Глава 22 Отшвырнуло меня знатно. Так, что я вылетела из оврага и впечаталась в стоящее на краю дерево. Наверняка княгиня использовала частичную трансформацию и дополнила удар магией. Пока я очумело трясла головой, пытаясь поставить взболтанные мозги на место, Рысьина подскочила, сграбастала меня челюстями за шкирку и ткнула мордой в снег. Я беспомощно скребла лапами и рычала от злости, придавленная словно бетонной плитой в несколько тонн, а не увесистой, но все же тушей рыси. Так вот почему княгиня отказывалась давать сведения по частичному обороту: не только в человеческом облике доступны звериные умения, но и в зверином можно использовать имеющиеся человеческие навыки. Если они, конечно, есть. – Не р-рановато ли бр-росаешь вызов? – прорычала мне в ухо Рысьина. – Ты по ср-равнению со мной – котенок новор-рожденный. А ну-ка, тихо. Она опять меня встряхнула. Снег забивал рот и нос, тут же таял, заставляя отфыркиваться и чихать. Как ни странно, это понемногу успокаивало, хотя злость на Рысьину не проходила, но уже не затмевала остальные чувства. – Успокоилась? – княгиня уже не рычала, а шипела. – Когда я говорила не сдерживать зверя, я не имела в виду, что ты полностью ему подчинишься. Она впечатала меня в снег мордой и отпрыгнула в сторону, перестав удерживать. В последнем макании необходимости не было: я больше не дергалась, но, видно, княгиня не стала отказывать себе в удовольствии поиздеваться над беззащитным поверженным противником. Я села с трудом, чуть пошатываясь, и все же при взгляде на торжествующую княгиню зубы обнажились сами, и я зло зашипела. Говорить я не могла, и, возможно, к лучшему: если бы я сказала все, что думаю о противнице, она меня тут бы и прикопала. Не пропадать же такому замечательному оврагу, из которого мы выбрались столь поспешно? Впрочем, там можно прикопать не только меня. Мое шипение само перешло в рычание, а зубы наставились на княгиню, словно баллистические ракеты на цель. Ракеты, которые с собой потащат и меня. Эта мысль пролилась на мои мозги ведром колодезной воды, и рычание сменилось глухим ворчанием. – Лиза, я же тебя убить могу, – как-то буднично сказала княгиня. – И никто меня не осудит: оборотень, подчиняющийся своему зверю, опасен. А сейчас он берет над тобой верх. Успокойся. Я замолчала. Села поуверенней и высоко задрала голову, не спуская, впрочем, настороженных глаз с противницы. Да, если бы та захотела, от меня остался бы только коврик перед камином, но это не значит, что для меня не припасена какая-нибудь пакость. В воспитательных целях, разумеется. Почему-то подумалось, что это не последняя наша схватка и в следующий раз начинать нужно не с того места, которое первое оказывается перед глазами. – Вот. Умница. – Довольство так и сквозило из каждого слова. – Лиза, твой зверь очень сильный. Но он не рос вместе с тобой, отсюда и проблема управления. Готова идти дальше? Я удивилась, но кивнула. Рысьина со мной разобралась жестко, но при этом пострадала разве что моя гордость: даже клочка выдранной шерсти не валялось на месте недавней экзекуции. А нет, валялось. Но не моей. Я смущенно прикопала выплюнутую шерсть в снег, придавила лапой и сделала вид, что так оно и было. Рысьина то ли хмыкнула, то ли глухо рыкнула, подошла, но вскрывать мою захоронку не стала, невнятно сказала: «Пойдем» – и сопроводила слова легким ударом лапы, предлагая дальше двигаться не за ней, а рядом. Разумная предосторожность. Больше говорить она ничего не стала. Возможно, не так-то просто поддерживать частичную трансформацию. Дальше мы бежали молча. Сначала я чувствовала себя несколько неудобно рядом с недавней противницей. Она тоже изредка бросала на меня подозрительные взгляды. Но это продолжалось недолго, разногласия оказались быстро забыты, и мы просто неслись вперед слаженными красивыми прыжками, словно делали это не впервые. Куда? Зачем? Спрашивать не хотелось, хотелось бежать и бежать. Легкость движения дарила необычайную радость. Казалось, еще чуть-чуть – и я смогу перебирать лапами по воздуху, поднимаясь все выше и выше. Но и по снегу нестись было тоже здорово. Он так забавно приминался под лапами. Кошачьи к длительному бегу не приспособлены: мы не загонщики, наш удел – сидеть в засаде и ждать жертву. Легкость ушла, я начала уставать и подумывать об отдыхе. Но тут неожиданно мы выскочили на поляну со статуей, которая засияла при нашем появлении мягким манящим золотистым светом. Это была рысь, словно остановившаяся в прыжке, с оскаленной пастью и лапами, нацеленными на жертву. Серьезными лапами, с огромными когтями, мне даже захотелось стыдливо втянуть свои, но я тут же вспомнила, что для изобразительного искусства свойственно преувеличение, а значит, стыдиться мне нечего: вполне возможно, у модели когти были куда меньше моих. Или вообще кривые. Именно кривые, а не загнутые идеальными рыболовными крючками, как у меня. И все же мастерство скульптора потрясало. Рысь выглядела живой, застывшей лишь на миг, чтобы показать, как она прекрасна. И опасна: и клыки, и когти были мощным оружием, а не только деталью облика. Я даже подошла поближе и тронула лапой, чтобы убедиться, что она не настоящая. Но нет: это был лишь искусно обработанный камень. Когда я уже вдоволь повосхищалась своим прототипом, напрочь забыв про еще один, живой, который и привел меня на эту поляну, засветились руны на совершенно до этого гладком постаменте. Руны вспыхивали хаотически в разных местах, или я просто не могла уловить закономерность. Одни вспыхивали, другие гасли, иногда образовывалась цепочка, наверняка что-то значившая. Цепочки собирались в длинные предложения, опоясывающие постамент. Непонятное тревожит. Я забеспокоилась и повернулась к Рысьиной, одновременно пытаясь не терять из виду иллюминацию на постаменте, чтобы успеть сбежать при первом же намеке на опасность. Но княгиня сидела совершенно спокойно, даже без особого интереса глядя на разворачивающееся представление. Наверняка она это видела не впервые. Но это ее спокойствие заставило волноваться еще сильнее. Если что-то идет по плану княгини, не факт, что оное пойдет на пользу мне. Я потихоньку, мелкими шажочками начала отступать к краю. Но тут проявилась особенно яркая вспышка, ушедшая разноцветным фейерверком в небо, и все закончилось. Резко, словно кто-то щелкнул выключателем, погасли и руны, и статуя. Без внутренней подсветки статуя была все так же хороша, но больше не казалась живой. Я застыла, не зная, что делать дальше. Рысьина же, напротив, наконец отмерла, но двинулась не с поляны, а к постаменту. Чуть разгребла снег у его основания и лапой нажала на появившийся камень. В тот же миг перед нами возникла арка с темной клубящейся завесой. – Назад – так, – хрипло бросила Рысьина и прыгнула в странный туман. Я попятилась и огляделась. Честно говоря, я бы предпочла вернуться тем же путем, каким попала сюда, пусть лапы и гудели от усталости. Но теперь деревья стояли плотной стеной, не оставляя ни малейшего прохода. И выглядели весьма недружелюбно, словно собирались «взять на ветки» любого, кто осмелится бросить им вызов. Из портала высунулась вполне себе человеческая голова княгини и спросила: – В чем дело? – И насмешливо прищурилась. – Неужели испугалась? Портал сейчас закроется. Дорогу назад сама не найдешь. Придется за тобой отправлять Юрия. Вот теперь я по-настоящему испугалась, возмущенно мявкнула и ринулась ей навстречу, даже не закрывая глаз. Конечно, в этом тумане я смогу разглядеть что-нибудь, только если на это что-нибудь налечу. Но рассматривать оказалось нечего, поскольку задние лапы еще были на поляне, а я уже увидела кабинет княгини, куда и выпрыгнула. Хозяйка кабинета стояла, полностью одетая, словно не она не так давно вертела передо мной хвостом. Рвущееся рычание я подавила, вместо этого вернула свой привычный облик и взялась за одежду. Хотелось бы понять, сколько в моем отношении к Рысьиной от меня, а сколько – от моего зверя. – Знак рода тебя принял, – неожиданно сообщила княгиня. – И это хорошо. – Я не член вашего клана, – напомнила я. – Так что не все ли равно, как отнесся ко мне Знак рода? – Теперь ты наша. Уведомление ушло в императорскую канцелярию. – Какого черта! – не выдержала я, швырнула на пол ботинок, который не успела надеть, подошла к столу и уперлась в него руками, уставившись в наглое княгинино лицо. – Кто дал вам право решать за меня? Вы меня выставили, а я не давала согласия вернуться! – Неужели? – Она гибко потянулась и села за свой стол. – Ты бросила мне вызов и после этого будешь утверждать, что не соглашалась вернуться? – Я не бросала вам вызов! – возмутилась я. – Я просто в вас врезалась. – Зубами? – она явно насмехалась. – Что было впереди, тем и врезалась. А потом уже вы на меня напали. – Дорогая, когда впиваешься зубами в тело главы клана, это безоговорочно считается вызовом. Я его приняла, указала тебе твое место и отвела к Знаку рода. Ты теперь наша, Рысьина. Она почти мурлыкала мне в лицо, довольная, что все прошло как нельзя лучше. Нет, мало ей досталось, если может спокойно сидеть и вот так нагло улыбаться. Интересно, возможно ли поставить алмазные накладки на зубы оборотня? С такими накладками можно не только шерсть выдрать, но и что-нибудь посущественней. – А если я с этим не согласна? – Кого волнует твое согласие, если все прошло уже там. – Она ткнула рукой вверх. И кого она сейчас имеет в виду: богов или императора? Мне оба варианта не слишком нравятся, но второй все же как-то ближе и с большей вероятностью изменит принятое решение. Если оно действительно принято. Что-то внутри меня подсказывало, что сказанное княгиней – правда и представление на поляне было не просто так, но маленький червячок сомнения все же был. Правда, не было и ощущения, что меня заманили в ловушку и подло использовали. И это было весьма странно. – Такое поведение не красит главу клана, – холодно сказала я. – Извини, дорогая, но я не могла позволить, чтобы тебя прибрали к рукам Хомяковы, – без тени смущения заявила Рысьина. – Я не вещь, чтобы меня можно было прибрать к рукам. Я сама решаю… – Сама ты решать будешь еще не скоро, – отрезала княгиня. – Лиза, так было надо, поверь мне. – Разумеется, я верю, что вы сделали так, как было надо вам. Но кроме вас есть еще и другие заинтересованные лица. – Вот именно, – бросила она. – И ты даже не представляешь, сколько их. Боги, как ужасно, что ты потеряла память. Это существенно осложняет жизнь. – Вашу? – усмехнулась я. – Твою тоже. – Она резко выдохнула и бросила: – Да оденься же ты, наконец! И поговорим нормально. Уверяю, после разговора ты посмотришь на ситуацию по-другому. Княгиня красивым жестом подняла трубку телефона, крутанула пару раз ручку и бросила: – Принеси нам чай. И быстро. Да уж, похоже, единственное волшебное слово, которое она знала, это «быстро». Слову «пожалуйста» ее в детстве не научили, а сейчас заниматься ее воспитанием вряд ли кто рискнет. Интересно, с императором она ведет себя так же или чуть предупредительней? Я натянула ботинки, пальто решила не надевать: в комнате не было холодно, а внутри меня бурлила злость, поэтому мне было не просто тепло – жарко. Чай нам подвезли в рекордное время. Наверное, машина стояла с работающим мотором прямо у дверей кухни, чтобы выполнить мельчайшую прихоть княгини. Горничная в белоснежном накрахмаленном переднике с гербом Рысьиных сноровисто вкатила столик с самоваром и вопросительно уставилась на княгиню, поскольку сервировать можно было только на письменном столе, на котором были разложены какие-то документы. – Можешь идти, – скомандовала Рысьина. – Мы справимся сами. Она встала из-за стола и даже прошла с горничной на выход, наверняка чтобы запереть дверь. Убедиться, что посторонних вокруг нет, она может и без лишних телодвижений, во всяком случае таких, которые заметны мне. Одновременно с хлопаньем двери вокруг появились тоненькие, едва заметные линии защитных плетений. Подозреваю, что малозаметность в данном случае не значила незначительность, просто трата энергии осуществлялась куда более эффективно, чем на охранных заклинаниях поместья. Впрочем, там больше заботились о показе силы. На удивление, княгиня не заставила ей прислуживать. Мирно налила чай и себе, и мне. Правда, дальше предложила угощаться самостоятельно. Себе же положила лишь два сухарика на край чайного блюдца и важно прошествовала к столу, где уселась в кресло. – Итак, с чего бы начать? – больше для себя, чем для меня, поинтересовалась она. – Желательно с начала, – подсказала я. – С начала? – Она улыбнулась. – С начала так с начала. Пей чай, Лиза. У нас очень вкусные пироги. Пирожки на самом деле пахли так, что хотелось схватить сразу два и набивать желудок, даже не жуя. Я невольно сглотнула слюну. Есть действительно хотелось до ужаса. Возможно, потому, что прогулка отняла много сил и сейчас я была уставшей и вымотанной до предела. – Спасибо, но я не буду у вас ничего есть. Пусть это прозвучало оскорблением, но княгиня его заслужила. – Полноте, Лиза, если бы я хотела тебя опоить или еще как-то воздействовать, я бы уже это сделала, – сказала Рысьина чуть устало. – На оборот всегда уходит много сил, и их нужно восстанавливать. – Я поем потом, у Владимира Викентьевича, – упрямо отказалась я, не отрывая глаз от еды. – По дороге к нему ты можешь упасть в голодный обморок. Лиза, я тебе не враг. – С такими родственниками и врагов не нужно, – буркнула я. – Родная бабушка делает все, чтобы их оставить без работы. – Ах, Лиза, Лиза, – вздохнула Рысьина. – Брось ты эти глупости. Конечно, иной раз мое положение требует вести себя определенным образом, что даже мне не всегда нравится, но это не значит, что я желаю тебе зла. Разговор затягивался, и я решила все же объесть княгиню, если никакого другого урона сегодня не удастся ей нанести. А впрочем… – Докажите, что не желаете мне зла, – предложила я. – У вас наверняка есть учебники по магии… Продолжать я не стала, княгиня и без того меня поняла, выдвинула ящик стола и вытащила две тонкие брошюрки. Судя по всему, приготовленные именно для меня. Не думаю, что она с ностальгией перечитывает брошюрки «Магия. Основные типы плетений» и «Комбинирование плетений. Как избежать опасности». Рысьина подвинула их по столу ко мне и невозмутимо сказала: – Итак, на чем мы остановились? Ах да, твоя мать была дурой, упокойся ее душа с миром. – Потому что вышла замуж за вашего сына? Боюсь, спросила я немного неразборчиво – с набитым ртом говорить вообще неприлично, но удержаться я не смогла. Но мы сейчас не светскую беседу вели, поэтому княгиня меня прекрасно поняла. – Да нет, дорогая, как раз это единственный ее разумный поступок. Для нее, разумеется. Все остальное… – Рысьина вздохнула. – Вряд ли ты знаешь, что ее длинный язык послужил причиной смерти твоего деда и отца. Твоему отцу было поручено хранение весьма ценного предмета, и твоя мать не смогла удержать это в тайне.