Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 8 из 36 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Инспектор Крейтон осторожно положил пенсне на стол перед собой и глубокомысленно осмотрел его. Затем взял его и принялся яростно полировать. Делал он это молча, и епископ в полной тишине наблюдал за ним. «Странный полицейский, – подумал священник. – Выглядит, как сотрудник универмага. Так же аккуратно одет, так же успокаивающе жестикулирует, и голос у него такой же мягкий». – Ваша Светлость, вы сделали очень удивительное предположение. – Я не делал предположений, – терпеливо ответил епископ. – Я просто представил вам два факта. Насколько я понимаю, они никак не соотносятся друг с другом. А если вы не верите одному из них, то второй не имеет особого значения. Инспектор взял письмо Фэниса леди Лауре и беспомощно отбросил его. – Ну, только посмотрите. Как я и подозревал все это время, это было делом о суициде. Но сейчас что там с rigor mortis? Ваша Светлость, почему вы не говорили о нем раньше? – печально спросил он. – Мои наблюдения были не столь важны, пока я не услышал рассказ Бастейбла, – попытался найти отговорку епископ. – Затем стало ясно, что Фэнис должен был умереть уже после того, как я остался наедине с ним. Ранее мне казалось, что это просто случай запоздалого окоченения, что необычно, хотя и возможно. Рассказ Бастейбла позволил истолковать все совсем иначе. Инспектор Крейтон посмотрел епископу прямо в глаза. – Вы ведь не даете делу зловещего истолкования? – Конечно, нет! – поспешил ответить епископ Мэрриотт. – Письмо Фэниса ясно дает понять, что он намеревался совершить самоубийство. Мое открытие лишь показывает, что ему не удалось идеально проделать задуманное. Он умер от травм, полученных в катастрофе, но смерть вовсе не была мгновенной. – Я рад, что в этом вы согласны со мной. Но, понимаете, надо соблюдать осторожность. Я имею в виду, что леди Лаура – влиятельное лицо. Конечно, это не имеет прямого значения для нас, но напоминает: если мы допустим ошибку, она станет очень заметной. Епископ почувствовал, что нужно говорить прямо. – Вы проведете эксгумацию? – спросил он. – Хм, да. Для проформы. Ваша Светлость, помните – для проформы. Сегодня выпишем ордер. – Можете держать меня в курсе? – попросил епископ. – Конечно, мы расскажем вам, если выяснится что-то странное, если вы понимаете меня. Определенно, мы будем должны. А сейчас позвольте проводить вас. Вот сюда, Ваша Светлость. Величественный и невозмутимый полисмен поднялся на ноги и провел посетителя к выходу. Епископ Кутамандры покинул полицейский участок Бастона с определенным удовлетворением. Ему понравился инспектор Крейтон, и он почувствовал, что сможет с ним поладить. Они поняли друг друга. Однако епископ предполагал, что если произойдет что-то неожиданное, то могут возникнуть затруднения, и потому считал своим долгом вести дела так, чтобы они смогли повлечь за собой минимум неприятностей. Но этого «сотрудника универмага» не провести – епископ понял это по блеску в его глазах. Теперь вопрос заключался в том, произойдет ли что-нибудь неожиданное? * * * Два дня спустя, когда епископ прогуливался по Бастону, подле него внезапно остановилась машина. Визг тормозящих шин заставил его оглянуться. Из окна машины высунулось лицо доктора Бастейбла. – Доброе утро, доктор Мэрриотт.[7] – Доброе утро, доктор. – Ваше предположение оказалось верным. – Мое предположение? Я не вполне понимаю… – Сегодня мы завершили аутопсию. Майор Фэнис был убит пулей в голову. – Пулей! – поразился епископ. – Это ужасно! Сквозь невозмутимое выражение лица доктора Бастейбла просочилась какая-то эмоция. – Ну же, ну же! Вы же догадывались о чем-то в этом роде с тех пор, как увидели отсутствие rigor mortis! – Уверяю вас, нет! – взволнованно ответил епископ. – Я лишь догадывался, что Фэнис скончался уже после катастрофы. Но пуля! Это на самом деле ужасно! – Естественно, если вы говорите, что не догадывались, значит, не догадывались, – немного потупился доктор Бастейбл. – Это станет большим разочарованием для инспектора. Он думает, что вы обо всем знали и сможете предоставить ему ценную информацию. Я пообещал ему, что если увижусь с вами, то передам, что он хочет вас видеть. – Завтра я приду к нему, – пообещал доктор Мэрриотт.
* * * Следующим утром епископ снова был в полицейском участке Бастона. Доктор Бастейбл и инспектор Крейтон относились к нему с большим почтением, ссылаясь на его прозорливость. Епископ продолжал настаивать на том, что он ничего такого не предвидел, но, оборачиваясь назад, в глубине сердца он все же признавал, что постоянно подозревал что-то плохое. Например, ощущение зла во время его бдения над телом – безусловно, оно было вызвано неестественностью физического состояния тела, но, быть может, оно было навеяно еще и отголосками насилия, витавшими в атмосфере? Должно быть, убийца вышел из ангара незадолго до того, как вошел епископ… – Ну, ваша Светлость, это уже что-то, не так ли, Бастейбл? Выстрел должен был стать смертельным. А травмы от крушения могли быть фатальными, но не обязательно. На самом деле основной ущерб был причинен пулей, но при поверхностном осмотре его приписали травме из-за катастрофы. Поэтому, когда Фэниса вытащили из аэроплана, он был еще жив, хотя, конечно, и находился в бессознательном состоянии. Возможно, он был на грани смерти. Но кто-то был настолько заинтересован в смерти Фэниса, что пошел на риск. Видимо, в надежде на то, что рана замаскирует след от пули. Рискованное дело, как по мне. – Очень рискованное, – подтвердил доктор Бастейбл. – Меня удивляет, что пуля не пробила голову насквозь, а в таком случае выходное отверстие выдало бы ранение. Но бывает и так. Но будь я убийцей, то не хотел бы зависеть от подобных обстоятельств. – Ваша Светлость, о чем все это говорит вам? – почтительно спросил инспектор Крейтон. – Должен сказать, – нерешительно ответил епископ, – что это приводит меня к мысли о том, что стрелявший в Фэниса должен был приложить руку к тому, чтобы вызвать крушение самолета – ведь не могло же оно произойти случайно. Можно также предположить, что если бы Фэнис сумел прийти в себя, то он смог бы указать на преступника. Вот, как мне все представляется. – Браво, да у вас детективное мышление! – воскликнул инспектор. – Или преступное, – невесело улыбнулся епископ Мэрриотт. – Однако я предвижу затруднение. Как объяснить письмо леди Лауре – боюсь, оно написано с явным намерением суицида? – Это затруднение, – подтвердил полицейский, печально покачав головой. – В этом нет никакого смысла. – Мне в голову пришли вот какие мысли, – епископ сложил вместе кончики пальцев. – Как вы думаете, можно ли усомниться в подлинности письма? Если бы я был преступником, а моя жертва была бы влюблена в определенную леди, то я от имени жертвы мог бы отправить этой леди письмо с угрозой самоубийства. Инспектор позволил себе фамильярно подмигнуть священнику. – Я подумал об этом. Но, к несчастью, в подлинности письма нет сомнений. Я провел все утро, сравнивая его с другими образцами почерка покойного. Нет никаких сомнений – письмо настоящее. – Тогда, похоже, что цепь наших рассуждений зашла в тупик. – На данный момент мы застряли, – согласился инспектор. – Все это дело выглядит очень необычно, – раздраженно вставил доктор Бастейбл. – Все это настолько излишне. Он в любом случае мог умереть от травмы головы, и убивать его было ни к чему. Если бы не выстрел, все это стало бы очередным делом о самоубийстве. Очень глупо. А тем временем, джентльмены, меня ждут мои пациенты. Хотите от меня чего-нибудь еще? Или я могу оставить вас в вашем тупике? – Доктор Бастейбл, прежде чем вы уйдете, расскажите нам одну вещь, – попросил инспектор Крейтон. – Принимая во внимание характер травмы и обстоятельства крушения, как должен был выглядеть покойный, когда его вытащили из… хм… летательного аппарата? – полицейский говорил очень осторожно, словно пробираясь через препятствия. – Инспектор, что вы имеете в виду? – проворчал доктор Бастейбл. – Я имею в виду… понимаете, не хочу, чтобы это выглядело, как наводящий вопрос.… Скажите, если обыватель принял его за мертвеца, это было обоснованной ошибкой? – Обыватели ничего не могут обосновать, – фыркнул доктор. – Они способны на что угодно. Могут подумать, что покойник просто упал в обморок, или что потерявший сознание человек – умер. Вы лучше спросите у епископа, он же медик и видел парня, когда его вытащили из аэроплана. Мне, и правда, нужно спешить. До свидания. – Упрек Бастейбла понятен, – признал священник. – Я должен был убедиться, что жизнь покинула бренное тело. – Ну-ну, я уверен, что вы ни в чем не виноваты. Он, в любом случае, не выжил бы. Но вы понимаете, к чему я клоню? – многозначительно добавил инспектор. – Да. И могу лишь сказать, что, когда Фэнис лежал на траве, он был совершенно недвижим, а рана на его голове выглядела так страшно, что кто угодно мог предположить будто пилот умер. Но в то же самое время я не могу простить себя за то, что я не удостоверился в этом. Я могу лишь сослаться на суету, обстоятельства и необычность всего произошедшего. – Ваша Светлость, сейчас вас никто не обвиняет. Вопрос в том, стоит ли винить тех троих джентльменов, которые вытащили Фэниса из аэроплана? Я имею в виду капитана Рэнделла, юношу Вэйна и механика Несса. – Не представляю, как их можно обвинять, – покачал головой епископ. – Это была наша общая ошибка. – Хорошо. Оправдаем их упущение. Но запомните, Ваша Светлость: подозрения с них мы не снимаем. Даже напротив. Они могут быть виновны в чем-то худшем, чем преступное упущение. Скорее, напротив – преступный замысел. – Полно вам, инспектор, у меня аж мороз по коже. Вы ведь не считаете, что эти трое убили Фэниса после того, как выволокли его из разбившегося самолета? – Я ничего не предполагаю, Ваша Светлость, – неопределенно ответил инспектор. – Я всего лишь отмечаю моменты. В какой-то момент того утра убийца должен был обнаружить, что Фэнис не умер и все еще жив. Ну, а кому это было сделать проще, чем одному из тех, кто вытаскивал пострадавшего из самолета? Отметьте, я говорю о ком-то одном из них. Епископ кивнул. – Конечно, это только одно подозрение. Другая линия, по которой нужно пройти: кто еще контактировал с Фэнисом после его мнимой и до настоящей смерти? Не так уж много человек, и их будет несложно определить. Один из них должен быть убийцей. Вот и третья линия расследования. Что могло привести к крушению аэроплана, если мы предполагаем, что оно было запланировано с целью убийства Фэниса? И когда это не удалось, сразу же последовала вторая попытка. Иначе убийство не имело смысла, и оно было чьим-то безумным шагом. Даже сумасшедший подождал бы, выздоровеет ли Фэнис или нет. И здесь мы подходим к двум трудностям. Эксперт из ВВС предположил, что аппарат был в идеальном состоянии. Второе затруднение состоит в том, что Фэнис писал о намерении совершить самоубийство. Очень запутанное дело, Ваша Светлость. – Это точно, – подтвердил епископ Мэрриотт. – Мне кажется, что это дело стало бы менее запутанным, если бы вы смогли выяснить, почему кто-то захотел убить Фэниса. Сам я не могу этого понять. – Я только что хотел об этом сказать, Ваша Светлость. Да, мотив важен. В общем, я обрисовал вам ситуацию, и, конечно, следующие несколько дней я буду работать над делом. И не могу скрыть от вас, Ваша Светлость, – вкрадчиво добавил полицейский, – что полагаюсь на вашу помощь. – И как же я могу вам помочь? – Вы – член клуба. Встречаетесь с людьми. И вы можете передавать мне информацию изнутри, что приведет к задержанию лица, совершившего это подлое преступление. – Боюсь, что не могу согласиться, – несколько надменно ответил епископ Мэрриотт. – Вы же должны понимать, что я не могу шпионить за жизнью этого прекрасного клуба.
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!