Поручиться не могу — темно было, и все такое, — но мне показалось, что он покраснел. Интересно… Возможно, стоит поработать в этом направлении — в своё время. — Безнадежно! — прошептал он. — Уже почти половина первого. Если бы он собирался появиться, мы бы его уже увидели. Я думаю… Ты меня слушаешь? — Нет. Острый слух летучей мыши уловил какой-то шорох довольно далеко от кладбища. Я вспорхнул повыше и вперил взор во тьму. — Должно быть, это он. Выше перо, Ромео! Я полетел на бреющем полете среди памятников навстречу идущему, описав изрядную дугу, чтобы не столкнуться с ним. Парень же тем временем выпрямился. Сдвинув шляпу набекрень и небрежно заложив руки за спину, он стал прогуливаться среди могил, словно бы погруженный в глубокие думы, не подавая виду, что замечает приближающееся шарканье и странный белесый свет, замаячивший среди надгробий. Натаниэль 24 Натаниэль краем глаза видел, как мышь улетела в сторону векового тиса, который каким-то чудом уцелел на кладбище. С одной особенно иссохшей ветки открывался прекрасный вид на дорожку. Мышь уцепилась за неё и повисла совершенно неподвижно. Натаниэль перевел дух, поправил шляпу и зашагал вперёд настолько беззаботно, насколько мог. Взгляд его был прикован к тому, что двигалось в глубине кладбища. Невзирая на глубокий скептицизм, с которым он относился ко всей этой театральной обстановке, это заброшенное и уединенное место произвело впечатление даже на него. Помимо своей воли, он ощущал, как сердце в его груди отчаянно колотится. Что же это такое? Мертвенно-бледный огонек приближался, заливая все вокруг себя зеленовато-молочным сиянием, и камни, мимо которых он проплывал, словно бы светились трупным свечением. Позади огонька виднелся чей-то силуэт. Сгорбившись и шаркая ногами, эта фигура двигалась в сторону Натаниэля. Натаниэль прищурился: на трёх видимых ему планах никаких следов демонов заметно не было. Стало быть, это человек. Наконец этот человек, судя по хрусту гравия, вступил на дорожку, на которой находился Натаниэль. Он двигался вперёд не останавливаясь, ровным шагом, и потрепанное пальто — или, может быть, плащ, — жутковато развевалось у него за спиной. Когда человек подошёл поближе, Натаниэль разглядел неприятно-бледные руки, торчащие из-под плаща и держащие нечто, испускавшее этот слабый колдовской свет. Натаниэль изо всех сил старался разглядеть лицо, но лица было не видать под тяжелым чёрным капюшоном, загибающимся вниз, точно орлиный коготь. Виднелись одни только руки. Тогда Натаниэль попытался разглядеть тот предмет, что был в бледных руках, этот светильник, разливавший странное, белесое сияние. Это была свеча, надежно воткнутая в… — Ой, фу! — воскликнул он по-чешски. — Экая мерзость! Фигура остановилась. Высокий и тонкий голос негодующе ответил из-под капюшона: — Эй, чегой-то? Тут обладатель голоса спохватился, поспешно прокашлялся и произнёс уже другим, куда более низким, медленным и куда более загробным голосом: — То есть — что вы имеете в виду? Натаниэль скривил рот: — Да эту жуткую вещь, что вы держите в руках. Это же гадость! — Берегитесь! Это весьма могущественный предмет. — Он негигиеничный, только и всего. Где вы это взяли? — Я собственноручно срезал его с виселицы, за три дня до полнолуния. — Могу поручиться, что она даже не законсервирована. Ну да! Поглядите — от неё же куски отваливаются! — Отнюдь нет. Это всего лишь капли свечного воска. — Ну, может быть, но, в любом случае, таскать её с собой не следует. Я бы советовал вам выкинуть её прямо здесь, на кладбище, и немедленно вымыть руки. — Отдаете ли вы себе отчёт, — осведомился его собеседник, упершись кулаком в бок, — что говорите о вещи, способной ввести в оцепенение любого из моих врагов и за пятьдесят шагов определить присутствие следящей магии? Это весьма ценный предмет. Ему не место среди мусора. Натаниэль покачал головой: — Зато вам место в сумасшедшем доме! Должен вам сказать, что в Лондоне такого поведения бы не потерпели. Его собеседник внезапно вскинул голову. — Лондон? Что мне Лондон? — Так ведь вы же Арлекин, разве нет? Агент? Долгая пауза. — Быть может… — Конечно, это вы, кто же ещё. Кто ещё стал бы бродить по кладбищу посреди ночи. Мне даже не было нужды видеть ваш гнусный подсвечник, чтобы понять, что это вы. К тому же вы говорите по-чешски с английским акцентом. Ну, довольно! Мне срочно нужны некоторые сведения. Его собеседник поднял свободную руку. — Минуточку! Я ещё не знаю, кто такой вы! — Я — Джон Мэндрейк, государственный служащий. Как вам хорошо известно. — Этого недостаточно. Мне нужны доказательства. Натаниэль закатил глаза. — Ну вот, видите? — он указал себе на затылок. — Кроваво-красное перо. Его собеседник пригляделся. — Мне кажется, оно скорее кирпично-красное. — Кроваво-красное! А если нет, то будет кровавым, если вы сию же минуту не прекратите выпендриваться и не перейдете к делу. — Ну… Ну хорошо, ну ладно. Но сперва, — и его собеседник принял причудливую позу, — мне надлежит убедиться, что за нами никто не наблюдает. Отступите назад! Он поднес свой страшный подсвечник к лицу и произнёс слово. В тот же миг бледное пламя вырвалось наружу и превратилось в светящееся кольцо, которое зависло в воздухе между ними. Ещё один приказ — и кольцо принялось стремительно расходиться в воздухе, точно круг на воде, распространяясь по всему кладбищу. Натаниэль мельком заметил, как летучая мышь камнем рухнула вниз со своей ветки за долю секунды до того, как светящаяся полоса пролетела мимо. Что стало с мышью, Натаниэль не видел; светящееся кольцо ушло за пределы кладбища и быстро растаяло вдали. Пришелец кивнул: — Здесь безопасно. Теперь можно и поговорить. — Я знаю этот трюк, — сказал Натаниэль, указывая на светильник, который вновь обрел прежние размеры. — Это называется Освещённый Круг, его создает бес. Для того чтобы это устроить, вовсе не нужны никакие конечности мертвецов. Вся эта готическая дребедень годится только для несведущих простолюдинов. На меня она не подействует, Арлекин. — Может быть… Иссохшая рука скрылась в глубине капюшона и что-то там задумчиво почесала. — Но даже если это и так, мне кажется, что вы, Мэндрейк, чересчур щепетильны. Вы игнорируете фундаментальные основы нашей магии. А ведь она далеко не так чиста и стерильна, как вы себе воображаете. Кровь, обряд, жертвоприношение, смерть… Вот что таится за каждым заклинанием, которое мы произносим! Все мы, в сущности, полагаемся на ту же «готическую дребедень». — Здесь, в Праге, — быть может, — ответил Натаниэль. — Не забывайте, мощь Лондона основывается на мощи Праги. Так что… Тон Арлекина внезапно сделался деловитым. — Прибывший ко мне бес сообщил, что вы здесь с особо секретным заданием. В чем его суть и какие сведения вам от меня нужны? Натаниэль быстро и с некоторым облегчением изложил события нескольких предыдущих дней. Человек в капюшоне выслушал его молча. — Так значит, в Лондоне завелся голем? — сказал он, когда Натаниэль закончил рассказ. — Воистину, нет ничего невозможного! Вот, пожалуйста, готическая дребедень прямо у вас под боком, нравится вам это или нет. Интересно… — Интересно и объяснимо? — с надеждой спросил Натаниэль. — Насчет этого не знаю. Но возможно, я сумею раздобыть для вас кое-какие… Быстро! Пригнитесь! И он со змеиным проворством рухнул ничком; Натаниэль, не раздумывая, последовал его примеру. Он лежал, уткнувшись лицом в кладбищенскую землю, и слушал шаги кованых сапог по булыжной мостовой за забором. Ветер донес слабый запах сигаретного дыма. Шаги затихли. Через минуту агент медленно поднялся на ноги. — Патруль, — сказал он. — По счастью, их обоняние притуплено этими цигарками. Пока что мы в безопасности. — Так вы говорили… — напомнил Натаниэль. — Да. Во-первых, происхождение глаза голема. Несколько этих предметов имеется в магических хранилищах, принадлежащих чешскому правительству. Пражский совет никого к ним не допускает. Насколько мне известно, в магических целях они никогда не используются, но они весьма дороги чехам как память, поскольку с помощью големов удалось нанести серьёзный ущерб армии Глэдстоуна во время его первой европейской кампании. Несколько лет тому назад один из этих камней был похищен, и отыскать вора так и не удалось. Я предполагаю — и это только предположение, заметьте себе, — что этот пропавший камень и есть тот самый, который позднее обнаружился в коллекции вашего друга Саймона Лавлейса. — Прошу прощения, — натянуто сказал Натаниэль, — но он мне не друг!