– На Совет, ваша светлость? – уважительно уточнил по-русски же Песцов. – Сразу на такой уровень? – Волковы заигрались, – кивнул Соболев больше своим мыслям, чем собеседнику. – Но приструнить их выйдет лишь на Совете, поскольку связать нападение с ними полиция точно не сможет, а у императора имеются свои способы выяснить правду, весьма неприятные способы, надо признать. – Он хищно оскалился, показав мелкие острые зубы, желтоватые, как у завзятого курильщика. – Не беспокойтесь, попытка убить вас и мировую знаменитость им просто так с рук не сойдет, но сейчас крайне нежелательно, чтобы информация о маячке просочилась куда-либо. Что вы хотите за молчание? – Мне достаточно вашей благодарности, ваша светлость, – ответил Песцов, которого я никогда не заподозрила бы в бессребреничестве. С другой стороны, если он и дальше планирует заниматься любимым делом и устраивать концерты, расположение губернатора, да и всего клана Соболевых в целом, ему точно не помешает. – Не люблю оставаться должным, – недовольно заметил князь. – Наказание Волковых и в моих интересах, – напомнил Песцов. – Как-никак они собирались меня убить. Разговор был необычайно увлекательный, но тут я внезапно вспомнила, что не должна показывать знания русского языка, а их переговоры без моего участия несколько затянулись. – Хм… – сказала я, вовремя припомнив любимое междометие мисс Мэннинг. Кажется, получилось весьма похоже, потому что Песцов вздрогнул и уставился на меня так, словно засомневался, что это я под пологом, а не вернувшаяся с того света мисс Мэннинг. Странное дело, мы же ее сожгли. Неужели крэги, как фениксы, восстают из пепла? Конечно, Песцов мне непременно сказал бы о такой особенности, и все же нужно будет у него уточнить, чтобы быть готовой к встрече в случае чего. – Ради бога, простите нас, мисс Мэннинг, – голосом, полным глубочайшего сожаления, сказал Соболев. – Но я не хотел лишний раз травмировать вас воспоминаниями о пережитых ужасах этого дня. Я еще уточню пару вопросов у мистера Песцова, с вашего позволения? Я царственно кивнула. А что оставалось делать? Не сообщать же, что мне без разницы, на каком языке они договариваются? Это было бы несколько неосмотрительно. – А вашу… подопечную, Дмитрий Валерьевич, можно чем-то заинтересовать, чтобы она забыла про найденный вами маяк? – Я ей скажу, что это товарный знак изготовителя саней, – выдал Песцов. – Полицейские в это не поверят, – усомнился Соболев. – Ваша светлость, полицейским буду переводить я… – намекающе протянул Песцов. – Сами подумайте, где они найдут переводчика с английского? – Хитро… – усмехнулся князь, стукнул открытой ладонью по столу и перешел на английский: – Мисс Мэннинг, вы и мистер Песцов будете моими гостями. Вас осмотрит мой личный целитель, чтобы помочь вернуть голос. Собирайтесь. Я посмотрела на Песцова. Тот еле слышно кашлянул, и это было все, чем он позволил себе выказать восторг от столь щедрого предложения. Но опомнился он быстро. – Видите ли, ваше сиятельство, мисс Мэннинг наотрез отказывается от помощи целителей, – на ходу выдумал он. – Говорит, что магия ее голоса – слишком тонкая материя, чтобы мешать туда магию обычную. Мне кажется, будет куда лучше, если Филиппа выпьет какой-нибудь из своих отваров и ляжет спать пораньше. – И ей приснится кошмар? – приподнял брови Соболев. – Мисс Мэннинг, у вас, конечно, интересная защита, но она не в силах отогнать от вас дурные сны. Или чрезмерно назойливых полицейских… – Защита? – теперь приподняла брови я, постаравшись сделать голос как можно глуше и невыразительней. – Вы непроницаемы для магического взгляда, – пояснил он. – Это работа артефакта? Я кивнула, легко соглашаясь с его предположением. Артефакт – это лучше, чем подозрения во владении магией, которой у мисс Мэннинг быть не должно. – Могу я его увидеть? – Нет, – выдавила я, чувствуя местом, на котором сижу, что неприятности сегодняшнего дня еще не закончились. – У одного из Волковых полог дает очень похожий эффект. Я больше ни у кого не встречал подобных. – Соболев вперил в меня пронзительный взгляд, словно ожидал, что я сейчас признаюсь в тайной связи с его противниками. – Старый семейный артефакт, – прохрипела я и выразительно закашлялась. – Ваше сиятельство, не мучайте мисс Мэннинг, – всполошился Песцов. – Я же вам уже говорил, что у нее непростые отношения с магией. Старые семейные тайны, которые она не хочет да и, скорее всего, не может выдавать посторонним, понимаете? – Да, – я кивнула, соглашаясь с Песцовым, и поправила шаль, которая уже не просто колола, а начинала душить. – И все же я настаиваю, чтобы вы на время пребывания в моей губернии были моими гостями. Соболев говорил с радушной улыбкой, но что-то подсказывало, что отказаться будет не так просто. Да и звучало это не приглашением, а скорее приказом. – Ваша светлость, мисс Мэннинг едва держится на ногах. – Не думаю, что полиция примет это во внимание, – заметил Соболев. – А в моем доме вы будете избавлены от назойливых визитеров. И допрос будет лишь формальным. В конце концов, никто не пострадал. Не могу сказать, что меня расстроила гибель двух крэгов, но, по нашей легенде, погибла ни в чем не повинная горничная мисс Мэннинг. И это о ней говорят сейчас «никто»? – Хм… – Из ценных членов общества, – правильно понял меня Соболев. – Горничную найти куда проще, чем вторую мисс Мэннинг. Я очень рассчитываю, что за время, проведенное в моем доме, вы оправитесь в достаточной степени, чтобы я смог услышать голос, который называют золотым. Одевайтесь. Я распоряжусь, чтобы ваши вещи отвезли ко мне. – Мисс Мэннинг выразила желание вернуться в Англию, прервав турне, – с кислой миной сказал Песцов. Но Соболев уже дергал сонетку, вызывая коридорного. Оставлять нас с Песцовым наедине он явно не собирался. – Я не могу позволить, чтобы дама уехала от нас в таком состоянии, – заявил князь. – Пусть не магией, но народными средствами мы вернем ей голос. Я настроился услышать пение мисс Мэннинг, и я его услышу. Боже мой, что же делать? Уехать, пока я выдаю себя за больную, не дадут. Но даже если я притворюсь, что голос вернулся, оперные арии не исполню, как бы меня ни уговаривали, а Соболев, кажется, и без того полон сомнений относительно моей личности… Глава 16 Собственно, мне даже не дали самой собраться. Князь заявил, что поручит упаковать и привезти мои, точнее мисс Мэннинг, вещи и что ручается, что оттуда ничего не пропадет. – Ни одной ленточки не будет утеряно, уверяю вас, дражайшая мисс Мэннинг. Все будет собрано и доставлено в целости и сохранности. Он говорил столь убедительно и улыбался столь дружелюбно, что появилась твердая уверенность: все вещи буду осмотрены, и не один раз. Боже мой, а ведь я даже не знаю, что там лежит! Вдруг мисс Мэннинг возила с собой что-то компрометирующее, да еще в крупных объемах? С другой стороны, если даже употребление кокаина не считается чем-то предосудительным, то что такого у нее могло быть в багаже? Что в России может быть запрещенным? Я бросила отчаянный взгляд на Песцова, тот и сам казался растерянным, но тем не менее пришел на помощь: – Ваша светлость, не лучше ли позволить мисс Мэннинг отдохнуть хоть немного, поужинать, принять ванну? – У меня в ее распоряжении будет ванна куда больше. И горничная. И целитель. Я все же настаиваю, чтобы вас осмотрели, мисс Мэннинг. Такое потрясение не могло пройти бесследно. Я не хочу, чтобы мир потерял прекрасную певицу. Приоткрытая форточка заманчиво манила. Появился соблазн перекинуться и сбежать, оставив все проблемы на Песцова. Он талантливый, непременно что-нибудь придумает для спасения собственной пушистой шубки. Останавливала только неуверенность в том, что удастся выбраться из города, и уверенность в том, что с документами придется распрощаться. В дверь постучали, и после командного «Войдите» от Соболева на пороге возник коридорный и, нервно дергая глазом, проблеял, что сани уже поданы ко входу. Блеянье получилось столь выразительное, что невольно закралось подозрение, не Овечкин ли он. С другой стороны, не будет же гордый представитель звериной фамилии работать на столь неприметной должности? Или это зависит от самой фамилии, и Овечкины и Барановы могут работать где угодно без урона звериной чести? – Мисс Мэннинг, прошу вас, – предупредительно сказал Соболев. И даже улыбнулся, хищно так. – Простите, но я вынуждена отказаться. Я устала и нуждаюсь в отдыхе, – почти невежливо ответила я, изо всех сил напрягая горло, чтобы говорить как можно неразборчивее. Увы, на певучее контральто мисс Мэннинг мой голос не походил ни в малейшей степени. – Отдохнете в моем доме. Соболев уставился на свою руку, сжимая и разжимая пальцы, словно раздумывая, какое заклинание лучше применить. Я внезапно вспомнила плетение от ментального воздействия и набросила его на всякий случай на себя и Песцова. Не хотелось бы, чтобы сообщник выдал что-то, касающееся меня, и неважно, правду или свои домыслы, что было бы еще хуже: подозреваю, они еще страннее правды. Песцов сделал большие глаза, то ли заметив, что я на него бросила плетение, то ли, что более вероятно, пытаясь донести, что с князем спорить не стоит. – Пойдемте же, мисс Мэннинг, – нетерпеливо сказал Соболев. – Все, что нужно, сделают без вас. И вещи соберут, и за номер заплатят. Даже не беспокойтесь. – Я бы хотела оставить номер за собой, – напротив, забеспокоилась я. – К чему вам лишние траты, мисс Мэннинг? – по-доброму улыбнулся Соболев. – Когда будете уезжать, я распоряжусь, чтобы вас отвезли прямо к поезду, так что необходимости сохранять за собой номер у вас нет. – Не хотелось бы злоупотреблять вашим гостеприимством. – Помилуйте, мне в радость принимать столь красивую даму. Или вы боитесь, что не дойдете? Тогда я распоряжусь, чтобы вас вынесли. Последнее звучало уже открытой угрозой. Устроить скандал? Ни на миг не засомневалась бы, если бы не необходимость соответствовать облику мисс Мэннинг. Приличный скандал шепотом не устроишь, а стоит мне заговорить чуть громче, и Соболев непременно поймет, что английский язык мне неродной, что, в свою очередь, вызовет кучу ненужных вопросов. На Песцова я посмотрела весьма мрачно, он же лишь руками развел. Я глазами показала ему на шкаф, на котором лежали жизненно необходимые мне учебники с документами. И если с учебниками я расстаться могла, пусть и с душевными страданиями, то без направления от Шитова моя жизнь усложнялась еще больше. Как ни странно, Песцов понял, сделал пару мягких неслышных шагов к шкафу и даже нащупал нужное. – Ваша светлость, мои вещи тоже соберут? – как ни в чем не бывало спросил он. – Разумеется, – бросил Соболев. – Не оставлять же мисс Мэннинг без дружеской… гм… поддержки близкого человека? Вы едете с нами. – Я хотел бы захватить саквояж с самым необходимым сразу. Песцов, прижимающий невидимые для остальных книги к животу, со стороны выглядел наверняка очень забавно, поскольку Соболев с трудом сдержал улыбку, когда на него взглянул. Но сдержал и довольно серьезно разрешил: – Захватывайте. Но прямо сейчас. Не тяните. Песцов кивнул в знак того, что понял, и шмыгнул за дверь так, что только хвост мелькнул бы, если бы таковой имелся в этом облике. Я же принялась медленно собираться под тяжелым княжеским взором. Интересно, в чем именно меня подозревает Соболев? Неужели в том, что Волков втемную разыграл своего агента? Тогда любой должен был понять, что в такой ситуации никто не стал бы хранить имя нанимателя в тайне. Выгораживать того, кто пытался тебя убить, стал бы только полный идиот. С другой стороны, Соболев мог вообще сомневаться в нашей версии случившегося, слишком она ненадежная. Песцов тянуть не стал со сборами, и мы столкнулись уже на выходе из моего номера. В руке незадачливый антрепренер держал толстенький саквояж, в котором, как я очень понадеялась, нашлось место для моих книг. На мой выразительный взгляд Песцов не менее выразительно прикрыл глаза. Это можно было понять и так, что я ему надоела до смерти, и так, что мне можно не волноваться. Впрочем, второе не исключало первое. Вниз мы спустились втроем, но в холле к Соболеву подошел щеголеватый молодой человек, которого нам представлять не стали, князь поднял руку, призывая того не открывать рот, и лениво протянул: