне боль. Но мысль, что он мог стоять за нападением, закралась мне в голову, хоть и продержалась недолго. Конечно, поразмыслив, я пришла в ужас от того, что могла даже подумать о подобном. На самом деле это больше, чем ужаснуло — это поразило пониманием того, что я нигде и никогда не смогу начать жить с чистого листа, пока я не разрешу проблему с отцом. Нам нужно было поговорить, и я надеялась, что разговор поможет мне лучше понять его поведение. Если бы он смог, я могла бы найти в себе силы простить мать за то, что выбрала его вместо меня. В конце концов, боль, которую она причинила своим выбором, лежала в основе моих проблем. Как я могла продолжать жить дальше в Париже, не смирившись с этой болью, этим отказом? Не смогла бы. Я бы просто повезла ее с собой. — Ты притихла. Больно? — спросил Кейн, когда мы сели в машину. — Немного чувствительно, но я в порядке. И я бы в самом деле хотела, чтобы ты позволил мне вернуться в свою квартиру. — Не до того момента, когда найдут напавшего на тебя, — сказал он, вздохнув. — А если мы не найдем его? — Проедем мост, когда до него доберемся. — Предупреждаю, что это будет деревянный веревочный мост с сухими трухлявыми досками и большим знаком: «Проезжай на свой страх и риск». Кейн ничего не сказал, и я повернулась к нему. Он смотрел в пассажирское окно с признаками веселой улыбки на лице. На моем языке крутились слова «Ты потеряешь мою остроумную задницу». Но я знала, что его ответ, или скорее отсутствие ответа, принесет больше боли, чем скобы, которые мне только что удалили. Домой к Кейну мы возвращались в тишине. Арни и Слай провели нас до квартиры, и ушли сразу, как только я благополучно устроилась внутри. Меня тошнило от охраны. Отсутствие каких-либо зацепок вынуждало подозревать, что меня подрезал какой-то уличный псих. Охрана и необходимость быть запертой в квартире ощущались как перебор. — Мне нужно вернуться на работу, но скоро здесь будет Эффи, — сказал Кейн. — Эффи больше не обязана находиться здесь. — Я скинула туфли и подняла руку, чтобы остановить Кейна, который шел мне помочь. — Теперь я могу обходиться без помощи. Уверена, у нее есть дела поинтересней, чем помогать тебе держать меня взаперти. — Лекси, это просто продлится немного дольше. — Как для тебя это будет ощущаться? — Я нахмурилась, прислонившись к стене для поддержки. — Тебя это не убьет? Вместо ответа — не то чтобы ему нужно было его давать, потому что я знала, что это будет убивать его — Кейн напомнил звонить, если он понадобится, а потом ушел. Я ему не звонила, потому что исполнилась решимости больше никогда не нуждаться в красивом сукином сыне. Возможно, от чувства разочарования я передвигалась по квартире в тот вечер больше, чем было необходимо. Теперь, когда утвердилась в своем решении встретиться с отцом, прежде чем приму предложение Рене, я хотела сделать это как можно быстрее. Выбор сделан, и я хотела начать двигаться в этом направлении по многим причинам, включая тот факт, что это отвлекало меня от мысли о том, чтобы навсегда покинуть Кейна. Всякий раз, когда я позволяла себе зацикливаться на мысли не видеться с ним ежедневно, меня охватывали страх и полное опустошение. Что угодно лучше этого чувства. Чтобы не ощущать всего этого, я провела остаток дня и ранний вечер, планируя. Вместо звонка написала Рене электронное письмо: разница во времени в шесть часов означала, что в Париже уже поздно. Я скрестила пальцы на удачу, что утром от нее получу известие. Потом вошла в интернет и начала искать квартиру. Чувствуя себя не в своей тарелке, написала Антуану, обратившись за помощью, и получила полный энтузиазма ответ, в котором он сообщил, что допросит меня утром. Затем много ходила, перед тем как отправиться спать, чтобы избежать встречи с Кейном. Вышагивания по квартире и дрожь стали виновниками того, что я проснулась посреди ночи от боли. Постанывая от собственной глупости, я поднялась и медленно, отправилась вниз, где оставила свой «Перкосет». Я дошла до кухонного островка, где, была уверена, оставила таблетки. Не повезло. К своей досаде следующие пять минут я провела, открывая шкафы и ящики, усугубляя боль в животе. Безуспешно. Я сердито осмотрелась в едва освещенной комнате, пытаясь прикинуть, куда, черт возьми, положила таблетки. Мой взгляд остановился на столике возле столовой. Я никогда им не пользовалась, потому что он соответствовал обеденному столу и больше был похож на произведение искусства, но подумала, что есть вероятность, что Эффи убрала таблетки туда, когда заглянула после ухода Кейна. Как только она появилась, я заявила, что ценю уделенное мне время, но больше не нуждаюсь в няньке. Видимо, она согласилась, потому что после того, как приготовила кофе и немного повозилась в квартире, ушла. Я надулась. Эффи я любила до глубины души, но каждый раз, когда она приходила, возникало что-то, что я не могла найти, потому что она эту вещь переложила. Я не могла понять, как кто-то с таким захламленным домом, как у нее, мог быть настолько одержим расчисткой дома Кейна. Я открыла боковой ящичек стола и отгребла лежащий там хлам. Не-а. Нет «Перкосета». Я практически зарычала и уже почти закрыла ящик, когда в поле зрения попало нечто блестящее. Понимание того, что это стопка фотографий, заставило меня остановиться. На мониторе у Кейна нет ни одной фотографии. Я никогда не видела ни одной спрятанной. До настоящего времени. Заинтересованная, я достала небольшую стопочку фотографий и поднесла к свету. Поражение и разочарование, испытываемые к бывшему боссу, внезапно поднялись на качественно новый уровень. На каждом снимке была я. Всего шесть, и я помнила, что сделаны они на его телефон. Две из них сделала я: селфи, когда мы лежали в постели. На одном из них я, положив голову рядом с его, улыбалась в камеру, пока он смотрел в объектив с тлеющим недоумением на лице. Другое я сделала, держа камеру высоко, пока целовала его. Оставшиеся четыре сделал Кейн. На первой я лежала на его кровати, простыня прикрывала нижнюю часть моего тела. Скромная, но чувственная фотография, потому что, хоть я и скрывала свои манящие части, смотрела в камеру взглядом, которого раньше у себя никогда не видела. Взгляд, наполненный желанием. К Кейну. Я сморгнула слезы, внезапно наполнившие глаза. Две другие были сделаны на рынке Куинси за неделю до нападения. А на последнем — я, стоящая в дверном проеме между спальней и ванной комнатой. Одетая только в его рубашку. Плечи которой оказались слишком велики, поэтому они сползли, открывая достаточно много кожи. Кейн сделал тогда для себя открытие, насколько может быть сексуальна мужская рубашка. В ответ я развернулась и встала в позу, смешно надувшись, волосы беспорядком окружили лицо. Теперь уже разрыдавшись, я положила фотографии назад в ящик, где он их прятал. Я стукнула ногой по буфету и сразу почувствовала, как болезненный спазм прожег живот. Слезы потекли быстрее, и я споткнулась в коридоре, вдруг отчаянно нуждаясь в таблетках, так что мне требовалось что-то делать, что-то, на чем можно сконцентрироваться. Я незамедлительно отыскала их на телефонном столике, так что на первый план снова вышло не что иное, как те проклятые фотографии. Пытаясь смотреть сквозь размытое зрение и стараясь приглушить звуки плача, я поспешила в кухню и вытащила из шкафа стакан. — Лекси? — до меня долетел голос Кейна. Я напряглась, подставляя стакан под кран. — Эй, эй, — произнес он успокаивающе, жар его тела коснулся спины, когда он потянулся через меня за стаканом. Второй рукой потянулся к «Перкосету» и таким образом окружил меня собой. — Тебе больно? — Я в порядке. Секунду он молчал.