– Как это ни удивительно, но да. – А что тут удивительного? – не понял Матвей. – Да как вам сказать, – задумчиво протянул проверяющий. – Я в своей жизни много чего удивительного повидал, но вот с собакой мысленно говорить не приходилось. А кстати, почему слышать его можете только вы? – Не только. Как выяснилось, есть ещё несколько человек, способных к ментальному контакту с ним. – И кто же это? – тут же влез в разговор головастик. – Весь вопрос в том, желает ли он сам иметь с ними дело. В принципе, он слышит практически всех. Но у одних есть обратная связь с ним, а у других – нет, – продолжал пояснять Матвей, демонстративно игнорируя учёного. – То есть если его передать другому проводнику, то нет никаких гарантий, что этот пёс станет с ним работать? – уточнил проверяющий. – Именно так, и поверьте: заставить его будет не просто сложно, а практически невозможно. Это не человек, и если он не захочет, то рычагов давления на него просто нет. – Ещё как есть, – снова влез головастик. – Жрать захочет, будет работать как миленький. – Если он захочет жрать, то спаси вас всех Господь! – презрительно ответил Матвей, невольно сжимая кулаки. – Как это понять? – насторожился проверяющий. – Просто. Это, как ни крути, животное: зверь, хищник. И плевать он хотел на все ваши замыслы, помыслы и другие гипотезы. Он хочет есть, и он поест. Впрочем, не только он. Думаю, вам уже приходилось слышать про стаи людоедов, которые бродят в развалинах. Поверьте, это совсем не шутки. Для них человек – это не «венец природы», а прежде всего добыча. И заметьте, очень лёгкая добыча. – Но ведь это обычный дрессированный пёс, – растерялся проверяющий. – Дрессированный – да, пёс – точно, но не обычный. Прежде всего это одна из самых умных, так сказать, думающих пород. Их история насчитывает тысячи лет. Ведь изначально это были боевые собаки. Не бойцовые, а именно боевые. Ротвейлеров обряжали в кольчуги, и они наравне с воинами сражались в боях. Два таких натасканных пса брали тяжеловооружённого всадника. Есть даже фрески, где изображены именно эти собаки в войске Александра Македонского. Именно благодаря такой богатой истории эти породы так легко поддаются дрессировке, но именно из-за неё они всегда сложны в управлении. У них есть на всё своё мнение. И подчиняться они будут только тому, кого действительно уважают и принимают за вожака. А с этими псами всё ещё сложнее. – Почему? – тут же спросил проверяющий. – Потому что их невозможно обмануть. Они чувствуют и слышат не только то, что вы им говорите, но и то, что вы думаете в этот момент на самом деле, – ответил Матвей, выделив голосом последнюю фразу. – Значит, если кто-то попытается его обмануть, он вполне может вцепиться ему в горло? – Конечно. Скажу откровенно, я даже не знаю, что он может придумать, чтобы отравить жизнь тому, кто ему не понравится. Он ещё щенком умудрялся выдавать просто иезуитские номера, а сейчас… – Матвей неопределённо махнул рукой, всем своим видом показывая, что действительно этого не знает. – Судя по всему, у нас действительно нет другого выхода, чем оставить этого пса вам, – задумчиво ответил проверяющий. – Ерунда. Собака не может выбирать себе хозяина, – возмущённо взвизгнул головастик. – Господин генерал, вы не могли бы услать этого кретина куда-нибудь подальше? Ради его же блага и здоровья, – мрачно прошипел Матвей, чувствуя, как волна ярости снова застилает сознание. – Да кто вы такой, чтобы… – А и вправду, шли бы вы отсюда, уважаемый, – резко оборвал учёного проверяющий. – Дайте армейским дуболомам поговорить про выпивку и баб без вашего участия. – Ну, знаете ли?! Я этого так не оставлю. Сегодня же о ваших манипуляциях будет известно моему начальству, – яростно окрысился головастик. – Да ради бога. Только помните: бумага в стране – дефицитный материал. А теперь исчезните отсюда, пока я не рассердился, – ответил проверяющий так, что заносчивого головастика просто смело с места. Дождавшись, пока он отойдёт на достаточное расстояние, проверяющий повернулся к Матвею и, вздохнув, тихо спросил: – А теперь строго между нами: что из всего вами сказанного правда? – Всё. В данном случае лучше всего было говорить правду. Я действительно не представляю, как он может воспринять другого проводника. Ведь я воспитывал его с самого детства. – Он правда может стать людоедом? – Я уже говорил, что это прежде всего хищник. Умный, сильный, смелый, но хищник. Так какая ему разница, что это будет за мясо? Ведь даже обладая паранормальными способностями, он незнаком с такими понятиями, как «человеческая этика» и «законы». Ему просто наплевать на них. А вообще, весь этот проект – ошибка. – Вот как? Ну-ка, обоснуйте! – с интересом попросил проверяющий. – Всё просто. Вместо того чтобы пытаться создать из обычных животных прототип Моро, нужно было бросить все силы на разработку приборов, способных определять местонахождение тварей. – Моро? Это ещё что такое? – не понял генерал. – Помните, у Эдгара По остров доктора Моро? Сумасшедший вивисектор пытается создать из животных людей, оперируя их без всякого наркоза и обезболивающего. А закончилось всё это восстанием и уничтожением всех живших на острове людей. Конечно, это фантазия, но, как ни странно, она очень реально начинает воплощаться в жизнь. И боюсь, нам стоит опасаться того же самого. – Почему вы так решили? И почему всё-таки Моро? – Моро, потому что эти собаки были созданы точно так же, искусственно. А опасаться нам стоит потому, что человек слабее и глупее тех, кого пытается создать. Как думаете, что будет со всей человеческой цивилизацией, если вот такие звери вдруг решат, что люди слишком много себе позволяют? Ведь люди слабее и беспомощнее, чем эти идеальные солдаты. – Собаки Моро. Интересное название, – задумчиво покачал головой проверяющий. Услышав эти слова, головастик, сумевший снова незаметно подобраться поближе к разговору, просто взвился от злости. – Да как вы смеете так нас оскорблять?! Сравнивать известных учёных с сумасшедшим хирургом, придуманным чокнутым наркоманом! Это унижение всего научного мира! – вопил он, едва не подпрыгивая от возбуждения. – Заткнись, – резко оборвал его проверяющий. – Ещё раз влезешь в мой разговор – и я тебя загоню на край географии пингвинов изучать. Пшёл вон!!! Последние слова проверяющего прозвучали с таким презрением, что Матвей не удержался и прыснул от смеха. Похоже, все головастики отличались особым уровнем занудности и были способны вывести из себя даже святого. Головастик, попавший в опалу, задохнулся от возмущения, беззвучно шлёпая губами и медленно наливаясь дурной кровью. Бросив на него презрительный взгляд, проверяющий жестом приказал своим телохранителям убрать головастика в сторону. Ухватив его за локти, эти безликие шкафы просто унесли его в сторону, ловко прижав к машине и не давая больше приблизиться к говорящим. Покосившись на откровенно веселящегося Матвея, проверяющий грустно усмехнулся и, качнув головой, устало сказал: – Познакомившись с вашим псом, я прихожу к такому же мнению. Мы не должны пытаться сделать идеального солдата из того, кого сама природа уже одарила всеми необходимыми для боя возможностями. Пусть лучше наши головастики займутся более практичными вещами. – Вот именно. Пусть попробуют улучшить стрелковое оружие. Идея обычного порохового заряда стара как мир, – поддержал его Матвей. – Так Рой останется у меня? – Конечно. Я не хочу разбирать дела о съеденных во время экспериментов учёных, – усмехнулся проверяющий. Протянув Матвею руку, он крепко пожал ему ладонь и, кивнув генералу Лоскутову, уселся в машину. Проводив его взглядом, Матвей присел рядом с собакой и, похлопав пса по мускулистому плечу, устало проворчал: – Поехали домой, приятель. Задумчиво смотревший на них Лоскутов неопределённо пожал плечами и, подумав, спросил: – Что собираешься делать? – В каком смысле? – не понял Матвей. – Ну, одного из главных головастиков вы с Роем пришибли, так что весь проект теперь оказался под угрозой. – Я не думаю, что всё так плохо, – вздохнул Матвей. – Вся беда в том, что их цели и ваши, как говорят в Одессе, – это две большие разницы. Вас и меня в том числе интересует прежде всего боевой аспект этого проекта. А их – научный. Думаете, им все эти проверки и повторения нужны, чтобы усилить силовую или какую-то ещё подобную составляющую? Нет. У них более высокие цели. – Ну, я догадывался о чём-то подобном, – кивнул в ответ Лоскутов. – Но это не даёт тебе права отстреливать их, как тварей. – И не собираюсь, – грустно усмехнулся Матвей. – Я только одного хочу. Чтобы они все запомнили, что стрелять в мою собаку я никому не позволю. Даже если мне придётся самому взяться за оружие. – Это всё верно, но пристрелил-то ты не того, кто за пистолет схватился, а того, кому твой зверь руку отгрыз. – Потому я его и добил. Слышал, как кости затрещали. У Роя хватка с усилием в несколько тонн, так что там даже восстанавливать нечего было бы. А не выстрели я, так он бы ему вообще клешню оторвал. Так что в любом случае он был обречён. – Ты в этом уверен? – спросил генерал. – Абсолютно. Рой же его за локоть взял, одновременно выкручивая руку назад. Так что плечевая кость раздроблена, словно по ней молотком прошлись, а мышцы и сухожилия, пятьюдесятью килограммами живого веса, просто порвались бы, как тряпки. Пёс же не просто тянет, он трепать начинает. – Чёрт, ну и монстр, – проворчал Лоскутов. – Не монстр, а нормальный боевой пёс, натасканный именно на серьёзную схватку с гуманоидом. Именно с гуманоидом, а не с себе подобными. Улавливаете разницу? – Откровенно говоря, не очень, – честно признался генерал. – Учить его драться с другими собаками нет смысла. Это он умеет изначально, от природы. А вот сражаться с теми, кто имеет руки и ноги, – это совсем другое дело. И именно этому я его учу всё это время. Учу так, чтобы, сцепившись с человеком, он как можно быстрее мог привести его в надлежащий вид. Тихий и печальный. – И зачем так круто? – Да затем, что человек может перехватить оружие другой рукой или ударить ногой. Здесь всё по-другому. Разница в росте, весе, способности к передвижению. Какой смысл хватать за горло, если в руке будет пистолет или нож? Кроме того, мне ещё нужно научить его уходить с линии стрельбы. – Это как? – окончательно растерялся генерал. – Собака движется к противнику не по прямой, а прыгая из стороны в сторону, сбивая прицел. Ну, так, словно он не нападает, а хочет поиграть. Это сбивает стрелка с толку и заставляет его нервничать, делать ошибки при стрельбе. Попасть в собаку, движущуюся таким образом, может только очень опытный, хладнокровный стрелок. – Лихо. Странно, что я не слышал про такой способ, – удивился Лоскутов. – Это описано в пособиях для дрессировки собак для службы в НКВД. Тридцатые – сороковые годы прошлого века. – Очень интересно. И где же вы нашли эти пособия? – В одной старой библиотеке. Ещё в институте мы поехали работать в стройотряд, и нас бросили на разборку старой библиотеки. У меня уже тогда была собака, и, наткнувшись на эти брошюры, я с большим удовольствием оставил их себе. Кстати, на каждой стоял гриф ДСП: для служебного пользования. А если учесть, что дело было не где-то, а в Коми, то сами понимаете, что им стоило верить. – Ммм-да! Услышь я всё это до войны, тут же приказал бы проверить по нашим каналам. А теперь даже не знаю, стоит ли заводиться.