– Ругаться будете потом, когда меня тут не будет, – сурово сказала я. – Не ожидала от вас такой несдержанности, Дмитрий Валерьевич. – Чего вы не ожидали? – огрызнулся он. – Вы уничтожили мое будущее и надеетесь, что я приму это со всем возможным смирением? У меня теперь проблемы с Соболевыми, Рысьиными и Волковыми. И это я еще молчу про то, что турне спешно пришлось сворачивать, а значит, я потерплю грандиозные убытки. – Зато у вас наладились отношения со Свиньиными-Морскими, которые станут еще лучше, если Полина Аркадьевна узнает, где ее почти жених. – А, – махнул рукой Песцов, показывая, что ему уже ничего не поможет. – Боюсь, что при улучшении отношений со Свиньиными-Морскими отношения с Волковыми испортятся безвозвратно. А так возможны варианты. – Вы сами-то в это верите? – Если он вас не найдет, непременно начнет сомневаться, не ошибся ли в выводах, – оптимистично заявил Песцов. – Главное, пересидеть облаву. И желательно – в разных местах. – Хм… – протянула я, намекая, что мне сейчас в другом месте сидеть затруднительно. – Сами подумайте, Елизавета Дмитриевна, как отнесется Фаина Алексеевна к тому, что мы с вами ночуем – а к этому все идет – в одном номере? Волков сделал перерыв в сканировании, по-видимому восстанавливая силы. То ли сканирование отнимало их больше, чем я думала, то ли его магическая значимость была преувеличена, то ли его что-то отвлекло. – Да откуда ей узнать, если вы будете молчать? – отмахнулась я и активировала подслушивающее плетение. Сделала я это вовремя. – С определенностью не могу сказать, что следы, ведущие в гостиницу, есть, – докладывал Моськин. – Так что, может, и правда сюда пришел фантом? – От вас требовалось всего-навсего припугнуть и заблокировать, – рыкнул Волков. – Простейшая задача. И с ней не справились! – Вы не предупреждали о возможности создания фантома, – заскулил Моськин. – У нас даже артефактов для определения не было. А девушка вела себя как настоящая, мне в голову не пришло, что нужно проверять. – Продолжайте блокировать гостиницу, – после долгого молчания решил Волков. – Мне осталось не так много проверить. А потом… Потом я поговорю с этим облезлым лисом еще раз! И не просто так поговорю, а с моими умениями. Обещание не сулило будущему собеседнику ничего хорошего: Волков явно планировал использовать ментальные техники для получения ответа на вопросы. – Облезлым лисом? – невольно повторила я. – Вы про что, Елизавета Дмитриевна? – Волков только что сказал, что собирается еще раз поговорить с облезлым лисом, – недоумевающе пояснила я. – Вот ведь блохастая шавка, – возмутился Песцов. – Нашел облезлого. На себя давно не смотрел, из него даже коврика хорошего не выйдет выкроить. Разве что стельки в тапочки. Обозвать меня облезлым! – При чем тут вы, Дмитрий Валерьевич? Вы же песец… – Вот именно. Я – песец, полярная лисица. У меня прекрасная белая шуба, пушистая, как свежевыпавший сугроб. – Песцов зло фыркнул. – Обозвать меня облезлым! – Значит, это вам грозит опасность? – уточнила я. – Какая? – сразу отвлекся от собственной внешности Песцов. – Допрос с применением ментальных техник. – Бросьте, Елизавета Дмитриевна, – недоверчиво улыбнулся Песцов. – Он не посмеет, это же запрещено. – Если он со мной посмел, почему вы считаете, что не посмеет с вами? Песцов резко выдохнул и даже как-то осунулся: – Что вы у него такого позаимствовали, Елизавета Дмитриевна, что он пошел вразнос? – Он с чего-то решил, что у меня есть какая-то вещь, и теперь требует, чтобы я ее вернула, – доверительно сообщила я Песцову. – Учитывая, что я понятия не имею, как выглядит то, что ему нужно, не могу не признать абсурдности его требований. Если вы не заметили, у меня вообще вещей нет. – Может, он имел в виду ваш учебник? – предположил Песцов, весьма недоверчиво на меня глядя. – Учебник мне достали уже после того, как Волков выдвинул свои требования, – отмахнулась я. – Не о том мы с вами переживаем, скоро Волков вернется и будет выпытывать у вас все заново. – Если он применит магию, я ему выдам все, что знаю, – тоскливо сказал Песцов. – И боюсь, ждет меня тогда несчастный случай в ближайшее же время. И как меня вообще угораздило с вами связаться? – Не связались бы, вас бы крэг сожрал, – оскорбленно напомнила я. – Так я об этом все равно не узнал бы, – возразил Песцов. – И вполне возможно, что мисс Мэннинг не стала бы меня… э… жрать. Но говорил он не слишком уверенно и вздрогнул, когда в дверь наконец постучали. – Я наброшу на вас защиту, – торопливо предупредила я перед тем, как исчезнуть и убрать купол от прослушивания. – Хоть что-то, – проворчал взбодрившийся Песцов и открыл дверь Волкову. – Ну как, Александр Михайлович, нашли кого-нибудь? Или что-нибудь, столь жизненно необходимое Российской империи? – Зря юродствуете, Дмитрий Валерьевич, – раздраженно ответил Волков, захлопнул дверь, и почти тут же от него вытянулся темно-фиолетовый щуп, принявшийся искать слабое место в моей защите. Одновременно с этим он продолжал говорить, но столь размеренным неэмоциональным голосом, что со стороны казался скорее машиной, чем живым человеком. – Я действую в ваших интересах в том числе. Где вы познакомились с Рысьиной-младшей? – Да с чего вы взяли, что я с ней познакомился? – уперся Песцов. – Мне Фаины Алексеевны для знакомства с Рысьиными предостаточно. Вы же не рассматриваете всерьез чушь, что несет Соболева? Про наш тайный роман? – Нет. Но зачем вы ее увезли? – Кого? Соболеву? Помилуйте боги, когда мы уезжали, она оставалась у себя. Неужто тоже пропала? Или вы решили повесить на меня все пропажи за последнее время? Песцов воинственно сделал шаг к Волкову, тот поморщился и буркнул: – Я про Рысьину. Зачем вы ее увезли? Из его носа показалась алая капля: допрос ему давался ничуть не проще, чем когда он пытался применять ментальные навыки ко мне. Стали ли сильнее мои щиты, или Песцов сам по себе куда устойчивей и гибче, чем я? – Александр Михайлович, сами посудите, зачем мне ее увозить? Какая мне в том выгода, кроме голимых неприятностей? Или у нее при себе была большая сумма денег? Никогда не замечала раньше, что спиной можно столь выразительно передать алчность. Песцову удалось меня поразить. Надеюсь, это следствие того, что он качественно отыгрывал роль, а не того, что он решил поживиться за мой счет. – Фаина Алексеевна утверждает, что не было. Но она и про артефакты умолчала. Волков продолжал давить на Песцова, но моя защита уверенно отражала его попытки. В конце концов штабс-капитан развеял плетение и прижал носовой платок к кровоточившему носу. Пятна крови эффектно оттеняли изящный вензель «АВ», вышитый довольно искусно и явно с большой любовью. Если это работа Свиньиной-Морской, то вышивает она куда лучше, чем поет. Волков уже совсем собрался было уходить, когда в дверь поскребся Моськин: – Там к господину Песцову пришли. Мы пока отвлекаем разговором, но… Волков буквально откинул подчиненного с дороги, видимо решив, что я пришла сдаваться, и вихрем рванул в холл гостиницы. Песцов лишь недоуменно поинтересовался у Моськина: – Кто хоть пришел-то? Из театра? – Да нет. Говорит, родственник ваш. Ли Си Цын. – О нет! – Песцов схватился за голову и застонал. Как мне показалось, сейчас он точно не играл, а был по-настоящему встревожен. Глава 32 Моськин убрался вслед за начальником, Песцов сразу же захлопнул дверь и два раза провернул ключ в замке, словно это могло спасти его от неведомой опасности. И даже два шага вглубь номера сделал. Его поведение выглядело довольно забавно, поэтому я опять активировала полог и спросила: – У вас есть родственники-китайцы? – Какие китайцы? Вы с ума сошли, Елизавета Дмитриевна? – взвился Песцов. – При чем здесь какие-то китайцы? – Но как же? Этот Ли Си… – Лисицын он. Но требует называть себя на китайский манер, потому что повернут на китайской культуре. И не просто так, а по причине. – По причине чего? Песцов прислушался, но из коридора не доносилось ни единого звука. Если этот Лисицын столь страшен, действовал он совершенно бесшумно. Надеюсь, действовал в наших интересах и против Волкова. – По причине того, что как-то, будучи в зверином облике, дядя попал под действие непростого плетения, в результате чего ему почти оторвало хвост. Он замолчал, и мне пришлось его подбодрить: – Почти – это же не полностью. Потом, при переходе в другую ипостась раны залечиваются, пусть и с тратой жизненных сил.