На стене висела выцветшая фотография Нолена и его коллег: судебного врача, судебного химика, судебного генетика и судебного одонтолога. Все были в белых медицинских халатах и выглядели счастливыми. Медики окружали стол, на котором лежали темные обломки костей. Из текста под изображением следовало, что кости найдены в захоронении девятого века, обнаруженном возле торгового города Бирка[3] на острове Бьёркё. – Опять новая картинка, – сказал Йона. – Приходится приклеивать фотографии скотчем, – недовольно откликнулся Нолен. – В старой патологичке была картина в восемь квадратных метров. – Ох ты. – Картина Петера Вайса. – Писателя? Нолен кивнул, и в его очках отразился свет лампы. – Да, в сороковые годы он написал групповой портрет всего института. Полгода работы. Получил шестьсот крон, как я слышал. Мой отец тоже там есть, среди патологоанатомов, стоит в изножье возле Бертиля Фальконера. Нолен склонил голову набок и повернулся к компьютеру. – Сижу вот, ковыряюсь с отчетом вскрытия по убийству в Тумбе, – сказал он, помолчав. – Да? Нолен покосился на Йону: – Утром звонил Карлос, искал меня. – Я знаю, – улыбнулся Йона. Нолен пальцем поправил очки. – Потому что, естественно, важно определить время смерти. – Да, нам надо было узнать, в каком порядке… Нолен, надувшись, поглядел на экран: – Это лишь предварительное заключение, но… – Мужчина умер первым? – Точно… Я исходил только из температуры тела. – Нолен ткнул пальцем в экран. – Эриксон сказал, что в обоих помещениях, и в раздевалке, и в доме, была одинаковая температура, поэтому я рассудил, что мужчина умер примерно за час до тех двух, даже чуть больше. – А сейчас у тебя другое мнение? Нолен мотнул головой и со стоном поднялся. – Грыжа позвоночника, – объяснил он, вышел из кабинета и похромал по коридору к патологоанатомическому отделению. Йона двинулся за ним. Они прошли мимо темного зала с патологоанатомическими столами из нержавейки. Столы напоминали столешницы с мойкой, только с квадратными секциями и бортиками по краю. Нолен и Йона вошли в прохладное помещение, где тела, которые исследовали судебные медики, лежали в ящиках с температурой четыре градуса. Нолен остановился, проверил номер, выдвинул длинный ящик и увидел, что он пуст. – Забрали, – улыбнулся медик и пошел по коридору. На полу отпечатались следы тысяч колесиков. Нолен открыл еще одну дверь и придержал ее, впуская комиссара. Они оказались в ярко освещенном, выложенном белым кафелем зале с большими раковинами на стене. Вода из оранжевого шланга стекала в сток в полу. На длинном, покрытом пластиком патологоанатомическом столе лежало обнаженное бледное тело, на котором темнели сотни ран. – Катья Эк, – констатировал Йона. Черты лица мертвой женщины были удивительно умиротворенными, рот полуоткрыт, глаза смотрели спокойно. Она словно слушала прекрасную музыку. Выражение лица не вязалось с длинными резаными ранами на лбу и щеках. Йона окинул взглядом тело Катьи Эк. Возле шеи уже начали проступать синие прожилки, словно на мраморе. – Мы надеемся успеть провести вскрытие после обеда. – Боже мой, – вздохнул Йона. Открылась другая дверь, и вошел, неуверенно улыбаясь, какой-то молодой мужчина. На брови у него было несколько колечек, крашеные черные волосы, собранные в хвост, свисали на спину, на медицинский халат. Нолен, усмехнувшись, вскинул кулак в хардроковом приветствии, на которое молодой человек немедленно ответил. – Это Йона Линна из государственной уголовки, – объяснил Нолен. – Он из тех, кто иногда заходит проведать нас. – Фриппе, – представился молодой человек и пожал Йоне руку. – Специализируется в судебной медицине, – объяснил Нолен. Фриппе натянул латексные перчатки. Комиссар подошел за ним к столу и почувствовал холодный неприятный запах, окружавший женщину. – Ей, кажется, досталось меньше всего. – Нолен показал на труп. – Несмотря на множество резаных и колотых ран. Они осмотрели убитую. Тело было покрыто большими и маленькими ранами. – К тому же она, в отличие от остальных, ни покалечена, ни изрезана, – продолжил Нолен. – Непосредственная причина смерти – не рана на горле, а вот эта, проникающая в сердце. Если верить компьютерной томографии. – На изображениях трудновато увидеть кровотечения, – пояснил Фриппе. – Проверим, когда вскроем ее, – сказал Нолен. – Она сопротивлялась, – заметил Йона. – Я думаю, что сначала она активно защищалась, – ответил Нолен. – На ладонях раны. Но потом, пытаясь спастись, она просто прикрывалась. Нолен поймал взгляд молодого медика. – Посмотри повреждения на руках, – предложил он. – Раны, как при защите, – пробормотал Йона. – Верно. Йона нагнулся и заметил коричневатые пятнышки в открытых глазах женщины. – Смотришь на солнышки? – Да… – Они проявляются только через несколько часов после смерти, а иногда и через несколько суток, – сказал Нолен. – Под конец чернеют. Это из-за того, что давление в глазницах падает. Нолен взял с полки молоточек для проверки рефлексов и попросил Фриппе проверить идиомускулярную опухоль. Молодой медик стукнул по бицепсу женщины и пощупал мышцу после сокращения. – Минимальная, – сказал он Йоне. – Обычно так бывает через тридцать часов, – объяснил Нолен. – Мертвые не совсем умерли, – вздрогнул комиссар. Ему почудилось, что вялая рука Катьи Эк шевельнулась. – Mortui vivos docent – мертвые улыбаются живым, – ответил Нолен и улыбнулся, вместе с Фриппе переворачивая ее на живот. Он указал на красно-коричневые пятна, расплывшиеся на ягодицах, пояснице и руках мертвой: – Трупные пятна слабо проявляются, если жертва потеряла много крови. – Это понятно. – Кровь тяжелая, и когда человек умирает, давление в теле перестает поддерживаться, – объяснил Нолен Фриппе. – Это очевидно. Но кровь течет вниз, скапливается в низших точках и часто видна там, где труп контактировал с поверхностью, на которой лежал. Он надавил большим пальцем на пятно на ноге, и оно почти исчезло. – Вот видишь… Их можно убирать еще почти сутки после смерти человека. – Кажется, я видел пятна на бедрах и на груди, – с сомнением в голосе сказал Йона. – Браво. – Нолен посмотрел на него с немного удивленной улыбкой. – Не думал, что ты их заметишь. – После смерти она лежала на животе, пока ее не перевернули, – по-фински сдержанно заметил Йона. – Я бы предположил – два часа. – Значит, убийца оставался два часа, – стал рассуждать комиссар. – Или же он либо кто-то еще вернулся на место преступления и перевернул ее. Нолен пожал плечами: – Я еще далеко не готов делать выводы.