Эрик подошел к ней. – На кого охотитесь? – На зайцев. – Можно взглянуть на ружье? Девушка разломила свой дробовик и отдала Эрику. Кончик носа у нее покраснел. Сухие сосновые иголки запутались в соломенных волосах. – Эвелин, – спокойно сказал Эрик. – С вами хотят поговорить полицейские. Девушка встревожилась и сделала шаг назад. – Если у вас есть время, – улыбнулся Эрик. Она слабо кивнула, и Эрик позвал полицейских. Комиссар не скрывал раздражения, он был готов отправить Эрика обратно в машину. Увидев девушку, он на мгновение застыл. – Это Эвелин. – И Эрик протянул ружье комиссару. – Здравствуйте, – поздоровался Йона. Девушка побледнела, словно сейчас упадет в обморок. – Мне надо поговорить с вами, – серьезно объяснил Йона. – Нет, – прошептала она. – Пойдемте в дом. – Не хочу. – Не хотите войти? Эвелин повернулась к Эрику: – Это обязательно? – У нее задрожали губы. – Нет, – ответил он. – Решать вам. – Пожалуйста, пойдемте, – повторил Йона. Девушка помотала головой, но все же пошла за ним. – Я подожду на улице, – сказал Эрик. Он немного поднялся по дорожке. На гравии валялись сухие бурые шишки. Сквозь стены домика донесся крик Эвелин. Она вскрикнула еще раз. Одиночество, отчаяние. Интонации невосполнимой потери. Эрик вспомнил: так кричали в Уганде. Эвелин сидела на диване, зажав руки между колен, с пепельно-серым лицом. Ей сообщили, что случилось с ее семьей. Фотография в мухоморной рамке валялась на полу. Мама и папа сидят в чем-то вроде гамака. Между ними – младшая сестренка. Родители щурятся от яркого солнечного света, очки сестры отсвечивают белым. – Пожалуйста, примите мои соболезнования, – тихо сказал Йона. У девушки задрожал подбородок. – Как вы думаете, вы сможете помочь нам понять, что произошло? – спросил комиссар. Стул скрипнул под его тяжестью. Йона немного подождал и продолжил: – Где вы были в понедельник седьмого декабря? – Здесь, – слабо ответила она. – В доме? Эвелин взглянула ему в глаза: – Да. – И никуда в тот день не ходили? – Нет. – Просто сидели здесь? Она махнула рукой в сторону кровати и учебников по юриспруденции. – Учитесь? – Да. – Значит, вчера вы не выходили из дома? – Нет. – Кто-то может это подтвердить? – Что? – Кто-нибудь был здесь с вами? – Нет. – Вы не знаете, кто мог сделать это с вашими родными? Эвелин покачала головой. – Кто-нибудь угрожал вам? Казалось, она его не слышит. – Эвелин? – Что? Что вы сказали? Она крепко зажала ладони между коленями. – Кто-нибудь угрожал вашей семье, у вас есть какие-нибудь недоброжелатели, враги? – Нет. – Вам известно, что у вашего отца были большие долги? Она покачала головой. – У него были долги, – повторил Йона. – Ваш отец занял деньги у преступников. – Вот как. – Кто-нибудь из них мог бы… – Нет, – перебила она. – Почему нет? – Вы ничего не понимаете, – громко сказала Эвелин. – Чего мы не понимаем? – Ничего не понимаете. – Расскажите, что… – Все не так! – закричала Эвелин. Она так разнервничалась, что зарыдала, не закрывая лица. Кристина подошла, обняла ее, и на миг девушка затихла. Она почти неподвижно сидела, обнявшись с Кристиной и лишь изредка содрогаясь от плача. – Милая, хорошая, – успокаивающе шептала Кристина.