– Разумеется. Пение Свиньиной – изощреннейший вид пыток, к друзьям его не применяют, – убежденно сказал Песцов. – Ее приятельницы так не считают. – Еще как считают, – не согласился Песцов, – просто боятся говорить. Вы же наверняка видели их лица, когда Свиньина завывала. Такой ужас не подделаешь. Да и какие это приятельницы – так, прилипалы к богатым. С этим трудно было не согласиться. Концерт был устроен, чтобы показать преуспевание Свиньиных-Морских. Не каждый может пригласить заезжую актрису, и пусть высота ее голоса не достигала Поленькиной, но исполнение было куда интереснее. Я бы сама себя с удовольствием послушала со стороны. Но добавление Поленькиного вокала было не единственным неприятным сюрпризом этого концерта. – Я вам не сказала, еще один кристалл рассыпался, – сообщила я Песцову. – Вот незадача, – расстроился он. – Значит, и остальные скоро посыплются. Который в этот раз? Я пояснила словами, решив не петь и не травмировать окончательно чувствительные песцовские уши, которые еще не восстановились после принудительного хозяйского концерта. – Эта ария не слишком популярна, – обрадовал меня Песцов. – Она даже не во всех городах была заявлена. Заменим на что-нибудь другое. – Или вообще концерт отмените за отсутствием исполнительницы, – напомнила я. Песцов ожидаемо скис. – Что-то мы с вами болтаем и болтаем, а могли бы провести время с куда большей пользой, – проворчал он. – Это как? – Поспать. Нам же ехать далеко. Идея была не лишена привлекательности. В салоне было тепло, а сиденья были мягкими, и на них вполне можно устроиться довольно удобно, если устраиваться в одиночку. Второй пассажир был тут лишним. – Тогда, может, оставите мне целиком заднее сиденье? – предложила я. – А сам побегу за автомобилем? – возмутился Песцов. – Зачем же? – удивилась я, хотя и подмывало ответить, что ему пробежка не помешала бы: и разомнется перед ужином, и похудеет. – Впереди усядетесь. – Рядом с извозчиком? Праведное негодование Песцова было смешно. – Это не извозчик, а шофер, – поправила я. – Какая разница? Приличные люди не сидят где попало, – настолько убежденно сказал Песцов, что я поняла: как ни уговаривай, сиденье мне в полное распоряжение не отдадут. – Вы громко храпите, Дмитрий, – сделала я последнюю попытку, хотя храп просто потерялся бы на фоне шума мотора. На редкость громкий автомобиль нам выделили. Интересно, существуют ли какие-нибудь магические заглушки шумов? – Кто храпит? Я? – взвился Песцов. – Да я сплю так, что проходящая мимо кошка не услышит. – Ага, есть такие, с белой шерстью и с голубыми глазами, – припомнила я вдруг про мутацию, сопряженную с глухотой. Песцов подвох почувствовал, но с чем тот связан, не понял. – Ладно, отключайте ваше плетение, – недовольно сказал он. – Попробую хоть немного поспать, хотя в таких условиях разве уснешь? Он демонстративно всунул между нами свой саквояж, отклонился к стенке автомобиля и прикрыл глаза. Я сняла полог и последовала примеру компаньона, тем более что другой возможности отдохнуть может и не выдаться, а если придется удирать от Волкова, то нужно это делать полной сил и с ясной головой. Свой саквояж я держала на коленях: все же содержимое там куда более важное, чем у Песцова. Бритвенный набор, или что у него там лежит, в случае чего и новый можно купить, а кто знает, что случится с потерянным домовым. Уснуть не удалось: неимоверно трясло то ли на ухабах, то ли от странно работающего двигателя. Поэтому через некоторое время я открыла глаза и посмотрела в окно. Но оно уже оказалось покрыто тоненьким слоем инея от моего дыхания. Пришлось снять перчатку и приложить руку, чтобы получить возможность увидеть хоть что-то. Но когда иней под рукой подтаял, выяснилось, что снаружи все равно ничего не разглядишь: стемнело. Песцов же совершенно нагло спал, приоткрыв рот и воодушевленно похрапывая, и проснулся, лишь когда шофер остановился, чтобы размяться и долить бензин в топливный бак из канистры. Только тогда компаньон встрепенулся, недовольно дернул носом, чихнул и выскочил наружу, принявшись что-то живо выспрашивать у нашего шофера. Тот бросил пару коротких слов и потопал куда-то в сторону от дороги, вмиг пропав из виду. Я испуганно выскочила и только в последний момент спохватилась спросить на английском: – Дмитрий, куда он ушел? – Естественные потребности организма, – важно пояснил Песцов. – Составлю-ка я ему компанию, и вы пока можете прогуляться куда-нибудь туда. – Он небрежно махнул рукой в сторону, противоположную той, куда утопал шофер. – Ехать еще далеко, имейте в виду. После чего он деловито затрусил по следам шофера, мне же пришлось протаптывать дорожку самостоятельно, и снега в ботинки я набрала прилично, даже вытряхивать пришлось, когда вернулась к машине. А там уже Песцов вовсю разбирал корзину Свиньиных-Морских и подкармливал шофера, а то вдруг у того сил не осталось нас довезти. Мне тоже достался небольшой бутерброд, с которым я залезла в машину, повертела в руках и отправила в саквояж. Есть не хотелось совершенно. Никогда не думала, что на машине будет ехать куда утомительнее, чем на санях. Голова уже раскалывалась от постоянного шума. Приехали в город мы посреди ночи и едва добудились портье в гостинице. Тот, зевая во весь рот, сообщил, что нами никто не интересовался, пообещал сообщить, если кто вдруг начнет узнавать, выдал ключи и наверняка отправился досыпать. – Дмитрий Валерьевич, купите мне с утра газеты, – попросила я перед тем, как зайти в номер. – Какие именно? – Все, что будут, – решила я. – Нужно же быть в курсе того, что происходит у Рысьиных. – Только у Рысьиных? – хмыкнул он. – Про Волковых тоже неплохо было бы узнать. – Я сделала вид, что намека не поняла. Сил у меня еще хватило на короткую беседу с Мефодием Всеславовичем, которому достался мой так и не съеденный бутерброд, а потом я доползла до кровати и попросту отключилась. Проснулась утром от стука в дверь и бодрого песцовского голоса: – Мисс Мэннинг, просыпайтесь, у меня хорошие новости. Да просыпайтесь же! Я разгладила помятое за ночь платье магией, порадовалась, что на мне чужая иллюзия, а значит, никто не увидит моей невыспавшейся физиономии, и рывком распахнула дверь, за которой Песцов чуть не прыгал от переполнявших его эмоций. В руках у него была запрошенная мной пачка газет, статья в одной из которых и вызвала столь бурное проявление песцовских чувств. Я впустила компаньона в номер, закрыла дверь, поставила полог и спросила чуть хриплым после сна голосом: – Что случилось, Дмитрий Валерьевич? – Волкова задержали. Причем обвинение такое, что не отвертится. – И в чем его обвиняют? – Он украл у Соболева домового. Представляете, какой мерзавец? Это ему так не спустят, до Совета уже наверняка дошло. До меня тоже дошло, что, кажется, я совершила какое-то подсудное дело… Глава 28 – И что ему грозит? – спросила я, лишь в самый последний момент спохватившись заменить «мне» на «ему». – Что-то вы слишком близко судьбу Волкова к сердцу принимаете, Елизавета Дмитриевна, – проницательно отметил Песцов. – Естественно. Мы рассчитывали, что он приедет меня преследовать и я смогу исчезнуть. А теперь… – А теперь вы сможете провести еще множество выступлений, – воодушевленно сказал Песцов. – Ох мы с вами и развернемся, Елизавета Дмитриевна. Его неприкрытая радость наверняка проистекала из надежд, что это проклятое турне удастся провести до конца и без потерь для песцовской деловой репутации. И он почему-то совершенно не принимал в расчет, что с каждым выступлением вероятность разоблачения становилась все выше и выше. – Не смогу, артефакт рассыпается, – напомнила я. – Кстати, почему это происходит? – Вы не владелица, – скривился Песцов, которого опустили с небес на землю самым травмирующим образом. – И ваша магия конфликтует с магией артефакта. Это я предполагаю, Елизавета Дмитриевна. Как вы понимаете, я обладаю чисто теоретическими знаниями, раньше не сталкивался. – С чего бы мне это понимать, Дмитрий Валерьевич? – решила я повредничать. – Вы с таким знанием дела взялись устраивать мои концерты, что я решила: для вас это самое обыденное явление. Песцов укоризненно склонил голову: – Елизавета Дмитриевна, я честно веду дела. – Неужели? – протянула я и покачала артефактом перед наглым песцовским носом. – Это вынужденная мера, – твердо ответил он. – Если бы не сложные жизненные обстоятельства, я никогда не пошел бы на такой шаг, как постоянное использование артефакта. Разовое – это совсем другое дело. Вы же понимаете, что случайности неизбежны, а зрители страдать не должны? Какая жертвенность и забота о ближнем! Впрочем, песцовские зрители – последнее, о чем сейчас стоит переживать. – И все же, Дмитрий Валерьевич, какие прогнозы вы можете дать по Волкову? Песцов недовольно дернул носом: – Существует вероятность, что воровство было по согласию с самим домовым. И если тот подтвердит, значит, все претензии к Волкову снимутся. – А разве можно украсть домового без его согласия? – удивилась я. И не передать, какое облегчение я испытала, поняв, что ничего предосудительного не сделала. И все же Соболева лучше в известность не ставить: возможно, он так разбушевался именно из-за того, что остался без домового, а не потому, что заподозрил в краже Волкова. – Разумеется, Елизавета Дмитриевна. Сильный маг на многое способен. А Волков, вне всякого сомнения, сильный.