– Так, может, она и вас… – Нет! – резко сказал Редферн, и Маргарет не стала настаивать. К тому же она вдруг почувствовала такой сильный голод, словно не ела несколько дней. Энджел поднялся, доковылял до столика и поставил перед девушкой поднос на высоких ножках. Руки у него заметно дрожали, но он ничего не расплескал: ни суп, ни шоколад. Впрочем, Маргарет начала с брускетты с помидорами и ветчиной. – Спасибо, – вдруг сказал наставник. – Я не очень-то вам помогла, – пробормотала девушка, отводя глаза. – Если бы не вы, меня бы втянуло в трещину – или я бы умер прямо перед ней. Остальное, – он взглянул на свои руки, – не важно. Но вы не ответили. Как вы себя чувствуете? – Очень хорошо, – с некоторым стыдом призналась мисс Шеридан: ведь Энджелу было совсем не хорошо, хоть он и пытался не подавать виду, как мучает его старческая немощь. Наставник окинул ее изучающим взором. – Я думаю, нам все же следует провести несколько тестов. В конце концов, Цепью Гидеона никто не пользовался много веков. Кто знает… – Он натянул пониже манжету, чтобы скрыть следы от пальцев Маргарет. – Я не чувствую изменений. – Но они есть. Вам следует научиться владеть вашими новыми возможностями. – А у нас есть на это время? – Время на учебу есть всегда! – сурово заявил наставник. – К тому же гнаться пока не за кем. Чернокнижник использовал прыжковый амулет, но отследить его мы не можем – из-за остаточных следов трещины. Лонгсдейл оптимистично считает, что к вечеру они рассеются, но я в этом не уверен. – Неужели нет другого способа выследить? – Чертов чернокнижник, – процедил Редферн, – знал, на что шел. Он наверняка рассчитал все заранее, а ваш дядя и инквизиторы поперлись в его силок, как конченые бараны! Маргарет деликатно не стала напоминать, что Энджел сам ни на минуту не задумался о потенциальной ловушке со стороны чернокнижника. – Тем не менее мы можем сделать кое-что другое. Они не в силах приблизиться к Лиганте, а вот мы как раз можем наблюдать за ее состоянием, как и за всплесками магии в городе. Но мне потребуется ваша помощь. Я сейчас не очень способен тратить силы на магию, – с досадой сказал Энджел. Маргарет взяла его руку, отодвинула манжету и прошептала заживляющее заклинание. – Простите, я не хотела… – Я знаю. Вам нужно освоиться с изменениями, потому вам и необходимо научиться владеть тем, что вы получили. – Энджел! – вдруг встрепенулась мисс Шеридан. – Я помню, вы рассказывали о чарах, с помощью которых можно делиться жизненной силой. Давайте попробуем! – Нет, Маргарет, не вздумайте делиться со мной! – встревоженно воскликнул наставник. – Но почему? Я отлично себя чувствую! – Мы не знаем, сколько сил вам придает Цепь, а сколько забирает. Пока мы не выясним, как она влияет на вас, я ни за что… я никогда не подвергну вас никакому риску, – тихо, но твердо проговорил он. – Вы и так едва не погибли из-за меня. – Нечего было прыгать в порталы к трещинам в ткани мироздания, – фыркнула Маргарет и придвинула к себе суп. – Кстати, чем там занят дядя? Уверена, он уже перевернул вверх дном всю Фаренцу. – Не то чтобы всю, но он к этому близок, – кивнул Энджел. – Поделитесь со мной виноградом, маленькое голодное создание, и я вам все расскажу. – Н-да, – подытожил Бреннон. – Однако. – Никогда не видела такую большую коллекцию вещей, што связаны с той стороной, – удрученно заметила мисс Эттингер. – А ведь это еще не все! Многое сгорело. Они вчетвером (к комиссару, консультантке и пуме присоединилась Валентина, не желавшая выпускать мужа из-под бдительного контроля) стояли у порога одной из комнат в особняке Уркиолы. Все поверхности, включая пол, были плотно уставлены амулетами, талисманами, остатками книг и свитков. – Да он, оказывается, фанат, – пробормотал Натан, принявший посильное участие в сортировке и теперь угнетенно смотревший на коллекцию чернокнижника. – Мистер Лонгсдейл говорил, не все из этого работает. – К счастью, – сказала Валентина. – Но мы понятия не имеем, до каких еще знаний он добрался. «И на что еще способен», – подумал комиссар. – Что насчет ваших коллег? – спросил он у мисс Эттингер. – Трое консультантов прибудут сюда к вешеру. – Хорошо бы отправить их к Лиганте. Я знаю, к ней нельзя приближаться, но нам необходимо осмотреть ее хотя бы издали, убедиться, что защитный периметр и купол все еще на месте и не повреждены. – Я бы знала, – мягко возразила Валентина. – Если бы купол над провалом на ту сторону оказался разбит, я бы сразу же поняла. – Тоже верно. Тем не менее нам следует убедиться, что чернокнижник не заложил рядом какой-нибудь сюрприз вроде очередной трещины. – Ви скашете моим коллегам про Молот? – спросила Регина. – А вы сумеете его применить? – Да. Бреннон помолчал. А что, если удар Молота не уничтожит провал, а наоборот – только расширит? Что, если даже такое заклинание не подействует и лишь разрушит город, не причинив вреда провалу? – Я подумаю, – уклончиво сказал комиссар. – Если моя помощь не нужна, то я поднимусь в кабинет и изучу документы по приюту, которые прислал кардинал. – А я, пожалуй, займусь ужином, – решила Валентина. – В доме хватит спален, чтобы разместить еще троих консультантов, но нужно подготовить комнаты, кровати и все остальное. Они разошлись. Мисс Эттингер занялась изучением улик, вивене взяла корзину и отправилась на рынок, а Натан засел за бумаги. Теперь его еще сильнее занимал вопрос: почему чернокнижник, довольно здравомыслящий тип, судя по его поступкам, так рискнул? Гораздо проще и безопаснее обратить бездомных детей, на исчезновение которых не обратит внимание никто, кроме консультанта, чем лезть в приют, который находится под опекой церкви. К тому же гибель сразу девяти воспитанниц непременно всколыхнет общество, вызовет слухи, привлечет даже полицию… вспомнив об иларской полиции, Бреннон поморщился. Однако даже они явились к месту преступления и осмотрели его! «Как-то слишком рискованно, чтобы привлечь внимание консультанта. Может, этот приют представляет ценность сам по себе?» – Комиссар развернул план приюта и открыл увесистую папку. Архивариус кардинала заботливо разложил все документы от самых ранних до недавних. Натан принялся неспешно перелистывать их, погружаясь в глубь времен. Он нашел письмо о благословении папы и задумчиво хмыкнул. Интересно, почему в руках кардинала простая деревяшка смогла преградить путь пакости с той стороны, а тут аж целое папское благословение не помогло? Неужто нынешний папа такой, гм, некачественный? Бреннон добрался до пятнадцатого века, когда в кабинете вдруг зазвенело зеркало. Комиссар уже знал, как его включить, с третьей попытки смог правильно произнести заклинание и немедленно узрел багровую от ярости физиономию его преосвященства. – Добр… – Брат Бартоломео! – взревел Саварелли. – Чтоб мне сдохнуть! Нет, брат Бартоломео, чтоб ему опухнуть! Чертов архивариус! Молчаливый книжный червяк, будь он проклят! До него никому и никогда не было дела! Никто не замечал этого coglione, faccia di merda, cazzo di caccare!.. Бреннон, несколько оглушенной силой кардинальского гнева, поморгал и почти кротко спросил: – Что у вас случилось? Какой еще брат Бартоломео? Кардинал схватил лист бумаги и потряс им перед зеркалом: – Figlio di putana! Комиссар наконец понял, что Саварелли размахивает портретом, который брат Джованни набросал со слов ведьмы, и сердце Бреннона сделало такой кульбит от радости, что чуть не проломило ребра. – Вы его опознали?! – Опознал! – свирепо прорычал Саварелли. – Этот недоношенный урод больше двадцати лет проработал в нашем архиве! И никто, никто, даже я!.. – Ну, не убивайтесь так. – Бреннон жадно уставился на портрет, благо кардинал наконец перестал махать им, как флагом. – У нас наконец-то настоящий прорыв в расследовании! Черт побери! Да о такой удаче я даже и не мечтал! – Удача! – горестно фыркнул Саварелли. – Чернокнижник двадцать с лишним лет просидел буквально у меня под носом, а я даже не понял… даже не догадался! – Так это еще и сам чернокнижник?! – взвыл комиссар. Он-то подумал, что кардинал узнал одного из подельников, но… но… – Боже мой! – Так тут подписано, – поспокойнее сказал его преосвященство. – Вот тут, где брат Джованни указал, кого именно описывала ваша ведьма. Как я мог такое упустить? Я же должен был догадаться! – Если вас это утешит, – проговорил Бреннон, с трудом переводя дух от радости, – то мы долгие годы даже не догадывались о личности душителя детей из Хилкарна. Хотя у нас была гора улик. Расскажите о брате Бартоломео. – Это мальчик-сирота, как вы и говорили, – угрюмо сказал кардинал. – Сходство с матерью Агнессой налицо, кстати говоря. Он стал доминиканцем, затем вошел в число инквизиторов. Сначала работал помощником архивариуса, потом архивариусом, но до старшего звания так и не продвинулся. Три года назад он заявил, что хочет отправиться миссионером в Терра Нова, покинул инквизицию, и с тех пор о нем никто не слышал. Миссионером! – вновь раскалился кардинал. – Черт его подери! – Значит, ему сейчас примерно сорок пять лет. – Бреннон пристально вгляделся в портрет худого мужчины. Внешне он ничем не отличался от сотен и тысяч других иларцев – в молодости, наверное, даже был красив: правильные черты лица, высокий лоб, некрупный нос с горбинкой, густые брови и волнистые темные волосы с проседью, бородка, усы… Черт, ни одной выдающейся приметы! Ну хоть бы косоглазие было… – Кому еще вы показывали этот портрет? Сколько человек его узнало? – Брат Джованни, почти сразу же. Я запретил ему рассказывать, но вы же понимаете, что мои люди общались с Бартоломео больше двадцати лет. – А вы понимаете, что если чернокнижник догадается, что вы его узнали, он не постесняется сбросить на ваш палаццио бомбу? – Черт, – прошипел кардинал. – Кстати, что с подельниками? Кто-то их опознал? – Нет. Так выходит, что портрет бесполезен? – Вовсе нет, но использовать этот козырь надо с умом. Если мы начнем крутиться около бывшего дома вашего Бартоломео, допрашивать его соседей, показывать портрет – он мигом учует неладное. А вот когда настанет черед выманить его из норы, спровоцировать, заставить совершить ошибку… – Думаете, такая пора настанет? – вздохнул Саварелли. – Этот тип так ловко от нас уворачивается, что я уже начинаю думать, будто он вообще не человек. «Черт его знает», – подумал Бреннон. Редферн после облучения приобрел некоторые совсем не человеческие свойства.