Он галантно нагнулся над рукой Свиньиной-Морской-младшей, довольно пухлой, но хорошей формы. Девица лишь небрежно кивнула и прощебетала: – Какая досада. Только я понадеялась, что в кои-то веки удастся потренировать язык с подходящим собеседником. – Полина Аркадьевна, вы, как человек, близкий к искусству, должны с пониманием отнестись к проблемам певицы. Ваш папенька говорил, что вы и сами не чужды пению. – Поет изумительно, – подтвердил Свиньин-Морской. – Не зря ее называют «наш соловей». У вас будет возможность убедиться. Сегодня мы созываем званый вечер, посвященный пению. – Говорят, сам штабс-капитан Волков пал жертвой ваших чар, – попытался навести разговор на нужную тему Песцов. В этот раз девица скромно потупилась и даже голову опустила, насколько позволяли подбородки. – Пал, пал, – довольно захохотал ее отец. – Признаться, мы ожидали, что он попросит Поленькиной руки, но у штабс-капитана случились неотложные дела, и ему пришлось срочно покинуть Царсколевск. Он такое трогательное прощальное письмо прислал с извинениями и обещаниями непременно явиться по приезде. Хитер Волков: вывернулся из ловушки и удрал, и в результате его не удалось припереть к стенке мощным Поленькиным бюстом. Уверена, теперь на каждое приглашение у него непременно найдется неотложное дело, мешающее ему нанести визит Свиньиным-Морским до тех пор, пока не объявят о Поленькиной помолвке, а еще лучше – свадьбе с кем-нибудь другим. – Так почему вы его не дождались в Царсколевске? – удивился Песцов. Отец с дочерью переглянулись. Но я могла ответить и без них: Поленька нацелилась на крупную рыбку и не могла позволить, чтобы та сорвалась с крючка. Хотя, как мне кажется, Волков даже не стал заглатывать наживку. Скорее всего, ему нужно было что-то от отца, что удачно замаскировалось «интересом» к дочери. – Мне кажется не совсем приличным общаться по-русски, в то время как наша гостья его не понимает, – попыталась увести разговор в сторону Поленька. – О, мисс Мэннинг наши внутренние дела неинтересны, мы же с вами не про певцов говорим, – хохотнул Песцов. – Думаете, ей есть дело, на ком женится Волков, если это никак не отразится на ее доходах? Хотя, признаться, я был уверен, что он если и ищет невесту, то в семье из Совета. – Даже Львовы уже поняли, какую ошибку совершили, объявив о помолвке с Соболевой, – недовольно заметила Поленька. – Какой прок от такой невесты? Магии у нее не больше, чем у ее папеньки, а денег и влияния и того меньше. – Она презрительно фыркнула. – Мы с мисс Мэннинг общались с ее тетушкой, – припомнил Песцов. – Ксения Андреевна характеризовала Софью Даниловну как образец благородной девицы: красивая и с хорошими манерами. – Сколько там этой красоты? – недовольно фыркнула Поленька. – Тощая, как цыпленок, а на голове своих волос нет, сплошные шиньоны и накладки. – Не то что у тебя, дорогая, – горделиво поддержал дочь Свиньин-Морской, наверняка считавший, что на роль жениха цесаревич подойдет еще лучше. Вот только рычагов давления на него куда меньше. Действительно, Поленькина шевелюра потрясала, если она, конечно, была настоящей. Ибо тот, кто с первого взгляда отмечает чужие шиньоны, вполне может иметь свои. Хотя пышные рыжеватые волосы казались натуральными, я бы даже зуб не дала, что это так: в мире, где властвует магия, чужие волосы и вживить можно, и это будет выглядеть естественней некуда. – Да, в таком море волос хоть кто утонет, Полина Аркадьевна, – проявил любезность Песцов. – Хоть кто мне не нужен. – Свиньина-Морская-младшая пусть и приняла комплимент поощрительной улыбкой, но сразу четко ограничила зону интересов, чтобы у кавалера не осталось ни малейшего сомнения. – Александр Михайлович Волков вряд ли сыщет себе соперников. В отличие от Соболевой, – тут она скривилась, – он действительно красив и хорошо воспитан. – Такая редкость среди офицеров, – вставил Свиньин-Морской. – Представляешь, Поленька, наша гостья подверглась настоящей атаке со стороны одного из офицеров. Проводник поделился, – пояснил он в ответ на удивленный взгляд Песцова. – Не каждый день у него в вагоне разворачиваются подобные драмы. – В самом деле? – неприязненно протянула Полина Аркадьевна, в чьих глазах я теперь выглядела соперницей. – Никогда бы не подумала. Все же мисс Мэннинг не так уж юна, чтобы из-за нее терять голову. Но что мы все обо мне да обо мне? – Она позвонила в колокольчик, увенчанный красным атласным бантом, и в гостиную тут же вскочила горничная. – Что там с обедом? – Все уже подано. – Я же сказала: сообщить мне немедленно, как все будет готово! – заорала Свиньина-Морская-младшая, сведя брови так, что теперь их разделяла только грозная вертикальная черта на лбу, отчего горничная побелела как мел и мелко затряслась. – Бестолочь! Что о нас гости подумают? Не каждый день к нам из-за границы приезжают, а ты нас позоришь. Оштрафована! – И совершенно другим тоном обратилась ко мне: – Мисс Мэннинг, иц тайм ту гоу аут ту диннер. – Поленька такая талантливая, – умиленно сказал Свиньин-Морской. – Жаль, что нам пришлось расстаться с учительницей английского. Но, действительно, пора обедать. Мисс Мэннинг… Он подал мне руку, в то время как Песцов догадался подхватить Свиньину-Морскую-младшую, и мы двумя парами важно прошествовали в столовую. Перемены блюд следовали одна за другой, а застольная беседа велась только на одну тему: Полина Аркадьевна Свиньина-Морская. Все остальные затухали после одной-двух фраз, этой же, чтобы вновь вспыхнуть, иной раз достаточно было одного слова. Я впервые порадовалась, что притворяюсь англичанкой и мне не надо это выслушивать и делать вид, как я потрясена знакомством со столь чудесной девушкой. Песцов же из шкуры лез, пытаясь произвести впечатление на отца с дочерью, и за нас обоих сыпал комплименты направо-налево. Я же совершенно упустила нить разговора и очнулась лишь тогда, когда прозвучала фамилия Хомяков. – Хо-хомяков? – ляпнула я от неожиданности. – Не Хохомяков, а просто Хомяков, – поправил меня Песцов, делая страшные глаза незаметно от хозяев. Наверное, прозвучало мое восклицание не совсем по-английски. – Мистер Свиньин-Морской утверждает, что этот офицер – новый интерес великой княжны и дело вполне может дойти до официального объявления о помолвке. Я сидела словно обухом пришибленная. Ведь совсем недавно Николай признавался в любви ко мне. Скажите на милость, когда он успел стать почти официальным женихом царской дочери? Или он такой же жених, как сама Свиньина-Морская – невеста Волкова? Да, скорее всего, это так. Но сколь я себя ни убеждала, червячок ревности зашевелился, а чувство собственности громко завопило, что Хомяков – мой и отдавать я его никому не намерена, даже великой княжне. Пусть себе забирает кого-нибудь из кланов, входящих в Совет. Вон Волков так и бегает бесхозным, мешает бедным девушкам скрываться от бабушек. – Мисс Мэннинг знакома с Хомяковым? – загорелись глаза Полины Аркадьевны в ожидании свежей сплетни. – Нет, ей показалась смешной фамилия, – небрежно ответил Песцов. – Знаете, как в английской песенке: «Fifteen men on a Dead Man’s Chest. Yo ho ho and a bottle of rum»[2]. Песцов довольно артистично изобразил начало песенки, постукивая по столу и акцентируя на «Йо-хо-хо». Свиньина-Морская-младшая неуверенно кивнула и опять потеряла ко мне всяческий интерес, но я теперь не отвлекалась от разговора ни на секунду, жадно вслушиваясь во все, что говорится. – А не слишком ли Хомяков мелкая фигура, чтобы быть в фаворе Ольги Александровны? – лениво спросил Песцов. – Мелкая не мелкая – нам-то что за дело? – усмехнулся Свиньин-Морской. – Главное – Львовы вполне могут пойти на такой шаг, показывая близость к народу. – К народу? – фыркнул Песцов. – К мелким кланам, которые раньше были незначимыми, а сейчас набирают силу. Свиньин-Морской несколько раз сжал и разжал кулаки, показывая, что сила и власть теперь в руках таких, как он, а значит, притязания его дочери на Волкова имеют право на жизнь. Больше разговор о Хомякове не заходил, поскольку он в зону интересов Поленьки не попадал, разве что как прецедент, а в таком качестве достаточно одного упоминания. Глава 27 Отправили нас от Свиньиных… гм… Морских с шиком: в автомобиле с закрытым кузовом, в котором, помимо прочих новшеств, еще и обогрев действовал – какой-то сложный, с примесью магических улучшений. Это было совсем не лишним, поскольку к вечеру сильно похолодало, в неотапливаемой жестяной коробке мы промерзли бы насквозь, и в пункт назначения доехали бы две синие сопливые тушки. Или три – если считать водителя, серьезного плотного парня в кожаной шапочке, который умудрялся на все вопросы отвечать односложно. – Дорога накатанная, как по маслу домчитесь, – напутствовал нас Свиньин-Морской, положивший руку на капот и выглядевший необычайно довольным. Довольство его проистекало от успеха вечера дочери, а вовсе не от того, что мы наконец уезжаем. Песцов же выглядел необычайно хмурым, хотя с ним не только расплатились полностью, но и добавили сверху. Еще бы: он услышал, как поет Свиньина-Морская-младшая, и заполучил душевную травму. Нет, он вовсе не захотел организовать для нее концерт в Царсколевске, как предположил счастливый отец вероятной звезды великосветских салонов. По виду Песцова при прослушивании Поленькиного вокала было очень заметно, что он хотел бы заткнуть уши, чтобы ничего не слышать. Такой урон деньгами не компенсируется. И даже корзиной с продуктами «на перекус, если уж на ужин не остаетесь», сейчас гордо стоящей на переднем сиденье, тоже не компенсируется. – И все-таки Поленька поет куда громче вашей англичаночки, – не удержался лишний раз напомнить Свиньин-Морской. – И не поспоришь, – покладисто согласился Песцов. Он был слишком хорошо воспитан, чтобы отметить, что визг пением не считается, да и портить отношения со столь перспективным господином не хотел. Поэтому говорил мало и улыбался во все свои мелкие и острые зубы, не забывая время от времени отвешивать комплименты Поленьке, изящно избегая упоминаний о ее исполнении. Наверное, Свиньины-Морские не вовремя оказались вблизи Медведевых, и те вволю потоптались им по ушам. Причем обоим и не единожды. Иначе я ничем не могу объяснить неуемное восхищение отца дочерью. Теперь я даже не удивилась бы, узнав, что Волков действительно планировал жениться, но тут его осчастливили семейным концертом… В результате душевно травмированный Песцов отказался остаться даже на ужин, мотивируя это тем, что у меня завтра вечером выступление, поэтому хотелось бы выехать пораньше, чтобы иметь возможность полноценно отдохнуть в комфортных условиях. Или удрать, если на горизонте появится Волков – все-таки наш маршрут был слишком предсказуем. Как только мы выехали, Песцов попытался разговорить водителя, интересуясь, как часто Свиньина-Морская-младшая устраивает подобные концерты. Спрашивается, зачем ему эта информация? Неужели собирается навещать это семейство, если окажется поблизости? Так договаривался бы сразу на визит в Царсколевске: явно же Поленька прибыла сюда в поисках Волкова и при неудаче вернется за ним в столицу. Но водитель был кремень: даже не ответил, просто пожал плечами, не отрываясь от дороги. Песцов задал еще пару вопросов с таким же результатом, потом зевнул и обратился уже ко мне, по-английски: – Филиппа, нам с вами остается только спать, если вы не собираетесь скрасить время беседой со мной. Дорога длинная, ехать часов десять, как сказал Свиньин-Морской. Водитель чуть наклонил голову, как бы соглашаясь с его словами, что Песцов тут же отметил и знаком показал, что неплохо было бы поставить защиту от прослушивания: водитель хоть был неразговорчив, но не глух, а его знание английского оставалось для нас секретом. Возможно, он говорит куда лучше Поленьки, почему и был с нами отправлен. Вон какая спина подозрительно напряженная. И фонит от него чем-то этаким, магическим. Правда, фон ничуть не изменился, когда я поставила защиту от прослушивания. Возможно, это у него свое, шоферское, что-то? В любом случае нам есть о чем беспокоиться, помимо случайных слушателей. – Что мы будем делать, Дмитрий, если Волков нас ждет в гостинице? – задала я тревожащий меня вопрос. – Он не дурак. На вокзале не перехватил, а конечный пункт известен. Говорить приходилось громко, почти кричать: очень уж выразительно мотор автомобиля показывал, что работает, надежно заглушая все остальные звуки. – Нехорошие вы вопросы задаете, Филиппа, – пробурчал Песцов. – Может же нам повезти? Вдруг Волков до сих пор преследует те злополучные сани? Мужик там должен был добавить горячительного в ближайшем трактире, после чего наверняка поехал незапланированным маршрутом. Пока Волков его нагонит, пока… – А зачем ему это, – прервала я компаньона на полуслове, – если он знает, куда мы собрались? Правильней было бы ехать сразу на вокзал, а не в гостиницу. – Мы не можем отклоняться от маршрута. Зря нам, что ли, Свиньин соглядатая подсунул? Да еще и со знанием английского… Нет, нам нужно вести себя спокойно, никак не показывать, что мы боимся Волкова и провоцируем его на нападение. А вот когда он появится и начнет приставать к вам при свидетелях, тогда и настанет время вам исчезнуть, – выдал Песцов тщательно разработанный план. Наверняка размышлял над ним не менее пяти минут, а то и все шесть. – Тогда запросто можно будет обвинить его и в вашем исчезновении, и в срыве концертов. Думаю, для Песцова второе даже принципиальней, поскольку позволяет его антрепренерской репутации остаться незапятнанной. Почти незапятнанной, так как должной защиты подопечной организовано не было. С другой стороны, Песцов Волкову не противник, это любой признает. – Я вот одного не понимаю, – раздраженно сказала я, припомнив, с каким трудом ко мне вырвался Николай. Всего один раз вырвался. – Где это видано, что офицеры разъезжают по всей Российской империи, в то время как должны находиться на службе? У него вечный отпуск? – Скорее, выданное предписание, что может действовать самостоятельно на благо империи. – Где же на благо империи? На свое собственное благо, – проворчала я. – Может, донос на него напишем, а, Дмитрий? Почему он пристает к мирным певицам в то время, как должен стоять на страже родины? А что будет, если все офицеры возьмут с него пример? Бардак в армии? – Всенепременно. – Песцов подмигнул. – Как только мисс Мэннинг пропадет, я все это укажу в заявлении. Темнело быстро, прямо-таки на глазах. Невольно подумалось, что где-то там бегают стаи волков, которые проще простого натравливать на одиноких путников. Столь примитивный автомобиль, дергающийся и поскрипывающий при движении, не казался надежной защитой от возможных нападений. – А артефакт, отпугивающий волков, в машине предусмотрен? – нервно спросила я. – Разумеется. Это первое, что я узнал у Свиньина. Да еще попросил, чтобы при мне проверили, – снисходительно бросил Песцов. – А вот скажите-ка мне лучше, мисс Мэннинг, чем вас так заинтересовала фамилия офицера, склонность к которому приписывают великой княжне? – Его сестра – моя подруга, поэтому фамилия прозвучала знакомо, но неожиданно, поскольку ваш разговор я не слушала. Я чуть смущенно улыбнулась Песцову, надеясь, что ему хватит этого объяснения и он не начнет выяснять, не связывает ли нас с Николаем что-то еще. – Это вы зря, Филиппа, – пожурил Песцов. – В стане врага нельзя отвлекаться. Нужно внимательно смотреть и слушать. – А мы были в стане врага? – удивилась я.