— По всем признакам, бета тоже знал Кэтрин Лэм, — возразила Зои. — По каким признакам? Зои рассказала про цепочку и одеяло, накрывавшее тело. — Все это мог сделать Род Гловер, так? — заметил Валентайн. — Это не соответствует его профилю. — Убийцы могут вести себя непредсказуемо. А вот мы не можем опираться в расследовании на теорию, в которой нет ничего определенного. Интересно, Валентайн спорит только потому, что она выставила его идиотом? Что ж, если так, то, кроме себя, винить ему некого. — Я не предлагаю сосредоточить все внимание только на церковной общине, но наша теория, скорее всего, верна. — Наши ресурсы ограниченны, — парировал Валентайн. — Нужно решить, как их распределять. — Хорошо, хорошо! — Брайт поднял руки, призывая прекратить спор. — Сколько прихожан в этой церкви? — Точного списка у нас нет, но за последние несколько лет их были сотни, — ответила О’Доннелл. — Гм… Пока что я склонен согласиться с Валентайном, — заключил Брайт. — Второго убийцу, субъекта бета, не связывает с церковью ничего конкретного, и мы не можем тратить время на опрос сотен прихожан. — Мы уже работаем над списком, — сказала О’Доннелл. — Можно начать с проверки тех, кто имеет судимости. — Хорошо. Составьте перечень, а там посмотрим. — Капитан взглянул на часы. — С тех пор как нашли Генриетту Фишберн, прошло девять часов, а с момента убийства — тридцать восемь. Я хочу, чтобы два дела расследовались вместе. Я обсудил ситуацию с капитаном Миллером из Южного Чикаго и руководителем местного отделения ФБР, и мы решили сформировать одну рабочую группу под моим руководством. Зои заметила, как О’Доннелл прищурилась. Дело о первом убийстве вела она. Зои догадалась, что Холли сама метила в руководители расследования. Увы, пользуясь своим статусом, Брайт ее потеснил. — Этот зал будем использовать в качестве оперативного штаба, — продолжал тот. — Позже я назначу других сотрудников вам в помощь. За дело! Этим чудовищам не место на чикагских улицах. Глава 30 В темноте комнаты мерцали три монитора. На каждом — едкие комментарии в «Твиттере», ожесточенные дебаты на форумах, ядовитые комментарии, жуткие фотографии. Комнату освещали не лампы и светильники, а ненависть. Лукавый_Ируканджи откинулся на спинку кресла и принялся за еду, с шумом втягивая в себя лапшу из баночки. Время от времени он прерывался, чтобы кликнуть ссылку или напечатать короткий гневный комментарий. Да, у него было настоящее имя, но он им себя больше не называл. Это имя принадлежало его физическому телу, которое его мало интересовало. Свою истинную жизнь он проводил за экранами мониторов, путешествуя со скоростью света по сетевым кабелям, опутавшим весь мир. И там он звался Лукавый_Ируканджи. На двух мониторах он открыл «Твиттер» и стал наблюдать, как разгораются яростные споры и десятки пользователей нападают друг на друга. Новые комментарии появлялись ежесекундно. Читая их, он улыбался: уже посыпались обвинения в расизме и женоненавистничестве. Они думают, что спорят с реальными людьми. На самом деле это неравная схватка с пятью бот-программами. Не более чем набор глупых сценариев, выплевывающих в Сеть все, что прикажет Лукавый_Ируканджи. Он испытывал удовлетворение, представляя, как люди скрипят зубами, придумывая ответ в никчемной перепалке с самими собой. У него готовы боты на любой случай — целая маленькая армия хаоса, притворяющаяся мужчинами и женщинами, мальчиками и девочками, демократами и республиканцами. Больше всего ему сейчас нравились три программы, изображавшие знаменитостей. Только сегодня утром тысячи пользователей «Инстаграма» с удивлением обнаружили, что одна из известнейших подиумных моделей считает Гитлера правым во многих аспектах. Лукавый_Ируканджи отправил в рот еще одну порцию лапши и поморщился, когда задел больной зуб. Он мучился уже несколько дней, но к стоматологу идти не планировал. Когда ходил в прошлый раз, врач показывала ему, будто малолетнему ребенку, как нужно чистить зубы. Он вернулся домой в ярости и тут же натравил свою армию ботов на страницу врачихи в «Фейсбуке». Они слали угрозы и непристойные предложения, пока она не удалила свой аккаунт. Будет ей уроком. Кроме ботов у него водились еще вирусы и вредоносные «трояны», которые по его приказу размножались в Сети с поразительной скоростью. Он имел доступ к компьютерам в Китае, России, Франции, Англии, Израиле, Австралии… список можно продолжить. Сидя в своем кресле, на своем троне, он уже не просто человек. Он стал богом. Лукавый_Ируканджи зашел на свой любимый форум «троллей». Один пользователь взломал пароль на телефоне своей соседки и нашел ее фотографии без одежды. Лукавый_Ируканджи скопировал несколько снимков, зашел в аккаунт девушки в «Фейсбуке» и отправил фото всем ее друзьям. Еще один проблеск удовлетворения. Увы, лишь проблеск. Не яркая вспышка, как прежде. Теперь ему нужно больше. Он проверил поступление денег на счет. У него было три программы-вымогателя, каждая из которых приносила несколько сотен долларов в день. Он не требовал большие суммы — жадность ни к чему. Из-за жадности можно попасться. А Лукавый_Ируканджи попадаться не хотел. Затем он стал просматривать свои любимые сайты: «Феминизм каждый день», «Гордость Чикаго», «Думай прогрессивно»… Внимательно читал статьи, чувствуя, как внутри разгорается гнев. Лукавый_Ируканджи тщательно взращивал в себе эмоции. Прилежный садовник, он поливал и удобрял ростки ярости, ненависти, злобы. Иногда ему приходилось непросто. Но он делал все возможное, чтобы поддерживать огонь. На экране появилось уведомление; он напрягся. Сообщение от него. Щелкая по ссылке, Лукавый_Ируканджи чувствовал прилив нетерпения и предвкушения. На одном из мониторов продолжали сыпаться комментарии из «Твиттера», но он их уже не замечал. Снова и снова перечитывал сообщение Джека_Потрошителя — и улыбался в темноте. Глава 31 Тейтум потянулся и потер глаза. Он уже целый час изучал два дела об убийствах, пытаясь проанализировать сходства и различия, понять ход мыслей преступников. Серийные убийцы меняются и приспосабливаются к обстоятельствам. Они постоянно одержимы своим последним убийством и его деталями, прикидывая, что и как можно будет сделать по-другому в следующий раз. Они часто меняют линию поведения, потому что становятся увереннее. А иногда — просто потому, что усложняются их фантазии и желания. Если понять, почему они что-то поменяли, можно предсказать их следующие шаги. Как ни трудно понять одного убийцу, с двумя неимоверно сложнее. Например, тело Кэтрин Лэм накрыли одеялом, а Генриетту Фишберн бросили, выставив напоказ. Из-за того, что Гловер не хотел ее накрывать? Или потому, что никто из убийц не знал ее лично и им было все равно? Или потому, что такое отвратительное зрелище воплощало фантазии субъекта бета? Тейтум перечислял все возможные причины — и наконец остановился, дойдя до десяти. Занятие более чем бесполезное. Задача профайлера — описать убийцу, сузить круг подозреваемых. Придумывая множество вариантов развития событий, он только все усложняет. Тейтум оглядел конференц-зал. Зои сидела в противоположном конце комнаты за большим столом. В метре от нее сидел за ноутбуком агент Валентайн. Кох, стоя у одной из досок, корпел над подробным графиком убийства Генриетты Фишберн. Почти всю доску покрывали фотографии с места преступления. Снимок изувеченного тела посреди пентаграммы. Крупный план синяков на шее, следов от укуса, ножа в животе жертвы. Вверху висело фото Фишберн из ее «Инстаграма». Генриетта стояла с улыбкой на лице, опершись на перила моста. Наверное, снимок сделан в Европе. Грей надеялся, что Генриетта тогда взяла долгий отпуск и прекрасно провела время. В голове не укладывается, что улыбчивая молодая женщина может превратиться в истерзанный труп… — Что о ней узнали? — спросил Тейтум Коха. Тому понадобилось время, чтобы собраться с мыслями. — Генриетта Фишберн работала помощником юриста в крупной адвокатской конторе, офис в районе Чикаго-Луп. Жила с мужем и дочерью в Ривердейле, рядом с Южным Чикаго. Коллеги отзываются о ней хорошо, она много работала. — Она часто задерживалась в офисе до поздней ночи? Кох пожал плечами. — По словам ее мужа, в последние три недели Генриетта каждый день задерживалась на работе, но всегда выходила из офиса не позже восьми вечера. Однако в понедельник вечером один из адвокатов попросил ее остаться для работы над важным делом. Поэтому она ушла только в половине первого ночи. И поэтому ехала на поезде, который прибыл в час тридцать пять. — Кто-нибудь знал, что она задерживается допоздна? Она кому-то сообщила? — Знали кое-кто из коллег и муж. Получив исчерпывающие ответы, Тейтум кивнул, затем подошел к столу и сел рядом с Зои. — Фишберн раньше не уходила из офиса так поздно, — сказал он. — Она впервые так задержалась. Бентли оторвала взгляд от фотографий, разложенных на столе. — То есть, даже если убийцы следили за ней и несколько ночей поджидали на парковке, они не могли предположить, что она уйдет с работы так поздно? — Жертва, вероятно, подвернулась случайно. Убийцы ждали на парковке одинокую женщину — и удобного момента, когда не будет свидетелей. Генриетта Фишберн оказалась там как раз в такой момент. — Это обычная тактика Гловера, — сказала Зои. — Прятаться в укромном месте недалеко от источника воды и терпеливо ждать появления жертвы… — Но с убийством Кэтрин Лэм вышло иначе. Зои кивнула. — Парковка у вокзала, наверное, одно из особых мест для Гловера. — Особых мест? Она подняла на него глаза. — С две тысячи девятого по две тысячи шестнадцатый он не убивал. Тейтум догадался, что между двумя фразами есть логическая связь, но, как часто бывало в диалоге с Зои, он эту связь не уловил. — И что? — Гловер жил здесь десять лет. Но убил только дважды, в две тысячи восьмом. Чем от занимался все остальное время? — Погружался в фантазии. Мастурбировал, чтобы контролировать сексуальные потребности. — Верно. Но чтобы фантазии возбуждали, их нужно освежать.