Внезапно сон слетел с него окончательно. Эрик увидел перед собой Беньямина, мерзнущего на школьном дворе перед одноклассниками и учителями, телекамерами и улыбающимся репортером. Эрик сел, почувствовал жгучую боль в желудке, взял со столика телефон и позвонил Симоне. – Галерея Симоне Барк, – ответила она. – Привет, это я. – Подожди секунду. Эрик услышал, как она идет по деревянному полу и закрывает за собой дверь кабинета. – Так что случилось? – спросила она. – Беньямин звонил и… – Журналисты накинулись… – Во что ты впутался? – оборвала его Симоне. – Врач, которая отвечает за пациента, попросила меня провести сеанс гипноза. – Но признаваться в совершении преступления под гипнозом – это… – Послушай меня, – перебил Эрик. – Ты можешь меня выслушать? – Да. – Это не был допрос, – начал он. – Какая разница, как это называется… Симоне замолчала. Он слышал ее дыхание. – Извини, – тихо сказала она. – Это не был допрос. Полиции нужны были приметы – какие угодно, они думали, что от этой информации зависит жизнь девушки. И врач, которая отвечает за пациента, посчитала, что риск для его жизни не так велик. – Но… – Мы думали, что он – жертва, и просто пытались спасти его сестру. Он замолчал, слушая дыхание Симоне. – Что ты наделал, – с нежностью сказала она. – Все образуется. – Ой ли? Эрик пошел на кухню, развел таблетку треокомпа и смыл лекарство от язвы желудка сладковатой водой. Глава 14 Вечер четверга, десятое декабря Йона выглянул в пустой темный коридор. Вечер, скоро восемь, в отделе остался он один. Во всех окнах горят адвентовские звезды, свет уличных фонарей отражается в темном стекле двойными размытыми кругами. Анья оставила у него на столе тарелочку рождественских сластей, и он, кажется, съел слишком много, пока писал комментарии к протоколу допроса Эвелин. Когда выяснилось, что Эвелин солгала, прокурор принял решение задержать ее. Ей сообщили, что она подозревается в соучастии в убийстве и что у нее есть право обратиться к адвокату. Благодаря аресту предварительное расследование получило трехдневную отсрочку, после которой надо было принимать или не принимать окончательное решение о заключении под стражу. К этому времени полиция должна или представить суду настолько веские причины подозревать Эвелин, что суд будет считать ее вину по меньшей мере возможной, или отпустить девушку. Йона понимал: ложь Эвелин вовсе не означает, что девушка виновна. Но он получил трое суток на то, чтобы докопаться, что она скрывала и почему. Комиссар вывел протокол на печать, отослал документ прокурору, проверил, надежно ли заперт в оружейном шкафу пистолет, спустился на лифте вниз, вышел из здания и сел в машину. Возле Фридхемсплан Йона услышал, что зазвонил телефон, но почему-то не сумел вынуть его из пальто. Телефон провалился в дыру в кармане и ускользнул за подкладку. Зажегся зеленый свет светофора, машины сзади засигналили. Йона подъехал к автобусной остановке перед кришнаитским рестораном, вытряхнул телефон и перезвонил. – Это Йона Линна, вы мне только что звонили. – О, как хорошо, – обрадовался помощник полицейского Ронни Альфредссон. – А мы не знаем, что делать. – Вы говорили с приятелем Эвелин, Сорабом Рамадани? – Это не так просто. – На работе искали? – Не в том дело, – сказал Ронни. – Он здесь, в квартире. Просто не хочет открывать, не хочет разговаривать с нами. Орет, чтобы мы уходили, что мы мешаем соседям, преследуем его из-за того, что он мусульманин. – Что вы ему сказали? – Да ничего. Только что нам нужна его помощь – все как вы нас инструктировали. – Ясно. – Нам взломать дверь? – Я к вам еду. А пока оставьте Рамадани в покое. – Спасибо. Йона включил мигалку, развернулся, проехал мимо высотки “Дагенс нюхетер” и дальше, на мост Вестербрун. В темноте горели все окна и фонари города, и небо над ним было серым, мглистым. Комиссар снова подумал о месте преступления. Не было ли там чего-то странного, необычного? Йону не оставляло ощущение, что некоторые обстоятельства никак не стыкуются друг с другом. Остановившись на красный свет на Хеленеборгсгатан, Йона открыл папку, лежавшую на правом сиденье. Торопливо порылся в фотографиях, сделанных в спортклубе. Три душевых, не разделенных перегородками. Блики от вспышки на белом кафеле. На фотографии – прислоненный к стене вантуз с деревянной ручкой. Вокруг резиновой насадки растеклась большая лужа крови, воды и грязи, в ней плавают волосы, обрывки пакетов и флакон жидкого мыла. Возле стока в полу лежит рука. Виден сустав с хрящом и мышцами, с которых содрана кожа. Охотничий нож со сломанным лезвием валяется в душе. Нолен обнаружил лезвие при помощи компьютерной томографии, оно прочно засело в тазовой кости Андерса Эка. Растерзанное тело оставили на полу, между деревянной лавкой и погнутым жестяным шкафчиком. Красная спортивная куртка висит на крючке. Кровь везде – на полу, на двери, на лавках. Йона, барабаня пальцами по рулю, ждал, когда загорится зеленый, и думал, что криминалисты зафиксировали множество следов, отпечатков пальцев, волокон и волос. Колоссальное количество ДНК сотен людей – но ни одна не имеет отношения к Юсефу Эку. Многие из найденных ДНК оказались нечистыми, смешанными с другими ДНК, что сильно затруднило их анализ в криминально-технической лаборатории. Комиссар объяснил техникам-криминалистам, на чем они должны сосредоточиться: необходимо найти на Юсефе Эке кровь отца. Кровь, покрывавшая его тело на месте второго преступления, ничего не значит. Там кровь всех была на всех, и неудивительно, что на Юсефе оказалась кровь его младшей сестры, а на ней – его кровь. Но если бы специалисты нашли на Юсефе кровь отца или следы Юсефа в раздевалке клуба, его можно было бы связать с обоими местами преступлений. Для возбуждения уголовного дела достаточно доказать, что Юсеф был в раздевалке. Еще в больнице Худдинге врач, Сигрид Кранс, получила инструкции из Линчёпинга, от занимавшейся анализами ДНК Шведской криминально-технической лаборатории: тщательно зафиксировать любые биологические следы, найденные на Юсефе. Возле Хёгалидспаркен Йона позвонил толстяку Эриксону, шефу техников-криминалистов, работавших на месте преступления в Тумбе. – Ну, – ответил тяжелый голос. – Эриксон? – развеселился Йона. – Эриксон? Подай признаки жизни? – Я сплю, – устало проворчала трубка. – Сорри. – Ну, на самом деле я еду домой. – Нашли что-нибудь с Юсефа в раздевалке? – Нет. – Нашли, нашли. – Нет, – повторил Эриксон. – По-моему, вы искали спустя рукава. – Ошибаешься, – спокойно сказал Эриксон. – Ты надавил на наших друзей из Линчёпинга? – спросил Йона. – Всей своей тяжестью. – И?..