– А почему нет? Насколько мне известно, почти все библиотеки до войны были оцифрованы, а значит, такие данные должны были сохраниться на электронных носителях, – пожал плечами Матвей. – Чёрт, а ведь верно, – усмехнулся генерал, от избытка чувств звонко прищёлкнув пальцами. – Нет, Матвей Иванович, я вас от себя точно не отпущу. – Почему? – удивился Матвей. – В смысле, зачем я вам? – Откровенно говоря, пока и сам не знаю, но чувствую, что пригодитесь, – улыбнулся Лоскутов. – И чем мне это грозит? – насупился Матвей. – Очередными приключениями. Меня настораживает только одно. Вы так легко впадаете в ярость и начинаете убивать, что это становится опасным для окружающих. Боюсь, мне придётся отдать вас на растерзание нашим мозгокрутам, чтобы избавить вас от этой мании. – Это не мания, – тихо ответил Матвей, чувствуя, как в жилах закипает кровь. – Твари отобрали у меня всех, кого я любил. Даже собаку. И теперь, когда возникает хоть малейшая угроза этому щенку, я бью на опережение. Вы уже слышали мои слова: «Никто больше не убьёт мою собаку». – Хорош щенок! Человеку руку оторвал и не замурлыкал, – усмехнулся генерал. – Для меня он ещё долго будет щенком. Отвечая генералу, Матвей так стиснул в кулаке брезентовый поводок, что погнул кольцо, которым к нему крепился карабин. Бросив быстрый взгляд на его сжатые кулаки, Лоскутов покачал головой и, ткнув пальцем в его сжатые костяшки, тихо сказал: – Вот видите? А ведь мы всего лишь разговариваем. – Это война, генерал. И не мне вам напоминать об этом, – глухо ответил Матвей. – Когда я начинал свою службу в СКС и пристрелил своего первого ксеноса, то поклялся, что не успокоюсь, пока не уничтожу по сотне этих тварей за каждую из моих девчонок. – Я знаю, что это такое, но это не повод, чтобы становиться монстром. Даже из-за потери близких. Вы не один такой. – Я знаю. Но это сильнее меня. Кроме того, я по профессии не солдат, а юрист, и моё оружие не автомат, а статья закона и умение быстро думать. Я не просил себе такой жизни и никогда не хотел убивать. Тем более людей. Даже таких. – Таких? Каких таких? – настороженно спросил генерал. – Подлых, жестоких, фанатичных. Я не пацифист и не благодушный интеллигент. Я обычный человек, живший своей обычной жизнью, но теперь я такой, каким стал. И все ваши мозгокруты, вместе взятые, не смогут меня изменить. Не потому, что я такой крутой, а потому, что этот пёс – всё, что осталось от моей семьи. Я не сумел защитить их, но я могу спасти его, и я это сделаю. Голос Матвея звучал глухо, но в нём была такая сила и убеждённость, что Лоскутов, стоявший рядом с ним, невольно вздрогнул и отодвинулся в сторону. Это было бессознательное движение, но когда генерал понял, что именно сделал, то резко остановился и удивлённо уставился на проводника, стоявшего пред ним с опущенной головой и сжатыми кулаками. Казалось, что ещё немного – и Матвей просто бросится на него. Удивлённо качнув головой, генерал сунул руки в карманы и, помолчав, ответил: – Значит, так. Сейчас отправляетесь домой и ложитесь спать. Оба. А утром всей командой в поиск. Но учти: от машины не отходить и в драку не влезать. Ваше с ним дело – вывести бойцов на тварей и проследить, чтобы ни один из них в живых не остался. Вопросы? – Никак нет. Только разрешите до отъезда этого прикончить, – попросил заметно повеселевший Матвей, кивая на темнеющий лес. – А ты кровожадный, Матвей Иванович, – вздохнул Лоскутов. – Я уже всё объяснил, Александр Юрьевич. – Сколько тебе времени потребуется, чтобы найти его? – Думаю, минут за сорок управимся. – Капитана с собой возьми. – Не надо. Он безоружный. Сами разберёмся, – хищно усмехнулся Матвей, поворачиваясь к собаке. – Рой, ищи. Эта тварь наша, – раздалась его команда, и спокойно сидевший пёс стремительно сорвался с места. Развернувшись, Матвей ринулся следом за ним. Стоявший у машины капитан, увидев, как эта сумасшедшая парочка сломя голову ринулась в лес, быстро подошёл к генералу и, поглядывая на кусты, за которыми они скрылись, быстро спросил: – Разрешите подстраховать, господин генерал. Хрен его знает, что эта тварь придумать может. – Отставить, капитан. Пусть они пары выпустят. Да и неизвестно ещё, кто кого прикрывать должен. У него собака, а у тебя только автомат и кулаки. Сам понимаешь: получишь по дурной башке поленом – лови его потом, вооружённого. Мрачно насупившись, капитан Миша напряжённо посмотрел в сторону леса и, помолчав, тихо спросил: – А если тварь на дерево заберётся и сверху на него кинется? – Не гони волну, капитан. Не тот человек наш Матвей, чтобы позволить какой-то твари на себя с деревьев прыгать. У меня такое впечатление сложилось, что он и сам не хуже своей собаки ксеносов чует. Совсем озверел с этой службой. – Побольше бы нам таких озверевших – уже бы и войну закончили, – мрачно проворчал в ответ капитан, не отводя взгляда от зарослей. Два выстрела прозвучали хлёстко, словно кто-то взмахнул бичом. Ещё через десять минут кусты рядом с командным пунктом учебного центра затрещали и оттуда вышли Матвей и Рой. Бросив быстрый взгляд на часы, генерал удовлетворённо качнул головой и с довольным видом констатировал: – Двадцать две минуты на всё. Лихо. – Тренировки своё дело сделали, – пожал плечами Матвей. – Мы с Ройкой эти кусты уже как свою избу изучили. Так что он меня не по следу, а по пеленгу на цель вывел. А эта погань так оборзела, что уже и не прячется. Сидит себе под деревом, на земле кружочки рисует. Декадент. Но он больше так не будет. – Он, по-моему, вообще больше никак не будет, – усмехнулся капитан. – Мы старались, – в тон ему ответил Матвей, и генерал, услышав его ответ, от души расхохотался. – Всё, братцы. Валите домой. Надоели, видеть больше ваши рожи не могу, – сквозь смех приказал он. Улыбнувшись в ответ, бойцы не спеша направились к своему «уазику». Бросив на Мишу задумчивый взгляд, Матвей неопределённо пожал плечами и спросил: – Ну, наши рожи ему вполне надоесть могли, а на твою маску-то он чего взъелся? Может, тебе её постирать надо? Услышав его слова, капитан просто зашёлся от хохота. Бойцы, дисциплинированно сидевшие в машине, принялись удивлённо переглядываться, с подозрением посматривая на своего командира. Усевшись на сиденье, Матвей с усмешкой покосился на всё ещё хохочущего капитана и, повернувшись к водителю, коротко скомандовал: – Домой. Кивнув, водитель запустил двигатель, и старый рыдван, гремя и поскрипывая, покатил в сторону деревни. Кое-как успокоившись, Миша с размаху хлопнул Матвея по плечу, едва не смахнув его на пол, и, повернувшись к своим бойцам, сказал: – Завтра в поиск, парни. Так что ночевать будем в деревне. – Слава те господи! Неужели отпустили? – проворчал один из бойцов. – Его благодарите, – кивнул на Матвея капитан. – Да ещё вот эту зверюгу. Сами видели, что они сегодня устроили. Не знаю, что уж он там генералам наговорил, но Лоскутов нас завтра в поиск отправляет. Бойцы заметно оживились, вполголоса обсуждая будущий день. Пользуясь тем, что внимание бойцов было отвлечено от него, Матвей откинулся на борт машины и, прикрыв глаза, принялся вспоминать их с генералом разговор. Его очень неприятно царапнул тот факт, что генерал считал его неуправляемым монстром, которому самое место в дурдоме, и, если бы не война, он бы с удовольствием туда Матвея и отправил. Почувствовав его настроение, Рой положил тяжёлую башку ему на колени, и Матвей, автоматически погладив его, услышал: «Ты хороший. Я не работать с другим». Эта короткая, обрывисто сказанная фраза пронзила Матвея, словно пуля. Усталость, напряжение, злость, пережитые за этот длинный день, смешались в один жуткий коктейль. Спазм, перехвативший горло проводника, заставил его судорожно вздохнуть. Матвей боялся открыть глаза, чувствуя, что под плотно сжатыми веками закипают слёзы. – Ты чего, братишка? – настороженно спросил капитан, наклоняясь к Матвею. – Ничего, Миша. Всё в порядке, – тихо ответил Матвей, усилием воли сдерживая себя. – Своих, что ли, вспомнил? – не унимался капитан. – Ага, – кивнул Матвей, решив не вдаваться в подробности. Не объяснять же этому громиле, никогда в жизни не имевшему дело с собаками, что его только что пожалел его собственный пёс, откровенно сказав, что любит его. Для таких, как Миша, подобные отношения были чем-то странным, если не сказать хуже. Нет, он, безусловно, принимал все плюсы и хорошие стороны подобного симбиоза, но влезать в него лично – увольте! – Бывает, – тем временем продолжал гудеть Миша. – Я вот стариков своих потерял. До сих пор простить себе не могу, что не увёз их из города. Всё некогда было. Крутился как белка в колесе. То одно, то другое… А сейчас, как назад оглянешься, понимаешь: ведь ерунда всё было. Лучше бы стариков на дачу увёз, глядишь, и живы были бы. – Знал бы, где упадёшь, – вздохнул Матвей, медленно приходя в себя. – Это точно, – кивнул в ответ капитан. – Слушай, может, вечером посидим, отметим наше избавление от головастиков и тому подобной напасти? – спросил он, звучно щёлкнув себя по горлу. – «Шило»? – с лёгкой улыбкой спросил Матвей. – Обижаешь, братишка. «Конинкой» побалуемся. Мы тут месяца четыре назад один магазин зачищали, а там в подвале куча ящиков неразбитых стоит. Ну, мы с ребятами и позаимствовали немного. Не пропадать же добру. – Паленый, небось, – проворчал Матвей. – Ну ты и привереда! Настоящий. Магазин фирменной торговли. Там подвалы глубокие, для сохранения температурного режима. Даже ящики фирменные. Вот кое-что и уцелело. – А нас за задницу не возьмут за такие шутки? Под мародёрство подвести запросто можно. – А кто подводить-то будет? Прокурорские, что ли? Так они нас как огня боятся. У самих рыло в таком пуху, что за всю жизнь не отмыться. А тару мы завтра в развалинах похороним. Так что? Заведёмся? – с явным азартом поинтересовался капитан. – Да и хрен с ним. Давай, – решительно кивнул Матвей. – Я на себя уже столько навешал, что от пары бутылок «конины» – ни холодно, ни жарко. – Да брось ты, – отмахнулся Миша. – Прокурорские от тебя сами теперь шарахаться будут. Им очень серьёзно указали, чтобы держались от вас обоих подальше. – С чего это вдруг? – спросил Матвей. – А с того, что ваша пара лучше всех работает. Показатели такие, что аж зашкаливают. Я краем уха слышал, как Лоскутов проверяющему докладывал. – Кстати, о птичках. Что это за гусь был, не знаешь? – Какой-то генерал-лейтенант. ФИО мне не известно. Сам понимаешь: не сообщили, значит, и знать не положено. Думаю только, что это лицо, очень приближённое к самым верхам. Да ладно, уехал, и хрен с ним.