– А на что здесь смотреть? На вас? Дверь куда интереснее, – неприветливо бросила я. Он насмешливо хмыкнул: – Намекаете, что вам не пришлось по сердцу мое предложение? – Предложение не прозвучало и, надеюсь, не прозвучит. – Я дважды провернула ключ в замке и подергала за ручку дверь, чтобы никто потом не мог сказать, что я ее не закрыла. – Клан Рысьиных надо мной не властен, что бы там ни думали они или вы. Я прошла мимо Волкова и стала спускаться. Он пристроился сбоку и невозмутимо сказал: – Ошибаетесь, Лиза, еще как властен. – Княгиня очень хотела получить с меня клятву полного подчинения, но обломалась, увы, – насмешливо бросила я. – Обломалась? – удивленно переспросил он. Опять я выразилась не так, как принято. Ситуацию нужно было исправлять, и срочно. – Зубы у нее оказались недостаточно крепкими, – пояснила я и скосила глаза, чтобы понять, принял ли Волков мое объяснение, или уже нужно паниковать. – Вот и… Внезапно оказалось, что, если смотреть вот так, искоса, Волков светится ровным красноватым светом. От неожиданности я остановилась и повернулась к нему. Свечение исчезло, оставив меня в неопределенности: было ли оно вообще или только почудилось. – Что-то случилось? – спросил Волков. – У вас такие глаза, словно вы увидели что-то страшное. – Скорее вспомнила, – уклончиво ответила я, решив не посвящать посторонних в особенности моего периферийного зрения, поскольку обычным я никакого свечения не замечала, сколько ни вглядывалась в волковскую шинель. – И ваше страшное связано с военной формой? – С чего вы взяли? – С того, что вы смотрите на мою грудь, как давеча на собственную дверь. Неожиданно нашли во мне что-то привлекательное? Или вспомнили что-то из прошлого? Вопрос был опасным во всех отношениях. Появились подозрения, что Волков завуалированно пытается выяснить, что я знаю о нападавших. Конечно, этому могли быть разные причины: от участия в преступлении его клана до желания узнать, удалось ли нападавшим заполучить то, за чем охотились. В конце концов, если клану Рысьиных этот артефакт настолько нужен, то Волковым он вряд ли будет безразличен. – Меня осматривал военный целитель, – как можно независимей ответила я. – Если бы что-то можно было подцепить, он бы вытащил. Но и он, как все остальные, утверждает, что мое прошлое полностью стерто и строить свою жизнь мне придется с чистого листа. Если и были у меня какие-нибудь неприятности, связанные с вами, то я этого не помню. – Неприятности? – Он улыбнулся уголками губ, словно лишь вежливо обозначал эмоцию, которую не испытывал вовсе. – Вы думаете, я способен доставить барышне неприятности? – Я в этом уверена, – твердо ответила я. – Если мы были с вами знакомы раньше, то вы точно принесли мне неприятности. Вы не производите впечатления благоразумной личности. – Если уж на то пошло, Лиза, вы тоже. Но первое впечатление не всегда верное. Может, дадим друг другу второй шанс? – Зачем? Тут я поняла, что мы слишком долго стоим на лестнице, резко отвернулась и шагнула вниз, поэтому Волкову пришлось говорить мне в спину: – Затем, что наши кланы всегда были союзниками. И мы, как их представители, не должны враждовать. – Мы и не враждуем, – чуть дернула я плечом. – Хотя, честно говоря, мне безразличны дела клана Рысьиных. На улицу я выскочила с превеликим облегчением и с наслаждением втянула морозный воздух. Холод всегда помогал мне мыслить трезво, остужая разгоряченную голову, отгоняя страх. Не останавливаясь, я поймала на ладонь большую причудливую снежинку. Снег падал мягкими красивыми хлопьями, кружащимися в свете газовых фонарей, и ложился на крыши, деревья, тротуар мягким искрящимся покрывалом. На миг показалось, что я на рождественской открытке. Не хватало только веселых улыбающихся человечков. Увы, мы с Волковым на эту роль никак не подходили. – Зато им есть дело до вас, – с явным намеком сказал Волков, который опять шел рядом, и опять, стоило скосить глаза, я увидела это странное красное свечение, исходящее от моего попутчика. – И будет, пока… Он замолчал, я повернулась к нему, уже спокойно отметив, что свечение опять пропало, и прямо спросила: – Пока что? Если вы хотите помочь избавиться от опеки княгини, самое время доказать, что вы мне не враг, господин штабс-капитан. – С превеликим удовольствием, Лиза. – Он положил мою руку на свой локоть и склонился к самому моему уху. – Более того, наш клан готов оказать вам полную поддержку и всестороннюю помощь в обмен на то, что вам и так не принадлежит. – Вы сейчас о чем, господин штабс-капитан? – Руку я выдернула и сунула в муфту, которую раньше полагала исключительно декоративным элементом. Так вот, оказывается, для чего она нужна – прятать руки от навязчивых ухажеров. – Боюсь, мне сейчас не принадлежит ровным счетом ничего. Извольте говорить прямо, без экивоков. Нет, я, конечно, понимала, о чем речь, но хотелось бы услышать подтверждение. Убедиться, что у меня не паранойя, а развивающееся быстрыми темпами предвидение. От руки Волкова, чуть пошевелившего пальцами, разошлось окутавшее нас плетение против прослушки. Значит, этот тип в артефактах не нуждается, в отличие от Юрия. Более того, похоже, он чувствует, когда тревожат поддерживаемые им плетения, не зря же насторожился у Хомяковых. Но проверять это я не стала, лишь вопросительно посмотрела. – Все-то вы понимаете, Лиза, – недовольно сказал Волков. – Хотите прямо? Извольте. Мне нужен артефакт. Цену определяете вы. В пределах разумного, разумеется. – А разумное – это сколько? – невольно заинтересовалась я. Не то чтобы я собиралась продавать непонятно что, но узнать, сколько это непонятно что стоит, – почему бы и нет? Может, удастся хоть приблизительно определить ценность того, чем я якобы владею. – Особняк в Царсколевске. Банковский счет. Бриллианты. Более того, вы можете рассчитывать занять… весьма высокое положение. – Он выразительно прищурился, намекая непонятно на что. Все это было столь же обтекаемо-невнятно, как и его просьба. – А если я откажусь? – осторожно спросила я. – То я все равно получу то, что считаю нужным, – чуть лениво ответил Волков и оскалился в хищной улыбке. – Только вы в этом случае ничего не получите. Окутывавшая нас сфера чуть бликовала, когда мы проходили рядом с фонарями. Но уверена: лишь для меня, посторонние же ничего не замечали. Редкие прохожие не обращали внимания не только на сферу, но и на нас. Я чуть прищурилась: точно, здесь двойное плетение, второе наверняка делает нас незаметными для возможных свидетелей. На Волкова я теперь посмотрела с куда большим интересом: наверняка он знает и другие нужные мне плетения. Впрочем, и от этого я не откажусь. Я в который раз с благодарностью вспомнила Шитова, показавшего плетение для лучшего запоминания, незаметно его воспроизвела и постаралась уложить в памяти то, что невольно показывал мне штабс-капитан. – Так мы договорились, Лиза? – неправильно понял мой интерес Волков. – Увы, – огорчила я его. – Когда я говорю, что ничего не помню, это включает в себя и интересующий вас артефакт. – Это можно обойти. Его лицо дышало рыцарской готовностью прийти на помощь страдающей деве. Но, к его несчастью, я уже знала, во что это мне обойдется. – Княгиня уже предлагала клятву полного подчинения, – насмешливо уточнила я. – Увы, этот вариант мне не подходит. Артефакт еще неизвестно найдется ли, а свободу я точно потеряю. Кстати, а как он выглядит? – Кто? – Артефакт. – Увидите – сразу поймете, – недовольно ответил Волков, не пожелав удовлетворить мою девичью любознательность. – Возможно, мы ошибаемся и его действительно у вас нет. – Мы – это кто? – Curiosity killed the cat[1], – неожиданно ответил Волков. – Знаете, что это значит? – Разумеется, – удивленно ответила я. – Известная английская пословица. – Вы кладезь неожиданностей, Лиза, – усмехнулся он. – Знаете английские пословицы, в то время как в вашей гимназии преподают языки французский и немецкий. Нет, я понимала, что Волков – не случайное лицо в моем окружении, и все же такая осведомленность оказалась неожиданной и довольно пугающей. Ситуацию нужно было исправлять, и срочно, поэтому я улыбнулась и заявила: – Можно знать выражения, не зная языка. Они весьма выигрышно встраиваются в разговор, когда совсем нечего сказать. Например, латинские поговорки. Memento mori[2]. Прекрасно звучит, правда? Сказала и тут же поняла, что совсем не прекрасно, а напротив – зловеще. Ничего более неподходящего или, напротив, подходящего к данной ситуации выдать я не могла. Намек Волкова на мой второй облик был довольно прямолинеен, но что мне стоило вспомнить что-нибудь на английском, и не про смерть, а про собак? The dogs bark, but the caravan goes on[3]. Великолепнейше же подходило. «Вы лайте, лайте, а я все равно буду делать то, что считаю нужным». В конце концов, именно кошка может смотреть на короля, собаки там и рядом не пробегало. Даже если собака не совсем собака, а целый волк. Так и рысь – не домашняя мурлыка. – Правда, – согласился Волков, настороженность из взгляда которого никуда не ушла. – И что же это значит? – Не помню. – Я наморщила лоб, словно пыталась выцепить из глубин памяти то, что туда не опускалось. – Кажется, моментально в море. В этот раз Волков с трудом сдержал смех и галантно сказал: – Глубина ваших знаний потрясает. – Не зря же я учусь в лучшей гимназии Ильинска, – гордо ответила я, надеясь, что удалось сгладить невольную оплошность и она не будет иметь для меня фатальных последствий. – А вы сильно изменились, Лиза, – неожиданно сказал Волков. – Да, мне все говорят, что я очень похудела. – Я сделала вид, что не поняла его намека. – Я про ваш характер, – продолжил он. – А мы были знакомы раньше? – Были. – Он опять доверительно ко мне склонился. – И очень близко. – Только не говорите, что я вам тоже обещала выйти за вас замуж, – торопливо прервала его я, стремясь уйти с одной опасной темы, но сдуру перескакивая на другую. – Что вы, Лиза, – усмехнулся он. – Я бы никогда не стал действовать за спиной главы вашего клана, поэтому обещай вы мне такое, вам бы уже про это сказали. Собственно… – Собственно, вам нужна не я, а артефакт, который гипотетически у меня есть, – невежливо перебила я его, поскольку ни тон, ни выражения, в которых был составлен ответ, не принесли мне спокойствия. – Именно гипотетически. Потому что, скорее всего, ничего у меня нет и ваши хлопоты окажутся совершенно пустыми. – Почему же пустыми, – протянул Волков.