– Он темный, пропитан духом крэгов. Или магией. У них есть магия? – Ритуальная разве что. Им нужны жертвы на правильно расчерченном алтаре. Так что не так с артефактом? – Я же говорю: он меня пьет. Постоянно его использовать – убивать себя. – Странно. Вы должны им управлять. – Песцов достал свою фляжку и хлебнул уже прямо из нее. – Нужна консультация артефактора. Давайте скорректируем клятву: вы обязуетесь играть роль мисс Мэннинг, если я решу проблему с артефактом. Не зверь же я, в конце-то концов, чтобы заставлять вас использовать убивающую вас магию? – Но мне срочно нужно в Царсколевск! – почти с отчаяньем сказала я. – Если бы вам нужно было туда срочно, вы не попросились бы переводчицей к мисс Мэннинг, а ехали бы сразу туда, – возразил Песцов. – Значит, не так уж и срочно. Но если вы согласитесь мне помочь, а у меня не получится найти специалиста по артефактам, то я обещаю не только не выдавать вас Рысьиным, но и лично посадить в поезд до Царсколевска. Клятву принесем оба. Ваше решение, Елизавета Дмитриевна? Глава 21 Песцов улыбался столь обворожительно, что желание с ним сотрудничать исчезло, не появившись. Но отказывать ему сразу значило провоцировать на немедленный звонок Рысьиным. Радовать княгиню, а возможно, еще и Волкова, в мои планы точно не входило. – Мне нужно подумать, Дмитрий Валерьевич. – Да что тут думать? – изумился Песцов. – Даем взаимную клятву и оба оказываемся в выигрыше. Елизавета Дмитриевна… Он так умильно посмотрел, что сразу подумалось о хвосте: был бы – непременно бы уже вовсю вилял, выпрашивая то, что ему нужно. Но это нужно ему – не мне. А что нужно мне, я так до сих пор и не разобралась. – Дмитрий Валерьевич, я слишком устала сегодня, чтобы принимать столь важное решение, – твердо ответила я. – Давайте отложим разговор на утро. До утра я никуда не денусь, а в случае моего отказа вы непременно успеете сообщить Рысьиным и разбогатеть на десять тысяч. Правда, не факт, что они не решат, что вы намеренно меня увезли, чтобы лишить выбора. Недаром Волков так переживал. Насколько я успела заметить, он сначала действует, а потом думает, правильно ли сделал. Вот так-то, Дмитрий Валерьевич, угрожать можно не только мне, но и вам. И Рысьиными, и Волковыми. – Вы знаете, Елизавета Дмитриевна, – очень грустно сказал Песцов, – если эти гастроли провалятся, мне и Волков будет не страшен. – Вам они настолько важны? – удивилась я. – Разумеется. Это же серьезный урон репутации. Кто захочет в дальнейшем иметь со мной дело? И это не говоря еще об огромнейшей неустойке за срыв по моей вине. – Он вздохнул. – Большинство договоров были прямо-таки кабальные. Елизавета Дмитриевна, пожалуйста, войдите в мое положение, – столь просительно протянул он, словно не он не так давно пытался меня шантажировать. – Вся моя жизнь зависит от вашего согласия. – И все же, Дмитрий Валерьевич, я отвечу завтра. Мне нужно все обдумать. – Хорошо, – неожиданно согласился он. – Но завтра я приду за ответом рано утром. Очень рано. И если вам кажется, что не сдержу угрозы, то зря. Терять мне действительно нечего, а так хоть приобрету десять тысяч. Песцовские угрозы показались нестрашными, потому что чай с коньяком наконец меня согрел и захотелось спать. Не просто захотелось, а так, что все мысли были лишь о том, как добраться до кровати и уснуть, оставив все проблемы в этом дне. Мало ли что случится до завтра? Вдруг оскорбленный Волков проберется сюда и сведет счеты с Соболевым и Песцовым? Тогда мое согласие уже никому не потребуется. Поэтому я лишь улыбнулась Песцову на прощание и развеяла плетение против подслушивания. Щупы соболевских артефактов, беспорядочно тыкавшиеся в мой купол, остались без опоры и рванулись вперед, упершись уже в меня. Ненадолго, почти сразу они исчезли, что лучше всего доказывало: без присмотра меня не оставили. Я выпила еще чашку горячего чая, в этот раз без коньяка, который предусмотрительно унес с собой Песцов, и с чистой совестью отправилась спать, не желая ни о чем думать и ничего решать. Сказалось напряжение сегодняшнего дня, и уснула я столь крепко, что даже не слышала, как горничная увозила столик с остатками чаепития и убирала в ванной. И проснулась уже утром, резко, словно от толчка, словно кто-то меня тормошил и звал по имени. Осталось лишь невнятное ощущение, и я даже не могла сказать, звучало ли мое нынешнее имя или прошлое. Конечно, они могли совпадать, но почему-то в это не верилось. Хотелось пригубить чего-нибудь бодрящего, но не было даже холодного чая, пришлось довольствоваться водой из-под крана. Стало чуть легче, ну чувство, что я должна куда-то пойти и что-то сделать, не исчезало. Было еще совсем темно, но когда я выглянула в окно, то на дорожке, подсвечиваемой редкими парковыми фонарями, заметила Песцова, который уже активно разминался, то и дело сбегая с расчищенного места на газон, покрытый снегом. Показалось, что он охотится. Хотя на кого охотиться в парке? Разве что на мышей. Точно, для таких Песцовых и мышь – заманчивая добыча. Вон как усердно снег летит из-под лап: ни один грызун не скроется от внимательного песцового взора. Главное, чтобы газон, увлекшись, не раскопал, а то наш гостеприимный хозяин будет весьма недоволен. Любовалась я этой картиной недолго. Сразу сообразила, что Песцов развлекается не просто так. Сейчас побегает на свежем воздухе, подкрепится мышатиной, поднимет себе настроение и придет портить мне. Разговор хотелось отложить на подольше, поскольку я так и не решила, что делать. Но ведь я тоже могу прогуляться, зимняя прохлада способствует прояснению в голове. Надеюсь, для обычной прогулки княжеского разрешения не требуется, я же собираюсь просто пройтись по дорожке, не меняя облик и ничего не портя. А заодно посмотрю, так ли страшна защита на ограде, как мне показалось вчера. Возможно, удастся найти там лазеечку, пусть не для меня, а только для моей рыси. Тогда просто брошу здесь все и удеру. Во всяком случае, попытаюсь. Собралась я быстро, песцовый палантин мисс Мэннинг лег на плечи как родной – пожалуй, его точно было бы жалко оставлять, реши я твердо отказать Песцову. Все остальное, хоть и модных фасонов и сшитое из дорогих тканей, было, увы, не моего размера. А жаль… Не баловали меня хорошей одеждой до побега. Разве что бальное платье княгиня заказала, да и в том не удалось покрасоваться. Последнее, впрочем, скорее радовало, чем огорчало. Перед выходом в парк я опять выглянула в окно, посмотреть, куда идти, чтобы не столкнуться с Песцовым, но его на дорожках не было видно. Возможно, уже поддержал в должной мере пушистость собственной кости и решил пойти ко мне для раннего разговора или направился гулять дальше, не выходя за обозначенные князем пределы. Надеюсь, они ограничены расчищенными дорожками и я не забреду куда не надо. В любом случае прогуляюсь до ограды, подальше от тех мест, где не так давно бегал Песцов, полюбуюсь на плетения и подумаю. Соглашаться или не соглашаться? В случае если артефактору не удастся ничего поправить, я вообще ничем не рискую: Песцов пообещал меня не удерживать и дать в этом клятву. А вот если исправить удастся, тогда нужно понять, не перевешивают ли минусы плюсы. С одной стороны – дополнительный доход и прекрасное прикрытие. Вряд ли кто-нибудь станет меня искать по театральным гримеркам. Волкову в голову не пришло присмотреться ко мне в роли переводчицы или к мисс Мэннинг, в которой он видел лишь навязчивую певицу. Но вот с другой стороны… С другой стороны, все не так радужно. Если Песцов проболтается или секрет раскроется каким-нибудь другим образом, насколько я понимаю, урон моей репутации будет довольно велик. Но так ли мне она дорога? Если встанет вопрос – брак с Песцовым или урон репутации, последней придется пожертвовать, что, несомненно, сильно осложнит мою дальнейшую жизнь, и без того нерадужную. Но сейчас куда больше меня волновало подвисшее непонятное обещание богу, создавшему крэгов. Что-то подсказывало, что в случае резкого отказа от исполнения мной моей части договора начнется настоящая охота за маленькой беззащитной рыськой, где загонщиками выступят его «дети». Насколько я понимаю, между мной и этим темным богом возникла связь, созданная невыполненым договором и позволяющая ему со мной разговаривать практически по первому желанию. По договору я должна вернуть собственность владельцу. Но, возможно, договор закроется, если я верну артефакт Львовым? Как ни крути, они тоже считаются владельцами, и, скорее всего, даже более законными, чем этот претендент на чужую собственность, утративший что-то в мире, из которого его изгнали. Я шла по дорожке, ожидая с минуты на минуту увидеть ограду, но ее все не было и не было. А ведь, казалось бы, не так она была и далеко. Возможно, я свернула не туда? Я оглянулась, чтобы сориентироваться относительно здания, но особняка Соболевых не увидела, более того, дорожки за моей спиной тоже не было. Был чистый снег, запущенные кусты неопределенного вида из-за зимнего времени и унылые деревья, навевающие мысль не о парке, а о диком заповедном лесе. Впору было испугаться, но я почему-то испытала странное спокойствие и уверенность, что это приглашение: дорожка передо мной никуда не делась и все так же вела куда-то. И фонари тоже горели, хотя утро было уже совсем близко, прорываясь серостью на горизонте. Снег бодро поскрипывал под подошвами ботиночек, но следы исчезали сразу же. Интересно, а по запаху меня можно было бы найти, сними я свою защиту? Или он тоже развеивался, как только я уходила все дальше и дальше? Дорожка привела к небольшому строению, на резной двери которого были изображены горностаи. Святилище Горностаевых? Стало ли оно святилищем Соболевых или стоит закрытым? Я взялась за ручку, и дверь приглашающе распахнулась. Боюсь, Соболеву не понравилось бы мое посещение неразрешенных мест, но любопытство уже прочно поселилось в груди. «Curiosity killed the cat»[1] – так говорил Волков. Возможно, он прав, но у меня были вопросы, на которые Велес мог ответить. Только его ли это святилище? Пантеон славянских богов велик, и не все могут быть настроены ко мне благожелательно. Но если не войду, все равно не узнаю. Я сделала всего лишь шаг и очутилась внутри. Втянула в себя воздух, ожидая затхлости давно не посещаемого сырого места, но нет – пахло сухим и солнечным летним лесом. Но коридор, точнее, ход, ведущий вниз, выглядел темным и чем-то недовольным. Огоньки на стенах не торопились зажигаться, хотя дверь уже сама собой закрывалась, отрезая возможность сбежать. В темноте идти непонятно куда не дело, но я точно знала, что магию в таких местах использовать нельзя. Стоп. Магию? Но на мне стояла защита и была наложена иллюзия. Дверь захлопнулась, и вокруг стало совершенно темно. Нужно было на что-то решаться, и я убрала все чары, делающие из меня непонятно что. К богу нужно идти собой. Пронесся то ли вздох, то ли ветер одобрения, и по стенам побежали огоньки, теплые, солнечные, почти как маленькие пушистые хомячки, принеся с собой легкое сожаление, что этим чудом могу любоваться только я одна, и беспокойство, смогу ли вызвать бога. Ведь прошлый раз его вызывал Николай, собиравший странные слова в странные предложения, из которых я не запомнила ничего. Или все случившееся сегодня можно считать приглашением, поэтому бог придет и заговорит сам? Не дойду – не узнаю. Я поправила палантин, что придало храбрости, и смело двинулась навстречу неизвестности. Что-то пружинило под ногами, полностью гася звуки, пока я торопливо шагала по этому ходу, ограниченному огоньками. Надеюсь, это не останки неудачливых визитеров, разозливших спустившегося в святилище бога. Света огоньков не хватало, чтобы осветить пол, и оставалось только гадать, что там. Ход привел к арке. Деревянной резной арке, на которой с большим искусством были вырезаны резвящиеся горностаи. Стоило пройти сквозь нее, как передо мной сразу же засветилась фигура, черты которой разглядеть было невозможно. Боится, наверное, что смертные ослепнут от божественной красоты… – Я звал, ты пришла, – сообщил Велес. – Ты хотела меня видеть. – Я пришла, – подтвердила я. – Мне нужны помощь и совет. Кажется, у меня договор с вашим врагом. – С кем? – С тем, кто создал крэгов. Я должна ему вернуть что-то, что он считает своим, но, боюсь, это возвратит его сюда. – Это так. Пока он разделен, он слаб, но стоит ему воссоединиться, как сила к нему вернется. – В этом артефакте, который все от меня хотят, – сила Зверя? – уточнила я. – Да. Ты с ним накрепко связана. Темные нити силы проступили, проявленные кровью крэгов. – Вы говорили, что не лезете в чужие договоры, но если стоит вопрос о безопасности вашего мира… – Нет, – прервал он. – Возвращение твоей памяти теперь завязано на исполнении договора. Но так ли ты уверена, что хочешь вернуть память? Иногда незнание – благо. – Почему вы так говорите? Он замерцал, ничего не отвечая. Боже мой, почему боги такие сложные? Простейший же вопрос… И на другие вопросы либо не отвечает, либо отвечает так, что ничегошеньки не понятно. – И что мне делать? – То, что подсказывает сердце, это правильно. – Теплый свет окутал меня, пронизав насквозь, и Велес уверенно сказал: – В твоей душе нет зла. Но недавно ты соприкоснулась с чем-то, на чем был его отпечаток. – Крэги? – предположила я. – Мне вчера пришлось убить двух. – Нет. – Тогда их артефакт, дающий возможность петь? – Да, в нем тьма. Она губительна для использующего. Значит, мне не показалось, что она тянет жизнь. – Может ли ее убрать маг? – Нет. Что ж, значит, можно спокойно соглашаться на условия Песцова. Я уже представила его лицо, когда он будет усаживать меня в поезд, и даже успела улыбнуться, когда Велес сказал: – Но я могу. Протяни руку. Я и не подумала ослушаться, и в нее упал маленький упругий искрящийся мячик силы, пару раз подпрыгнул на ладони и впитался. – Когда возьмешь артефакт этой рукой, он изменится и даст тебе временную защиту от Зверя, закроет от его поисков. Но не от поисков его слуг. – Крэгов? – Не только. Жажда денег и власти иногда приводит на темную дорогу. Мне будет жаль, если ты туда свернешь. Для меня прозвучало это так, словно жалость в исполнении бога будет равносильна моей свернутой шее. Не то чтобы я собиралась идти тропой Зверя, нам с ним точно не по пути, но угрозы я тоже не любила, хотелось поступать наперекор, пусть и неправильно. Захотелось вернуть его силу, но из руки она не извлекалась. – Моя сила надолго тебя не закроет, и второй попытки не будет, – продолжил Велес, и я устыдилась, что заподозрила в его словах угрозу. – Будь готова решить все сама. – Что я должна сделать с артефактом? – То, что подсказывает сердце. – Вернуть Львовым?