— Я в номере гостиницы… — Это прозвучало так, будто она сама не уверена, где находится. — Я тут с О’Доннелл. У тебя что-то важное? — А… — Долгая пауза. — Не, не очень важное. Может подождать. Правда, ничего важного. — Зои, что-то случилось? — Что? — Теперь в ее голосе звучал страх. — Нет. Ничего не случилось. Увидимся завтра. Она дала отбой. Грей, нахмурившись, смотрел на телефон. — Итак, — сказала О’Доннелл, — мы идем есть? Глава 34 Владеющий собой человек весь день провел вдали от дома, чувствуя себя как плохой актер на подмостках собственной жизни. Он словно все время забывал свои реплики и мимику. Двигался неловко, механически. Его тело превратилось в тяжелый удушливый костюм, который не снять, как ни старайся. Хотелось бросить все, уйти со сцены. Но никакой сцены не было, как и сценария. И он знал, что Дэниел будет в ужасе, если он привлечет к себе еще больше внимания. Поэтому держал себя в руках. Однако все время до возвращения домой так сильно сжимал челюсти, что теперь голова у него чуть не раскалывалась. Закрыв за собой дверь, он тут же понял, что у Дэниела выдался плохой день. Если живешь с тяжелобольным человеком, развиваешь чувствительность к его боли. Может, что-то меняется в запахе его дыхания и пота… Или Дэниела выдал слабый стон, донесшийся из-за закрытой двери комнаты для гостей… Неважно. В доме поселился недуг. Владеющий собой человек добрался до холодильника и рывком открыл дверцу. Осталось пять флаконов. Наверное, кровь чем-то разбавлена. Нужно увеличить дозу. Он взял три флакона, подошел к шкафу и извлек из него большую кофейную кружку. Вылил содержимое флаконов в кружку, наполнив ее почти доверху. На поверхности появился большой пунцовый пузырь; потом он лопнул. Владеющий собой человек поднес кружку к губам и жадно пил, чувствуя, как вязкая жидкость, соленая, с металлическим привкусом, обволакивает язык, десны, зубы, стекает в горло. Подействовало. По телу разливалось спокойствие. Вот что ему было нужно все это время. Как он мог забыть… Вдруг у него перехватило дыхание, к горлу подкатила желчь, и он метнулся в туалет. Как раз вовремя, потому что его вырвало; он хватался за унитаз обеими руками, кашлял и давился, на глазах выступили слезы. Вытирая лицо, наблюдал, как бурлит вода с красной рвотой; белый фаянс покрылся розовыми и коричневыми пятнами. Кровь той женщины испорчена! Вот почему она ему не помогала, вот почему он не мог ее переварить. Он склонился над раковиной, включил воду, побрызгал на лицо. И смотрел, как рыжие капли, стекавшие с подбородка, исчезают в стоке. Затем надел пальто и вышел на улицу, все еще откашливаясь: его преследовал запах и вкус собственной рвоты. Улица покачивалась — или это он сам? Он побрел медленно, шаг за шагом, следуя за шумом автодороги. Владеющий собой человек не знал точно, что искал, — просто хотел сбежать. Он шел, дрожа, обхватив себя руками, и вдруг увидел ее. Женщину с ребенком. Ту самую, которую встретил пару дней назад. На этот раз он не сдрейфит. Ему нужен кто-то неиспорченный. * * * Все вокруг давали Джоан советы по воспитанию сына. Допустим, этого можно было ожидать от ее матери, которая все и всегда знает лучше, и от невестки, растившей троих детей и потому считавшей себя гуру. Но оказалось, что в вопросах материнства разбирался абсолютно каждый: и соседи, и продавцы в супермаркете, и даже холостые приятели мужа. Все они не только лучше Джоан знали о воспитании, но и чувствовали насущную необходимость делиться своими знаниями. Излюбленная тема ликбезов — детский сон. Особенно часто поступали советы о том, как укладывать ребенка спать, что делать, когда он проснется, и «Джоан, ты опять все делаешь не так». Поначалу она сопротивлялась. Даже пробовала объяснять, что не все дети одинаковы. Что некоторые из них плохо спят. Что у детей, бывает, режутся зубки, а с болью уснуть не получается. И нет, она не станет просто оставлять сына плакать в кроватке часами. Но после многочисленных закатываний глаз, тяжелых вздохов и снисходительных «поступай-как-знаешь» Джоан стала просто кивать. Казалось, это всех устраивало. Ей давали совет — она кивала и продолжала делать так, как считала нужным. Сын быстро засыпал во время прогулки. Не так уж сложно ходить гулять после обеда и по вечерам. Сейчас он мирно посапывал в коляске, и Джоан улыбнулась, глядя на его милое личико. Она подняла голову — и вдруг запнулась. К ней направлялся мужчина со странной гримасой на лице. Волосы растрепаны, движения странные, порывистые. У Джоан перехватило дыхание, когда она заметила, что он горящими глазами уставился на коляску. Повинуясь инстинкту, Джоан свернула в сторону дороги, быстро посмотрев по сторонам. Машин не было, и она перешла дорогу, ускорив шаг. Хотела позвонить мужу, но тот, как обычно, работал допоздна, а на работе он не отвечал на ее звонки. Да и что бы она ему сказала? «Я видела странного человека на улице?» Муж смеялся бы до колик. А она не собиралась… Мужчина следовал за ней. Краем глаза Джоан заметила, как он перешел дорогу и теперь находится прямо позади нее. Она почти бежала; до дома оставалось несколько метров. Снова пересекая улицу, Джоан услышала его приближающиеся шаги. Теперь она толкала коляску одной рукой, а другой шарила в кармане пальто в поисках ключей от дома. Он близко. Слишком близко. Она не успеет открыть дверь и войти внутрь. Джоан обернулась со словами: — Если подойдешь ближе, я закричу! Ее голос дрожал, но звучал громко и отчаянно. Мужчина остановился и что-то сказал, но его невнятное бормотание было адресовано не ей. Он разговаривал сам с собой. Заметив на его подбородке странный блеск, Джоан с ужасом поняла, что это слюна. Она повернулась и побежала к дому; сын проснулся в трясущейся коляске и закричал. Джоан сунула ключ в замок, повернула его и, оказавшись в прихожей, тут же захлопнула за собой дверь. Закрыв ее на щеколду, глубоко вздохнула. Малыш заплакал. — Тише, — проговорила она, борясь со слезами, — шшш, тише… Принялась искать телефон в колясочной сумке. Раньше ей нравилась эта сумка, потому что туда помещалось все, что нужно: бутылочка, соска, подгузники, салфетки, — но сейчас Джоан возненавидела весь этот хлам. Где же дурацкий телефон? Вот! Она набрала номер мужа. Прослушав восемь гудков и не дождавшись ответа, сбросила звонок. Расстроившись, выглянула в окно. Мужчина ходил взад-вперед у двери, бормоча что-то себе под нос. Теперь его голос звучал громче, и она разобрала несколько слов. «Выдержка… младенец… дверь». Джоан позвонила в Службу спасения. — Это «девять-один-один», что у вас случилось? — Перед моим домом какой-то мужчина, — прошептала она. Ребенок кричал, и ей хотелось взять его на руки. Но взмокшие ладони были такими скользкими, что тогда она выронила бы телефон. — Он преследовал меня до двери. — Дверь сейчас заперта? — Д… да. — Он все еще у двери? — Да, я вижу его через окно. Он разговаривает сам с собой. Пришлите кого-нибудь, мне страшно… — Можете назвать свой адрес? Несколько мгновений Джоан не могла вспомнить, но наконец собралась с мыслями и продиктовала адрес. — Хорошо, как вас зовут? — Джоан. — Джоан, вам нужно сохранять спокойствие. Я направила к вам патрульную машину. Вы все еще видите мужчину у двери? Джоан выглянула в окно. На улице никого. — Н… нет, вроде бы ушел. — Наш сотрудник придет, осмотрит все и убедится, что с вами все в порядке, хорошо? Джоан? Но Джоан не могла ответить — у нее пропал голос. Только что краем глаза она заметила тень, скользнувшую мимо окна кухни. Прямо у задней двери. У двери, которую она постоянно забывала запереть. Еще одна задача, трудновыполнимая для невыспавшейся матери грудничка… Джоан отчетливо помнила, как открывала ее утром, чтобы полить цветы на заднем дворе. Но не могла вспомнить, заперла ли потом. — Джоан? — Когда в телефоне снова раздался голос оператора, дверная ручка повернулась. Глава 35 Заперто. Он несколько раз дернул дверную ручку, смутно припоминая, зачем пришел сюда. Застыл от удивления, когда внутри заплакал ребенок. Вот уже несколько минут он стоит в незнакомом дворе, уставившись на дверную ручку… Он хотел войти? Дернул за ручку. Заперто. Ах да, он ведь уже пробовал…