– То, что я отказываюсь от звериной фамилии. – Обычное дело, когда хотят учиться инкогнито, – пояснил он. – Более того, большинство тех, с кем вы будете обучаться, даже не заподозрят, что вы оборотень. Это я уже знала из учебников Юрия. Аурное зрение было одним из самых сложных разделов и мало кому доступных. Зато по ауре можно было рассказать о ее владельце почти все. Но зрение при этом надо было настраивать определенным образом, о чем в учебнике говорилось довольно невнятно. У меня было подозрение, что тогда, когда я видела красное свечение Волкова, я видела именно его ауру. Но пока это были всего лишь ничем не подтвержденные подозрения, тем более что после того случая я никого более светящимся не видела. Да и Волков как-то тоже обходился без дополнительной подсветки, во всяком случае – в моем присутствии. А зря, было бы чрезвычайно удобно, особенно в темноте. А если ему еще и сирену пристроить, было бы вообще прекрасно… – Так как, Елизавета Дмитриевна? Кого указывать: Рысьину или Седых? Шитов, уже нацеливший перо на бумагу, вопросительно на меня посмотрел. – Седых, – решила я. Целитель подтверждающе кивнул и начал вписывать мою фамилию в бланк, тщательно вырисовывая каждую буковку. Надеюсь, почерк у него разборчивый и там, где придется предъявлять эту справку, поймут, что в ней написано. Наконец Шитов закончил писать, приложил палец, усиленный сложным незнакомым плетением, которое вылилось в подобие печати, полюбовался на дело рук своих и протянул мне. – Держите, – гордо сказал он. – С этим документом можете сразу идти на факультет целительства Императорского университета магии. – Константин Филиппович, где находится этот университет? – В Царсколевске, разумеется. Такие заведения всегда должны быть под наблюдением короны, сами понимаете. – И для поступления будет достаточно направления? – Направления и свидетельства о гимназическом образовании. Но имейте в виду, что отрабатывать придется здесь. Или, если руководство посчитает это нецелесообразным, в любом другом месте, вне зависимости от вашего желания. Меня это уже не пугало. В конце концов, после отработки я смогу распоряжаться собой, а вот если не удастся вырваться из-под рысьинской опеки, вполне может получиться так, что распоряжаться моей жизнью станут другие. – Константин Филиппович, а если у меня не будет возможности окончить гимназию? Что мне делать в таком случае? – Хм. Даже так? – Он ненадолго задумался. – Если у вас не будет документа, но будут знания, можно сдать экзамен при поступлении. Так-то вас взяли бы без экзаменов. Он с сомнением на меня посмотрел. – Знания будут, – уверила я. – Точнее, они уже есть. Но может не быть возможности получить свидетельство и вообще дотянуть до экзаменов. – Даже так? – Он опять хмыкнул. – Хорошо же вас Рысьина придавила. Может быть, Елизавета Дмитриевна, вам нужна помощь, чтобы покинуть Ильинск? У армии есть свои пути доставок. Он сложил ладони и сделал ими странное движение, более всего похожее на движение лодки, попавшей в шторм. Если это был намек на то, какими путями меня отсюда могут вывезти, то соглашаться на способ Шитова нужно в последнюю очередь. Впрочем, он и без того мне уже помог: его направление давало шанс выбраться из лап Рысьиной. – Спасибо за предложение, я подумаю. – Думайте, – согласно кивнул он. – Только не слишком долго, а то как бы поздно не стало. У вас остались еще вопросы? – Да, аурное зрение… – У вас слишком низкий уровень, – отрезал он. – Научить не смогу. – Но, может, хотя бы попробуете? – Помилуйте, Елизавета Дмитриевна, если сравнивать с математикой, вы только-только научились складывать двузначные числа, а хотите, чтобы я вас обучил решать тригонометрические уравнения. – Он гулко хлопнул ладонью по столу и гаркнул: – Анна! Горничная влетела в кабинет, словно стояла за дверью. Возможно, так оно и было: чем ближе стоишь, тем удобнее подслушивать. Вон как глаза бегают. – Чего изволите? – Извозчика найди. – Он приподнялся, да тут же тяжело шлепнулся назад в кресло, вытащил пару монет и протянул горничной. – Да сопроводи Елизавету Дмитриевну до дома Звягинцева. Только деньги отдай, когда доедете, поняла? – Константин Филиппович, не надо извозчика, – всполошилась я. – Я так дойду. – Барышня, я еще из ума не выжил, – укорил меня Шитов, – и прекрасно помню, что вас где-то на улице ждет Волков. Случись что с вами, я же сам себе не прощу. Нет уж, сам я вас проводить не могу, но распорядиться, чтобы вас отвезли, – вполне. Он сурово на меня посмотрел, и я не стала спорить. Я помнила, что у Шитова была машина, но у дома ее не видела, и, наверное, для военного целителя действительно проще было отправить меня на чужих санях, а не искать своего шофера. Так что я от души поблагодарила и попрощалась. Шитов мой уход воспринял с явным облегчением. Не успела я захлопнуть за собой дверь, как сразу услышала звук выдвигающегося ящика и громкое бульканье. В этот раз целитель одним глотком не ограничился. – Ох, как Константин Филиппович начнет за воротник закладывать, – расстроенно сказала горничная, уловив мой взгляд, – не успокаивается, пока в доме все не выпьет. А ведь не все то, что на спирту, можно внутрь заливать. Вы бы, барышня, пока к нему не ходили. Это вам сегодня еще повезло. – И часто он?.. – Я у него два года работаю. За это время четвертый раз всего. – Она гордо повела плечами. – Не очень часто, конечно, но он чем больше пьет, тем становится дурнее. И совсем не помнит, что делал, когда проспится. В драку не лезет, и то хорошо. Но чудит-с. В прошлый раз почти все окна менять пришлось. Извозчика удалось найти сразу, и вскоре я уже была у дома Владимира Викентьевича. Анна болтала всю дорогу, выкладывая подробности жизни нанимателя. Оказалось, визитеры к нему ходили часто, преимущественно военные. Похоже, приторговывал Константин Филиппович из-под полы и своими уменьями, и зельями, которые, по словам горничной, втайне делал на собственной кухне при полном неодобрении кухарки, которая постоянно опасалась, что наниматель перепутает и добавит что-то не то в готовящуюся еду. С Шитова и его визитеров горничная перешла к обсуждению кухарки и шофера, а также их родственников и знакомых. Сведения выдавались со скоростью пулемета, и, похоже, мозги в этом процессе не участвовали. Ни мои, ни Аннины. К концу поездки в голове звенело от избытка фактов, совершенно меня не касающихся. Наверное, она владела каким-то тайным оружием дезактивации противника и вовсю на мне его проверяла. Военным целителям – прислуга со сверхумениями! Около дома Владимира Викентьевича опять стояла машина Рысьиной, но, пожалуй, сегодня княгиня меня пугала даже меньше горничной Шитова, не говоря уж о Волкове, поэтому навстречу родственнице я устремилась почти с радостью, провожаемая в спину пулеметной очередью рассказа о племяннике кухарки, который все никак не мог устроить свою личную жизнь. Господи боже мой, чтобы я еще раз согласилась провести с этой особой больше пяти минут? Никогда. А ведь в квартире казалась такой молчаливой. Впрочем, Шитов тоже казался образцом благополучного специалиста. Рысьина в этот раз нервно расхаживала по гостиной, не обращая внимания на попытки Владимира Викентьевича ее успокоить. – Ты где была? – набросилась она на меня. – У Константина Филипповича, – ответила я. – Разве я обязана перед вами отчитываться, бабушка? «Бабушка» каждый раз я старательно выделяла голосом, а затем любовалась гаммой переполнявших Рысьину чувств. Но не в этот раз. В этот она мое обращение проглотила, даже не заметив. – Отчитываться ты не обязана, но обязана сообщать о нападении на тебя незамедлительно! – припечатала она. – Вы сейчас о чем? – О Волкове, разумеется. Лиза, неужели ты думаешь, что я оставила тебя без присмотра? Мой наблюдатель вмешаться не успел, да и не смог бы он ничего противопоставить столь сильному магу, честно говоря. Но вот что ты потом пропала, меня сильно обеспокоило. Я уж собиралась заявление писать, да Владимир Викентьевич отговорил. – Заявление на Волкова? – уточнила я. – Пока на твою пропажу, – недовольно ответила княгиня. – Почему мой охранник тебя потерял? А ведь Шитов оказался прав: не стала Рысьина заявлять на Волкова, пусть у нее даже свидетель появился. В лице моего охранника, которого удалось сбросить с хвоста. Как удачно, что хвосты у нас, рысей, такие короткие: много шпионов не прицепятся. Но мне и один лишний. – Откуда мне знать? – имитируя удивление, сказала я. – Наверное, я слишком быстро бегаю. Княгиня скептически хмыкнула: – Теперь будешь только быстро ездить. Собирайся, переезжаешь ко мне. – Нет. Я остаюсь здесь. – Лиза, здесь я не могу гарантировать тебе безопасность, – увещевающе сказала Рысьина. – А что, если Волкову вздумается пренебречь договоренностями, к чему все и идет? Конечно, можно было ответить, что из окна, откуда уже вылетел один оборотень, прекрасно вылетит и второй, но я не стала. Я и рысь-то тащила с трудом, а волк может оказаться для меня вовсе неподъемным. Кроме того, хоть Волков служит дольше Рысьина и у него непременно должен выработаться условный рефлекс на выполнение приказов, но я на его командира вряд ли похожа, поэтому на мне условный рефлекс может сбоить. Но, как назло, в голову не приходил ни единый довод, который помог бы мне тут остаться. – Фаина Алексеевна, у моего дома прекрасная защита, – заметил Владимир Викентьевич. – Что же в ней прекрасного? – прошипела Рысьина, повернувшись к нему. – Она стандартная и легко обходится. Снять ее так, чтобы вы даже не заметили, проще простого. – Не скажите, Фаина Алексеевна, – возразил он. – Там есть ряд моих дополнений, настроенных лично на меня. – Не обижайтесь, Владимир Викентьевич, – неожиданно мягко сказала Рысьина, – но как маг вы Волкову не соперник. Что вы противопоставите его умениям? Вы целитель, а не воин. Княгиня говорила здравые вещи, и все же у меня не было никакого желания перебираться к ней. В одном из моих учебников лежал ключ к свободе, подписанный Шитовым, но воспользоваться этим ключом я не смогу, если у меня не будет возможности удрать из Ильинска. – При должном воображении можно много придумать и с целительскими умениями, – поддержала я Владимира Викентьевича. – Например, вовремя запущенный общий наркоз успокаивает не только пациента, но и нападающего. После чего можно вызвать полицию и позволить им взять на месте преступления индивидуума, незаконно проникшего в дом. Княгиня хохотнула, но задумалась. Я прямо почувствовала, как она начала лихорадочно подсчитывать, во что выльется тот или иной вариант развития событий. – Нам невыгодно ссориться с Волковыми, – задумчиво протянула она. – Во всяком случае сейчас. – Можем и не ссориться, – предложил Владимир Викентьевич. – Просто обездвижим и под угрозой вызова полиции заставим подписать выгодную вам бумагу. Они с княгиней переглянулись, наверняка понимая лучше меня, каким образом можно удержать умелого мага и что именно в случае успеха он подпишет, если не захочет неприятностей. – Как бы он сам вас не обездвижил, – проворчала, почти сдавшись, Рысьина. – У него наверняка щитов понавешано… – Фаина Алексеевна, успокойтесь уже, не будет он на дом нападать, – убежденно возразил Владимир Викентьевич. – Но если нападет, то отсюда выйдет, только отказавшись от чего-нибудь в пользу Рысьиных. – Хорошо, – сказала она как припечатала, – будь по-вашему. Пока. Но Лиза больше не будет выходить из дома без охраны. Явной охраны, хорошо? Пришлось согласиться, тем более что это было и в моих интересах, пока Волков находится в Ильинске. Да и откажись я, чует мое сердце, применили бы общий наркоз ко мне, и очнулась бы я уже в загородном доме Рысьиных, откуда выбираться куда сложнее, чем из дома Владимира Викентьевича. А так княгиня лишь бросила, что завтра сюда приедет модистка, и величаво удалилась, чему я, признаться, только порадовалась. Не модистке, разумеется, а тому, что уход Рысьиной подарил мне немного столь нужного времени. Я успела не только позаниматься гимназическими дисциплинами, но и пройти раздел по маскировке в принесенных Юрием учебниках. Самое полезное там для меня было наложение иллюзии на лицо. Для этого использовалось несложное плетение, создающее некий аналог тонкой пленки, податливо меняющейся под руками и принимающей нужную форму. Сквозь нее для меня просвечивала собственная внешность, и я никак не могла понять, насколько хорошо получается, а спрашивать кого-либо опасалась, поскольку могла выдать знания, которых у меня не должно быть. Неплохо было бы спросить Юрия, но он в тот день не появился. А ведь у меня еще оставался вопрос с фотографиями, досье к которым Рысьина так и не предоставила. Спать ложилась я совершенно без сил, но зато с чувством выполненного долга. И уж чего не ожидала, так того, что посреди ночи проснусь от звуков знакомого голоса: – Лиза, да просыпайтесь же. У меня совсем мало времени, а нам нужно поговорить.