– Нам в радость поддержать столь благое начинание, – заявил Юрий. – Анна, вы не забыли обещание подменить Лизу? Сейчас будет мазурка. – Конечно, я всегда выполняю обещанное. – Она нырнула ко мне и гордо бросила: – Лиза может идти танцевать, я присмотрю. Саша, вам налить чаю? – обратилась она уже к Волкову, надеясь, что тот составит ей компанию. – Благодарю вас, Анна, – манерно склонил он голову. – Но я очень люблю мазурку и никак не могу ее пропустить. Лиза, вы же составите мне пару? Он прищурился, ожидая моего ответа и не обращая внимания более ни на кого. – Лиза обещала мазурку мне, – встопорщил усы Рысьин. – Вам бы, штабс-капитан, пригласить кого-нибудь другого, если уж вы жить не можете без мазурки. Например, Тамару, которая старательно избегала сегодня танцев, и возможно, дело было даже не в том, что она не хотела выполнять данное Волкову обещание, а в том, что танцы ей не так уж и нравились. Мне кажется, она с удовольствием постояла бы со мной или даже вместо меня. Восторга, испытываемого Строговой по отношению к военным, она не разделяла и вообще была весьма здравомыслящей девицей. Волков посмотрел на Рысьина так, словно был грозным охранным псом, которому достаточно гавкнуть – и облезлый кот взлетал на дерево, как на крыльях. Но Рысьин себя облезлым котом не считал, в чем я его могла только поддержать: наши когти – это вам не тоненькие ломкие иголочки, это практически набор боевых кинжалов. Вкупе с острыми зубами и общей верткостью рыси я бы поставила на одноклановца, случись этой паре схлестнуться в зверином облике. Ставить было самое время: офицеры смотрели друг на друга так, словно примерялись к горлу противника, разве что не рычали. Но это пока. – Лиза, вмешайся, они же сейчас до дуэли доглядятся, – громко прошептала Строгова. – Решай скорее, с кем будешь танцевать. Настолько громко, что услышала не только я, но и оба офицера, которые перестали сверлить взглядами друг друга и повернулись ко мне. – Мазурку я обещала Юрию Александровичу, – твердо сказала я. – Мне кажется, этот танец не доставит вам радости, – нахально заявил Волков, даже не обернувшись к зашипевшему после его слов Рысьину. – Танец с вами мне тем более не доставит радости, – отрезала я. Строгова сделала большие глаза и дернула меня за рукав, намекая, что я веду себя неприлично. Но я не прониклась. Волков тоже сейчас хамил, причем хамил откровенно. Да даже не хами он, политесы разводить с ним я не обязана. Юрий какой-никакой, а родственник, а этот вообще наглый посторонний тип. – Хорошо, мазурку вы обещали поручику, – неожиданно согласился Волков. – Но мне вы тоже обещали танец. – Когда? – Когда я согласился взять билет на ваш вечер. – Разве? – Лиза, не отказывайся, – сурово заявила Строгова. – Мы все обещали. Обещания надо выполнять. – Я ничего не обещала, – отрезала я. – Но ты и не сказала нет, – напомнила Строгова. – Значит, штабс-капитан вправе рассчитывать на один танец. Тем более что ты все равно не танцуешь. Жалко тебе, что ли? – очень тихо и непривычно горестно закончила она. И я поняла, что Строгова ужасно боится, что если эта пара сцепится, то про прошедший благотворительный бал будут вспоминать не как про прекрасно организованный вечер, а как про весьма скандальное мероприятие, приведшее как минимум к одной дуэли. – Мне не жалко, – скрепя сердце согласилась я. – Но меня некому здесь подменить. С тобой мы договаривались только на мазурку, остальные танцы у тебя все расписаны. А просто так прилавок я оставить не имею права. – Я решу этот вопрос, – заявил Волков. Тут как раз объявили мазурку, и я удачно избежала продолжения беседы. Я сильно сомневалась, что Волков найдет хоть кого-нибудь. Кто согласится столь бездарно проводить время, которое можно протанцевать? Но вскоре у меня исчезли не только сомнения, но и вообще все размышления на темы, не относящиеся к мазурке, потребовавшей полной самоотдачи. Больше всего я боялась сделать что-то не так и опозориться. Ах, почему я не пообещала Юрию вальс? Он куда проще, и там не так заметно, если ошибаешься. – Лизонька, ты зря согласилась на столь наглое предложение Волкова, – заявил Рысьин. – Мне не оставили особого выбора. Не доводить же до скандала? – Ты могла не согласиться, не доводя до скандала. Как раз в этот момент он плюхнулся на колено передо мной, и я, проходясь вокруг него в фигуре танца, ответила: – Что сделано, то сделано. Если Волков найдет мне замену, следующий танец – его. Но и только. – Не знаю, найдет или нет, – мстительно сузил глаза подскочивший Рысьин, – но я непременно найду меховой коврик, чтобы ты могла положить его у кровати. Про мех я уточнять не стала. И так понятно, что волчий. Что ж, у каждого свои развлечения, и это – не самое плохое. Если Юрия будет греть мысль, что я топчусь почти по противнику, то меня будет греть коврик. Равноценная замена, я считаю. – Лиза, не позволяй втягивать себя в дела Фаины Алексеевны. Они плохо пахнут, – неожиданно серьезно сказал Юрий. – Это вы сейчас про Волковых? – Именно про них. Княгиня влезла в их дела по самые уши, еще немного – и захлестнет весь клан. – И какие именно дела? – Тебе стоит знать только, что опасные, – уклончиво ответил Юрий. – Когда во главе клана маг, это ни к чему хорошему не приводит, пусть им и легче договариваться друг с другом. Маги должны быть только в подчинении. – В самом деле? – Лизонька, да я сейчас не о тебе, – спохватился он. – Ты же не претендуешь на роль главы клана? – Как знать… Он натужно рассмеялся, а мне вдруг пришло в голову, что мои дни заполнены, но заполнены всякой ерундой. С одной стороны, я все время что-то учу, с другой – если оглянуться, то почти ничего полезного не знаю, а времени, чтобы подумать, у меня не остается. И делается это намеренно. Вместо того чтобы учить контролировать бабочек, тот же Шитов мог пояснить, как отличается оборотень от необоротня, а маг от немага. Не по принципу же: бесит или не бесит, и чем сильнее бесит, тем сильнее оборотень? Та же Оленька сразу поняла происшедшие со мной изменения, значит, это не так и сложно. А ведь я даже у нее не спросила. Глава 30 Вальс с Волковым мне все же пришлось танцевать, и это неимоверно взбесило Рысьина. Заменить в этот раз вызвалась Тамара и даже сказала, что готова простоять на моем месте до конца вечера. Я поймала ее на слове, но не для того, чтобы использовать это время для развлечений, а чтобы сбежать домой сразу после вальса. Говорить я этого не стала, решила улизнуть как можно более незаметней. Сразу, как только закончится танец и Волков наконец от меня отступится. Пока же мы кружили среди других пар. – Вы прекрасно танцуете, – сказал Волков, увернувшись от почти врезавшейся в нас Аничковой с кавалером. Кавалер был другой, злость на меня – все та же. – Такие грация и чувство музыки редко встречаются. – Возможно, вы нечасто танцуете? – предположила я. – Хотите сказать, что я делаю это плохо? – Не хочу. Волков напрашивался на комплимент, но я была не настроена говорить приятные слова, зато очень настроена против него. Казалось бы, штабс-капитан не позволял себе лишнего, но то, как он на меня смотрел, выдавая при этом довольно двусмысленные фразы, должно было ввергнуть в краску любую девушку моего возраста. Мне же если и было стыдно, то лишь за него. Наверное, плохо в клане Волковых с учителями этикета, если воспитывается вот такое. С другой стороны, я знакома лишь с одним представителем, может, он просто паршивый волк в стае? – Я вам не нравлюсь? – спросил он. – Какая разница, нравитесь вы мне или нет? – вопросом на вопрос ответила я. – Нам с вами детей не крестить. – В каком смысле? – опешил он. – Что значит «крестить детей»? – Таинство такое в христианской церкви, – пояснила я, недоумевая, как вообще эта идиома сорвалась с языка. Этак я и себя выдам, и Владимира Викентьевича подведу. – Я имела в виду, что близкими людьми нам все равно не стать, поэтому и не стоит беспокоиться о впечатлении, которое производим друг на друга. – Интересуетесь вопросами чужой веры? – Волков сделал вид, что второй фразы не было. – Странное увлечение в вашем возрасте. И неправильное, поскольку мы с вами для христиан даже не люди, а существа, подлежащие уничтожению. Религиозными вопросами я так до сих пор и не озаботилась, поэтому пришлось поверить Волкову на слово. В конце концов, мне же вспоминается инквизиция, сжигавшая ведьм? А я умею не только колдовать, пусть и ущербно, но еще и превращаюсь в рысь. Замечательную пушистую когтистую рысь. Да, у меня есть свой Зверь. – А мы люди? – Хороший вопрос, Лиза. Я думаю, что люди. Но не просто люди, мы нечто большее. Люди, отмеченные богами. Кто больше, кто меньше, но все мы стоим над толпой уже одним фактом своей фамилии. Вспомнилось Оленькино «Коля отмечен Велесом», но она явно что-то другое имела в виду, поскольку в противном случае было бы все равно, кто попросит за меня в их святилище. Подруга же делала упор на то, что важна именно Колина просьба. Зря я вообще вспомнила про Хомяковых, потому что Волков показался еще гаже, чем раньше, и желание уйти стало невыносимым. – Уже не люди, но еще не боги, – не удержалась я. – С богами соперничать – увольте, – оскалился он. – Нам бы в своих земных делах разобраться. – И в Ильинск вы за этим приехали? В делах разбираться? Слишком запустили? – насмешливо уточнила я. Вел себя Волков так, что, танцуя с ним, о самом танце можно было не думать: в случае чего он просто приподнимет и продолжит двигаться так, словно ничего не случилось. Невозмутимо, как ледокол в Северном Ледовитом океане. Во всяком случае, чувствовала я себя не партнершей в танце, а веточкой, влекомой бурным потоком. Веточкой, чьего мнения не спрашивают и от которой ничего не зависит. Чувство было неприятным, и от него хотелось избавиться как можно быстрее. – Я никогда ничего не запускаю. Все происходит так, как я этого хочу. – Неужели? Все и всегда? Никогда не ошибаетесь? – Ошибаюсь. И все же рано или поздно я получаю то, на что нацелился. Это в характере моего зверя. Волки – загонщики, знаете ли, Лиза. Он навис надо мной, сверкнув желтовато-зелеными глазами, явно подразумевая, что загоняемая дичь – я. Но не всякая дичь считает себя добычей. Некоторая вполне может потягаться с загонщиком. Особенно один на один: когти против когтей, а зубы против зубов. – Если мир крутится вокруг вас, то что же вы забыли в Ильинске? – холодно спросила я, отстраняясь, насколько это было возможно в вальсе. – Я приехал в отпуск, Лиза. Просто в отпуск. И сейчас я просто отдыхаю. Крутанулся в этот раз он особенно резко, словно ставя точку в разговоре. Наверное, затронула я что-то, не подлежащее разглашению. Но это и к лучшему: до конца танца Волков промолчал, боясь то ли что-то выдать, то ли окончательно меня напугать. Но там и оставалось совсем чуть-чуть: вскоре прозвучали последние такты, и Волков галантно подвел меня к Тамаре, которую развлекал беседой Рысьин. Физиономии у них обоих были настолько недовольными, что становилось сразу понятно: беседа не удалась.