– Так-таки и все? – Она сверлила меня выразительным взглядом, рассчитывая на чистосердечное признание о моем магическом зрении. Но я ничего ей рассказывать не собиралась, поэтому просто промолчала, и она сдалась первой. – Так вот, Лиза, готовящийся бал важен не только для клана, но и для тебя. Нужно помочь тебе с выбором, пока ты еще не наделала глупостей. – А вам не кажется, что мне пока еще рано делать этот самый выбор? – Я же не гоню тебя замуж прямо сейчас, – заворковала она, ласково улыбаясь, как самая настоящая бабушка. – Присмотришься, вдруг кто по сердцу придется. У меня и фотографии есть. Откуда она их вытащила, я не поняла. Скорее всего, из пространственного кармана, поскольку никакого материального носителя я не заметила. Но факт оставался фактом: в ее руке словно из ниоткуда проявилась толстенькая пачка фотографий. Точнее, фотографий было не так уж много, но сами они выглядели очень солидно. И молодые люди на них – тоже. Особенно этот в штатском, плотненький такой, с окладистой русой бородой и хитрющими глазами, блеск которых был заметен даже на фотографии. – За ним дают очень неплохие деньги, – тоном заправской свахи начала расхваливать жениха Рысьина. – И меховой салон в Царсколевске. – За ним? – удивилась я. – Так в случае чего он войдет в наш клан, а не ты в его. Клан сильный, и их связи нам очень пригодились бы. Самому же Дмитрию Валерьевичу там не на что рассчитывать, хотя наследственность у него неплохая. Похоже, княгиня уже развила бурную деятельность, собираясь приманить мной в клан дичь покрупнее. Но эта дичь была уж точно не на мой вкус. – О какой хорошей наследственности вы говорите? Он толстый, – обвиняюще заметила я. – Вовсе нет, – возмутилась княгиня, словно я оскорбила ее лично. – У него просто конституция такая. – Ага, кость пушистая, – ехидно согласилась я. – И с пушистостью там все в порядке, – Рысьина была сама невозмутимость, словно отвечала на интересовавший меня вопрос. – У всех Песцовых прекрасный мех. – То есть это тот Песцов, который увлекается певичками? – заинтересовалась я. – Да, он занимается концертами в нашем городе, – после короткой паузы подтвердила княгиня. Как вовремя мне Юрий про него рассказал. И как жаль, что я не поинтересовалась пикантными деталями биографий других потенциальных женихов. – Думаю, не столько концертами, сколько артистками, – безапелляционно бросила я. – Он мне точно не подходит, бабушка. На певичек можно спустить не только те деньги, что за него дадут, но и все клановые. И к чему тогда его связи? – Здравый подход, – вынужденно согласилась княгиня. – Действительно, не самое хорошее увлечение, если ты, конечно, не преувеличиваешь. – А сколько он концертов устраивал в Ильинске? – невинно поинтересовалась я. – И была ли среди приглашенных артисток хотя бы одна талантливая, пусть не очень красивая? И как обстоит вопрос с приглашаемыми актерами? Или Песцову все равно, с кем… кого приглашать. Княгиня вырвала у меня из рук карточку и стала разглядывать изображенного там молодого человека с явным интересом. Все, теперь можно быть уверенной, что этого мне точно не навяжут, поскольку к Песцову пришел он сам. Глава 39 Вечером пришел Волков. С ним я встречаться не собиралась, поэтому попросила горничную сказать, что состояние моего здоровья не позволяет принимать гостей. Мол, больная я вся: от кончиков ушей до кончика хвоста, который от усиленных нагрузок почти отвалился. А ведь он и без того не слишком длинный. Поэтому целитель потребовал от меня лежать в кровати и отдыхать. В результате визитер передал букет и записку, в которой выражал сожаление о невозможности личной встречи и надежду, что она состоится в ближайшее время. Букет выглядел и пах донельзя подозрительно, и пусть я никакой магии на нем не узрела, но в комнате не оставила, отправила украшать гостиную, где таким вещам самое место. Волков, если вдруг ему опять придет в голову навестить дом Владимира Викентьевича, сможет убедиться, что к его подношению я отнеслась с должным уважением и не выбросила. Непонятно только, на что он рассчитывал? Не на поддержку же Рысьиной? В карточной колоде потенциальных женихов, которыми та надеялась меня заинтересовать, ему места не нашлось. Да и не выглядела она довольной, когда устраивала по его требованию «смотрины». По всей видимости, по причинам загадочного долга княгиня препятствовать бы не стала, выбери я этого типа, но и не обрадовалась бы. И уж точно не обрадовалась бы, вздумай я встречаться с Волковым за ее спиной. Впрочем, ее мнение меня не слишком взволновало бы, интересуй меня Волков. Но Волков не интересовал, поэтому после расставания с букетом я проверила, хорошо ли закрыто окно (кто знает, может, умение карабкаться по стенам – отличительная особенность всех оборотней, а третий визитер в моей спальне будет точно лишним), и опять углубилась в принесенные Юрием книги. Хотелось учить все и сразу. Но поскольку это невозможно, нужно было хотя бы примерно набросать последовательность изучения. Общие понятия, принципы комбинирования – весьма важные разделы, а выживание в дикой природе может подождать. В конце концов, на крайний случай для дикой природы у меня есть когти и зубы. Ряд разделов можно было отбросить сразу: там давались только общие сведения. В частности, по ментальной магии фактически было лишь указано, что она есть, что таких умельцев очень мало и что от нее можно защититься артефактом. Но примера такого артефакта не привели, хотя мне бы пригодилось: защитные плетения со временем развеиваются, не обновишь – так опять окажешься где-нибудь там, куда не собиралась. И сильный откат у Волкова будет для меня весьма слабым утешением. Еще огорчало, что часть плетений пока было невозможно испробовать, поскольку испытание требовалось проводить в экранированном месте. Не могла же я опять подвергать опасности дом Владимира Викентьевича? И просить у него разрешения на посещение подвала не хотелось: мало ли о чем он догадается. Итак, типы плетений и их применение… Это оказалось настолько увлекательным чтением, что я чуть не забыла про домашнее задание. А ведь сейчас главное – не привлекать к себе лишнего внимания ни Рысьиной, ни Владимира Викентьевича, что, несомненно, случится, если я не буду готовиться к урокам. Впрочем, отложить учебник по магии следовало еще по одной причине: уже прочитанное надо было осмыслить, уложить в голове по полочкам, чтобы не получилось так, что я беспорядочно сваливаю туда информацию в огромные кучи, из которых весьма сложно будет извлечь нужное. Шитовское плетение за вечер я использовала не раз и не два и спать ложилась с гудящей головой, в которую при всем желании больше ничего бы не поместилось. Утром я встала совершенно разбитая. Владимир Викентьевич, который спустился к завтраку одновременно со мной, укоризненно поцокал, подошел и положил на мою голову руки, с которых словно потекла холодная родниковая вода, смывшая боль и усталость. Теперь я была полностью готова к новому дню, о чем с благодарностью сообщила Владимиру Викентьевичу. Он от моей признательности отмахнулся, как от чего-то не заслуживающего внимания, и предложил наконец садиться за стол. Возражать я не стала, тем более что есть хотелось просто зверски. – Елизавета Дмитриевна, вам противопоказаны такие нагрузки, – вредным голосом сказал целитель. – Ничего страшного бы не случилось, если бы вчера вы легли спать пораньше и не сделали домашнего задания. Здоровье, знаете ли, для вас важней. – Для меня или для Фаины Алексеевны? – не удержалась я. – Для ее запланированного разведения? – Планы Фаины Алексеевны – это ее планы, – довольно сухо ответил Владимир Викентьевич. – Неужели? То есть кандидаты подбирались без учета вашего мнения? – ехидно уточнила я. Вчера Рысьину удалось убедить, что фотографии я изучу сама и что к ним неплохо было бы досье на каждого, чтобы не выбирать только по внешности. Она была несколько удивлена моей предусмотрительностью, но пообещала снабдить сведениями. В этом вопросе я больше полагалась не на нее, а на Юрия, как на лицо, заинтересованное в устранении конкурентов: что будет приглажено и смягчено у Рысьиной, у Юрия будет показано если не с самой неприглядной стороны, то хотя бы беспристрастно, если он сторонник мужской оборотнической солидарности. С другой стороны, и по недомолвкам можно много чего додумать, если захотеть. Главное, чтобы фантазии на чем-то базировались, чтобы при беглой проверке Рысьиной они казались похожими на правду. – В вопросах устройства браков внутри клана Фаина Алексеевна полагается исключительно на собственное мнение, – немного уязвленно ответил целитель. – Со мной могут проконсультироваться, только чтобы исключить серьезные пороки кандидата. Но, скажу вам по секрету, Елизавета Дмитриевна, таковые среди приглашенных на бал вряд ли обнаружатся. Подсовывать вам абы кого Фаина Алексеевна не будет. – Может ли она выдать меня замуж насильно? – уточнила я очень тревожащий меня вопрос. – Как глава клана, она может распорядиться судьбой его несовершеннолетнего члена, – подтвердил мои опасения Владимир Викентьевич. – А если я соглашусь на удочерение вами? Он вздохнул. – Елизавета Дмитриевна, если вы заметили, я больше не поднимаю этот вопрос. Потому что теперь для этого требуется согласие клана, а Фаина Алексеевна его не даст. Нет, выйти вы не можете, – ответил он на невысказанный вопрос, – пока не наступит совершеннолетие. – А это?.. – Двадцать один год. Считается, что до этого возраста индивидуум не несет в полной мере ответственности за свои поступки. – А если я захочу учиться дальше? Владимир Викентьевич помолчал, делая вид, что увлечен едой, но, поскольку я продолжала на него смотреть в ожидании ответа, все же неохотно пояснил: – Фаина Алексеевна вас не отпустит. Вы слишком важны для клана. Только мне кажется, что важность она воспринимает лишь как способ получения артефакта и привлечение новой крови в клан. Поскольку, как выяснилось, в старой намечается серьезная зависимость от запрещенных веществ, я бы ее поняла и, возможно, даже посочувствовала, если бы это не шло вразрез с моими желаниями. – Константин Филиппович предлагал учиться на военного целителя. Неужели и в армию я не могу пойти без разрешения? – Помилуйте, Елизавета Дмитриевна, – раздраженно ответил Владимир Викентьевич, – да вас из города не выпустят. А если бы и выпустили, то на что вы собираетесь жить во время учебы? – Он говорил о возможности целевой стипендии. – Отрабатывать целевую стипендию придется не один год. Вешать на себя такое ярмо неосмотрительно. – Вешать на себя ярмо в виде выбранного Фаиной Алексеевной мужа куда неосмотрительней, – заметила я. – Да еще столь скоропалительно. Так как, могу я пойти в армию без разрешения главы клана? – Можете, – неохотно подтвердил Владимир Викентьевич, но не успела я воодушевиться, как он добавил: – При наличии документа о среднем образовании. А Фаина Алексеевна намерена решить вопрос с вами раньше. Она не собирается выпускать вас из виду. Мне еле удалось уговорить оставить вас здесь, и то под предлогом целительского присмотра, необходимого при нестабильности магии. Но Фаина Алексеевна в любой момент может решить, что присмотр вам более не нужен, а излишняя свобода вредна. Нет, я, конечно, помню, что даже если тебя проглотили, то все равно остается два выхода. Только почему непременно все нужно делать через задницу? Похоже, пора срочно пересматривать планы. Интересно, доложит ли об этом разговоре Владимир Викентьевич? Насколько он лоялен своей нанимательнице? – Но пока вы тут живете, – неожиданно сказал Владимир Викентьевич, – имейте в виду, что в верхнем ящике моего письменного стола лежат деньги, которые вы можете использовать на собственное усмотрение. Ящик закрывается простым плетением, которое вам не составит труда снять. – Спасибо, – чуть настороженно ответила я, – но у меня нет пока нужды в деньгах. Предложение Владимира Викентьевича звучало заманчиво, но казалось ловушкой. Возможно, он предлагал от чистого сердца, но также возможно, что это всего лишь попытка найти еще один рычаг давления на меня. Обвинят в воровстве – и доказывай потом, что взяла с разрешения. – Я не предлагаю брать прямо сейчас, а вот если возникнет необходимость… – Владимир Викентьевич вытащил часы-луковицу из кармана, взглянул и нахмурился. – Заговорились мы с вами, Елизавета Дмитриевна, этак мы и опоздать можем. Впрочем, я еще успеваю вас подвезти. С предложением я согласилась, хотя и опасалась, что по дороге опять зайдет разговор о вещах, к которым непонятно как относиться. Но Владимир Викентьевич молчал, сидел нахохлившись, словно ему было холодно, и думал о чем-то своем. Очнулся он, только когда я с ним попрощалась, тогда он улыбнулся и пожелал хорошего дня. Весь первый урок я пыталась найти выход из западни, в которую меня загоняли. Если бы удалось отделаться от артефакта, было бы куда проще. По здравом размышлении я пришла к выводу, что все-таки лучше всего его вернуть Львовым, но только так, чтобы те не узнали, откуда он вдруг опять возник в их сокровищнице. И как удачно, что Николай сейчас в дворцовой охране. Нет, я помню, как он возмутился, когда решил, что мы с Оленькой собираемся грабить банк. Но сейчас-то речь не о грабеже, напротив – я собираюсь вернуть владельцам утраченное, после чего резко стану неинтересна всем охотникам за артефактом. Уж для Волкова я точно потеряю половину привлекательности. Правда, артефакта у меня нет и неизвестно, появится ли. И вообще, пора выяснить, как он все-таки выглядит, может, я его уже несколько раз держала в руках и не знала, что это он. – А сейчас фройляйн Рысьина нам скажет, где была допущена ошибка, – ворвался в мои размышления голос Грызельды. И сказано это было настолько противным тоном, что не оставалось сомнений: она прекрасно видит, что я думаю не об уроке, и ждет малейшей оплошности, чтобы на это указать в дневнике и в журнале. Повезло, что ошибку надо было найти в написанном на доске, иначе пришлось бы что-нибудь жалко мямлить в свое оправдание. А так я радостно исправила «mit der Freund» на «mit dem Freund», заслужив одобрительный кивок, и постаралась больше не отвлекаться до конца урока. А то донесут Рысьиной, что мысли у меня вовсе не об учебе, и возможность маневрирования еще уменьшится. А вот на перемене я могла думать и говорить о том, о чем считала нужным. – Оля, какие самые известные ограбления были в нашей стране? – спросила я почти прямо. – Ты все-таки решилась? – воодушевленно зашептала Оленька, явно вспомнив свою идею про совместное ограбление банка. Она завертела головой по сторонам – наверное, опасалась, что кто-то услышит и ограбит раньше нас. – Правильно, нужно сначала изучить чужой опыт. Выяснить выигрышные стратегии и на их основе разработать свою, беспроигрышную. – Я ни на что не решилась, – прошипела я в ответ. – Просто стало интересно, насколько легко ограбить клановое хранилище Рысьиных. Зашла я издалека, но понадеялась, что наводящими вопросами выведу подругу на царское хранилище с важными для страны артефактами. – Вообще невозможно, – безапелляционно заявила подруга. – Я не знаю ни единого случая, когда что-то воровали из клановых хранилищ. А ты хочешь оттуда что-то взять? Папино наследство?