– Милейший, во-первых, мы не договаривались со штабс-капитаном о посредниках, а во-вторых, ни о каких расписках речи не шло. Вы хотите сказать, что Волкову недостаточно моего слова? Моськин ничуть не смутился: – Разумеется, Александру Михайловичу вашего слова было бы достаточно, но, во-первых, я не он, а во-вторых, речь сейчас идет о мисс Мэннинг. – Он приложил руку к груди. – Прошу меня извинить, я всего лишь хочу сделать все наилучшим образом. – Хм… – вставила я, делая вид, что изо всей пылкой речи уловила всего лишь свое имя. Получилось весьма выразительно. Во всяком случае, Моськин повернулся ко мне и продолжил уже на английском: – Вы же не будете возражать, мисс Мэннинг, подписать документ о получении денег? Исключительно ради порядка и отчетности. – Штабс-капитан вам не доверяет? – противным тоном осведомился Песцов. – Мисс Мэннинг ничего не будет подписывать, поскольку мы ничего подобного с Волковым не обговаривали. – Но предполагалось, что он будет передавать деньги сам. – Вот пусть приезжает и передает, – милостиво предложил Песцов. – С ним мы, точнее я, договаривался, с ним и будем решать все денежные вопросы. Мало ли что вы задумали. Вдруг вы с нашими расписками прямиком в полицию пойдете? – Вы меня оскорбляете? – взвился Моськин. – А что я должен думать, если вы пытаетесь нарушить договоренности, достигнутые с Волковым? – К сожалению, Александр Михайлович не может пока сюда прибыть, но он заинтересован, чтобы этот вопрос разрешился в ближайшее время. – Если заинтересован, то прибудет и вопрос разрешится, – твердо ответил Песцов. – Брать деньги от незнамо кого мы не будем. Да еще расписки писать, с которыми вы неизвестно что сделаете. Нет уж, ищите дураков в другом месте. Я согласно кивнула. Уж что-что, а расписку я точно никакую писать не буду. И даже дело не в том, что понятия не имею, как писала мисс Мэннинг (подозреваю, что у настоящей мисс Мэннинг почерк от крэговского тоже отличался), а в том, что наверняка магическими методами можно определить, кто именно приложил руку к бумаге. Моськин картинно вздохнул. Этаким тяжелым выразительным вздохом, подразумевающим: «Вы только посмотрите, с какими идиотами приходится работать». Но вздохами было не пронять ни меня, ни Песцова, поэтому Моськин решил продолжить переговоры. – Штабс-капитан предположил, что вы можете отказаться, – с довольно неприятной улыбкой сообщил он, – поэтому предложил альтернативный вариант. Я вам вручаю деньги безо всяких расписок, но при этом… – он сделал паузу и обвел взглядом сначала меня, потом Песцова. – При этом проверяю вас на артефакте, а именно: что вы не находитесь под воздействием плетений, изменяющих облик. Итак, Волков точно что-то унюхал и теперь надеется, что врученные деньги ему вернутся вместе со мной. – Ну знаете ли, господин Моськин, это уже переходит всяческие границы! – процедил Песцов. – Идите-ка вы со своими предложениями отсюда, пока я полицию не позвал. – И рукой этак вальяжно на выход помахал. – Поверьте, Дмитрий Валерьевич, и в мыслях не было вас оскорблять, – залебезил Моськин. – Но сумма большая, и я должен быть уверен, что не отдам ее незнамо кому. Мне, знаете ли, из своего кармана выплачивать придется, ежели что. Так что, будьте любезны, войдите в мое положение. – Не буду любезен, и мое положение меня устраивает куда больше вашего, – отрезал Песцов. – На голосе мисс Мэннинг любые магические манипуляции сказываются отрицательно. У нее вечером концерт, восстановиться не успеет. То есть по факту вы предлагаете расстроить целый зрительный зал ради вашего спокойствия. Не слишком ли много вы запрашиваете, господин Моськин? – Тогда после концерта? – продолжал гнуть свое этот навязчивый господин. – Хм… – вставила я веское слово, вложив в него свое отношение к предложению. Очень отрицательное отношение. – У нас это не последний концерт, – бросил Песцов. – Поэтому мое, нет, наше решение – нет. В первоначальной договоренности со штабс-капитаном Волковым ни о чем таком и речи не шло. Сейчас вы злостно нарушаете эту договоренность. Не уверен, что штабс-капитан похвалит вас за такое рвение. Он презрительно фыркнул и стукнул ладонью по столу, к которому как раз подходил официант с заказом. Официант застыл на некотором отдалении, не решаясь двигаться дальше, чтобы не помешать разговору, который уже подходил к черте, отделяющей мирную беседу от скандала: песцовская физиономия искажалась гневом, да и я уже с трудом сдерживала шипение. А ведь сдерживание глубинных потребностей вредит здоровью. Я задумчиво посмотрела на ногти: если дойдет до мордобития, в стороне не останусь. Хоть моську Моськину поцарапаю, если до Волкова не добраться. – Любезнейший, – поманил рукой официанта Песцов, – несите скорее нашу еду. Мы с дамой с голоду умираем, а этот господин уже уходит. – Я не ухожу, – возмутился Моськин. – Мы с вами еще не договорили. – Вы уходите, – припечатал Песцов. – Не рассчитывайте, что вам удастся сорвать концерт мисс Мэннинг. Не надо этих ваших угроз и денег ваших тоже не надо, концерт состоится, и точка. Песцовым я восхитилась: он так удачно расставил акценты, что случайный свидетель в лице официанта будет уверять при допросе, что Моськин предлагал деньги за срыв концерта. – Вы меня совершенно неправильно поняли, – попытался сгладить впечатление Моськин. – Я вас вообще никак понимать не хочу, – вальяжно ответил Песцов, все внимание которого уже принадлежало подносу в руках официанта. – Я вам уже неоднократно сказал, что ни я, ни мисс Мэннинг не желаем иметь с вами никаких дел. Вы заявляете, что вы представитель клана Волковых, но никаких верительных документов не предъявляете, не так ли? Не потому ли, что собирались подставить столь уважаемый клан? – Я? Волковых? – до глубины души оскорбился Моськин. Он покраснел от злости и вытянулся на стуле так, словно проглотил оглоблю и та сейчас мешает его жизнедеятельности. – Мы будем разговаривать только с Волковым, – решил Песцов. – Поэтому подите прочь или я полицию вызову. Вы портите мисс Мэннинг аппетит, ее сейчас стошнит прямо на вас, и я тоже не смогу позавтракать. Моськин вскочил как ошпаренный. Сжал челюсти, мне показалось, даже зубы скрипнули. Нос его чуть удлинился, показывая частичную трансформацию, и дернулся в мою сторону. Глаза подозрительно блеснули. – Что ж, сам Волков, значит, сам Волков, – спокойно сказал он. – Думаю, ему будет о чем с вами побеседовать и помимо денег. Всего хорошего. Он опять изобразил подобие вежливого поклона, но вежливостью там и не пахло. Сдается мне, этот господин ничего не унюхал из того, чем должно пахнуть от приличной певицы, иначе что его привело в такое радостное состояние? Вот же какая бракованная маскировка получилась. Но сними ее – и всем сразу будет понятно, что я оборотень. Тут и не поймешь, что хуже… Моськин ушел и даже дверью не хлопнул. И в окно его видно не было: наверное, пошел в другую сторону, вряд ли он нас дожидался у входа. Успокоившийся официант сноровисто расставлял перед нами тарелки, но у меня аппетит полностью пропал после разговора. Тошнить, конечно, не тошнило, тут Песцов преувеличил, но есть не хотелось. Песцов плеснул из принесенного графина в две стопки тягучей жидкости, играющей всеми оттенками малахита, и придвинул одну ко мне. – Для аппетита, Филиппа. – Он чокнулся своей стопкой с моей и скомандовал: – Пейте же, не время хандрить. – У мага должна быть ясная голова, – возразила я. – С такой малости не опьянеете, лишь расслабитесь и спокойно поедите. А это то, что вам сейчас нужно. – Сейчас мне нужно бежать. – На голодный желудок? – поразился Песцов. – Нет, я всегда думал, что Рысьины немного со странностями, но даже для вашего клана это перебор. На голодный желудок далеко не убежишь, сил не хватит. – Я не считаю себя членом клана Рысьиных, – встрепенулась я. – И вообще, вы выдаете меня разговором. – Да бросьте, Филиппа, – фыркнул Песцов. – Кто тут знает английский? Моськин уже давно на улице. Ну прозвучала пара фамилий, так, может, мы обсуждаем ваш сорвавшийся концерт в Ильинске? Как-никак Фаина Алексеевна нас с вами выставила. Давайте-ка ешьте и думайте, что делать. – Концерт надо отменять. – Разумеется. Что, я зря, что ли, устроил здесь представление? Теперь есть свидетель, что вам угрожали. Как удачно получилось. Как вовремя явился Моськин с деньгами. Песцов потер руки и с явным удовольствием вгрызся в хорошо прожаренный кусок мяса. Ему-то точно ничего не способно испортить аппетит, даже провал турне не повод отказаться от завтрака. Ел он столь завлекательно, что я поймала себя на том, что сглатываю слюну и провожаю каждый кусочек, исчезающий в его рту, поэтому решила взять пример с компаньона. Действительно, убегать на пустой желудок – плохая затея. Вдруг в следующий раз удастся поесть не скоро? Не знаю, какие планы были у Песцова, у меня же – как можно скорее покинуть гостиницу с Мефодием Всеславовичем. Я бы даже туда не заходила: вещи мисс Мэннинг мне не нужны, а деньги при мне, но положение обязывает забрать зависимое от меня существо. – О ваших планах, Филиппа, расспрашивать не буду, – невнятно сказал Песцов, не отрываясь от еды. – Мне кажется, будет лучше, если я про них ничего знать не буду, учитывая волковские магические навыки. Сам же я после того, как провожу вас в гостиницу, доберусь до театра, узнаю, все ли там готово для проведения концерта. Ваше здоровье, Филиппа. Он многозначительно подмигнул и выпил еще одну стопку. Я же разрезала мясо на мелкие кусочки и размышляла на тему, что делать. В голове был полнейший вакуум, что не способствовало планированию. – По всему выходит, Волков скоро освободится. У Соболева нет доказательств его причастности, кроме невнятного ритуала на месте бойни. Так что отвертится, паразит. – Песцов сыто икнул и промокнул губы салфеткой. – Моськин непременно поделится с ним впечатлениями от разговора с нами, если уже не отправил что-то по телеграфу. Значит, Волков к вечеру будет тут, если не раньше. И к этому времени вас тут быть не должно. – Нас? – уточнила я. – Вас, – повторил Песцов и героически выпятил грудь. – Я останусь прикрывать ваш уход. И от одного обвинения Волков плавно получит другое. У вас будет некоторая фора, но как вы ей распорядитесь, зависит от вас. Я и сама понимала, что из города нужно рвать когти. Но как? Поезд будет только вечером, да и вычисляется мой маршрут на раз-два. Будем исходить из самого плохого: Волков теперь знает, что я могу менять облик и использую его отвод глаз. Наверняка он умеет обходить свое плетение, ибо знаний у него куда больше, чем у меня. – Еще совет, – продолжил инструктаж Песцов. – Не оставляйте ничего из своих вещей. По ним можно настроить поиск, точно знаю. Волосок, капля слюны на стакане – все пойдет в ход, имейте в виду. Вы для Волкова точно представляете большую ценность, если он идет на множественные нарушения. И я сейчас не о десяти тысячах, обещанных Фаиной Алексеевной. Нам принесли чай, исходящий ароматным парком, и огромное блюдо с пирожками. – Любезнейший, а организуйте нам с собой пакет с вашими пирожками, – расслабленно протянул Песцов. – День у нас сегодня будет сложный, возможно, и времени перекусить не найдется, а пирожки – всегда пирожки. – Какие-с? – угодливо склонился официант. – И сколько-с? Песцов придвинул меню и забегал глазами по списку. – С мясом штук десять, с капустой и яйцом – тоже, – в точности повторил он заказ домового. – И сладких каких-нибудь. С яблоками, например. – У нас с клюквой хороши. – Давай и с клюквой, – легко согласился Песцов. – Запас карман не тянет. Официант убежал выполнять заказ, а Песцов продолжил, не забывая заедать чай пирожками, отчего его речь стала несколько невнятной: – Вокзал для вас закрыт: до приезда Волкова поезда не будет, так что решайте вопрос по-другому. Имейте в виду, если вас поймают, еще неизвестно, кто пострадает больше – вы или я. Не вздумайте уходить перекинувшись: и вычислить вас будет куда легче, и догнать. Волковы – прекрасные загонщики. Положение вырисовывалось мрачное. Я заикнулась было о телепорте, но Песцов бросил, что очень дорого, ему не по карману, не говоря уж обо мне, и без того я его в убытки вогнала. – Ничего, с Волкова взыщете, – предложила я. – С него и клок шерсти не выдрать, – скривился Песцов и встал, подав мне руку. – Пора, мисс Мэннинг. Официант тут же к нам подскочил, желая не столько вручить пакет с заказанными пирожками, сколько убедиться, что мы не уйдем не расплатившись. Но Песцов его порадовал – выдал такие чаевые, что бедолага провожал нас до выхода, угодливо качая головой, как китайский болванчик, и благодарил. В гостинице нас ждала нечаянная радость: прибыли вещи мисс Мэннинг, а значит, пустым номер оставлять не придется, а Волкову будет по чему проводить поиск. Правда, непонятно, куда тот его приведет…