— Я дома, — сказал он. — Жена еще спит. — Вот незадача, — отозвался мистер Камерон. — А я случайно заехал в ваши края, вспомнил, что ваша женушка вчера приглашала в гости. Вот я и заглянул! Вик слегка опешил. — Что это у вас? — Улитки, — ответил Вик, гадая, не проснулась ли наконец Мелинда и нельзя ли сбагрить ей гостя. — Подождите, я проверю, не встала ли жена. Он направился из гаража в дом. Дверь в комнату Мелинды была закрыта. — Мелинда? — окликнул Вик и решительно постучал. Ответа не последовало, и он распахнул дверь. — Мелинда! Она лежала на боку, спиной ко входу, потом потянулась долгим, каким-то звериным движением, медленно распрямилась и обернулась. — К тебе с визитом джентльмен, — сообщил ей Вик. Она резко приподняла голову. — Кто? — Мистер Камерон. Выйди, пожалуйста, и займись им. Или пригласи его войти. Он там, ждет у дома. Мелинда, нахмурившись, потянулась за шлепанцами. — А почему ты его не пригласил? — Я не хочу его приглашать, — ответил Вик. Мелинда с равнодушным удивлением взглянула на него. Мистер Камерон, перекатываясь с пятки на носок и насвистывая, стоял посередине подъездной дорожки. — Жена выйдет через пару минут, — сказал Вик. — Не угодно ли подождать в гостиной? — Нет-нет. Я тут воздухом подышу. Вы там живете? — спросил он, кивнув на флигель с дальней стороны гаража. — Да, — ответил Вик, приподняв уголки губ в улыбке, и занялся террариумами. Соскребать присохшую к стеклу слизь лезвием бритвы было не самой приятной частью разведения улиток, и Вик невольно поморщился, когда в гараж вошел мистер Камерон, не прекращая насвистывать. К удивлению Вика, насвистывал он часть концерта Моцарта. — Где вы их столько набрали? — спросил Камерон. — Большинство родились здесь. Вылупились. — А как они плодятся? В воде? — Нет, откладывают яйца. В земле. Вик протирал террариум тряпкой, смоченной мыльной водой. Он бережно снял молодую улитку, всползшую по той части стекла, которую он мыл, и положил ее на землю внутри террариума. — Как они аппетитно выглядят, — заметил мистер Камерон. — Да. Они вкусные. — Их в Новом Орлеане любят есть. Бывали в Новом Орлеане? — Да, — сухо ответил Вик и принялся за следующий террариум, руками и лезвием снимая улиток всех размеров, спавших на стеклянных стенках, потом покосился на мистера Камерона и попросил: — Не снимайте сетку, пожалуйста. Они запросто могут выползти. Мистер Камерон выпрямился и так небрежно задвинул сетчатую крышку, что Вик скривился: незваный гость наверняка раздавил пару крошечных детенышей, ведь на таких мелочах его взгляд не задерживался. С приветливой улыбочкой мистер Камерон рассеянно двинулся к Вику, но тут на пороге возникла Мелинда, и он обернулся к ней. — Привет, Тони! Как дела?! Молодец, что заехал! — Надеюсь, я вам не помешал, — сказал он, медленно подступая к ней. — А я тут катался на велосипеде, вот и решил заглянуть. — Заходи, выпьешь чего-нибудь! — весело пригласила его Мелинда, распахивая дверь. — Мне бы пивка. Часа в четыре мистер Камерон отобедал с ван Алленами, а потом и отужинал в девять, причем все угощение Вик готовил в одиночку. Гость выпил девять банок пива. В шесть вечера Вик вышел из флигеля в гостиную за воскресной газетой, а Камерон, сидя с Мелиндой на диване, громогласно рассказывал, как получил свое имя. — А как тебя зовут по-настоящему? — спросила Мелинда. — Да у меня польское имя, тебе не выговорить! — расхохотался мистер Камерон. Он был как патефон, включенный слишком громко. Вик немного посидел с ними в гостиной. Перед этим он надел чистую рубашку и свежевыглаженные брюки в надежде внушить Камерону мысль, что они вечером куда-то уходят, но тот, очевидно, решил, что Вик переоделся в его честь и что его визит только начинается. Как ни странно, Мелинде все это нравилось, — правда, она весь день пила «кровавую Мэри», чтобы избавиться от похмелья, и основательно опьянела. Мистер Камерон, закончив рассказ о подрывных работах, сопровождавшийся яростной жестикуляцией, стал описывать запросы клиентов: прекрасный вид, защита от ветра, место для бассейна, теннисного корта и газона — и все это на трех акрах земли. — Только что кладбища персонального не требуют! — хохотнул мистер Камерон. Так он обычно заканчивал все свои истории. Мистер Камерон пыжился изо всех сил, как мальчишка, старающийся произвести впечатление на девочку, хвастаясь ножиком или поджигая облитую керосином кошку. Вик сидел, подперев щеку ладонью, и ждал. Всю вторую половину дня Трикси со щенком провела у Петерсонов. Они привезли ее домой и, увидев, что у ван Алленов гости, отказались зайти. — Пожалуйста, заходите, — просил их Вик, но тщетно — Петерсоны были стеснительными людьми. Вик сердито захлопнул дверь и сказал, надеясь, что Камерон все-таки уйдет: — Что ж, скоро пора будет ужинать. Мистер Камерон радостно пробормотал что-то похожее на «Вот и славно!». Во время коктейлей (если это можно было так назвать), пока пеклась картошка и размораживался самый большой стейк, мистер Камерон неожиданно объявил, что у него есть сюрприз. — Я мигом. Возьму только кое-что с велосипеда! — Куда это он? — спросил Вик из кухни. — Не знаю. — Ты бы поменьше смеялась над его идиотскими историями. Правда, теперь уже поздновато это говорить. — А может, мне нравятся его истории, — зловеще спокойным голосом ответила Мелинда. — По-моему, он очень интересный. Настоящий мужчина. Вик не смог ничего ответить, потому что мистер Камерон вернулся. В руке у него был кларнет. — Вот. — Он швырнул на пол непрозрачный пластиковый пакет, из которого извлек инструмент. — Всегда беру с собой, когда на велике катаюсь. Делаю привал в лесочке и играю в свое удовольствие. Ты говорила, у вас есть моцартовский Концерт для кларнета с оркестром ля мажор? — А, да. Вик, найди, пожалуйста. Вик пошел к шкафу с пластинками и стал искать. Эту пластинку на 78 оборотов они купили уже очень давно. — Давайте попробуем вторую часть! — сказал мистер Камерон, поднося инструмент к губам. Пальцы на хромированных клавишах напоминали растопыренные гроздья бананов. Вик поискал вторую часть, нашел и поставил на проигрыватель. Мистер Камерон начал сразу, подхватив тему вместе с оркестром, попадая в ноты грубо, но точно. В паузе он с торжествующей улыбкой посмотрел на Мелинду. — Нельзя вступать так быстро, но мне нравится эта музыка, — сказал он. — Как вам? Следующим был Бенни Гудмен[36], и мистер Камерон заиграл вместе с ним. Мистер Камерон играл громче. Закрыв маленькие глазки, он раскачивался, как слоноподобный Пан. Он хорошо выводил рулады в вариациях. Без единой ошибки. А вот качество исполнения отсутствовало. — По-моему, ты великолепен! — воскликнула Мелинда. Мистер Камерон ухмыльнулся. — За всю жизнь я взял всего три урока, — быстро проговорил он и снова заткнул рот инструментом. Далее последовали адажио Третьего Бранденбургского концерта Баха, вторая часть моцартовского Двадцать третьего концерта для фортепиано с оркестром и вторая часть Пятой симфонии Бетховена. После Бранденбургского концерта Вик оставил Мелинду искать ему пластинки, потому что нужно было готовить стейк и делать салат. За ужином мистер Камерон разглагольствовал о прелестях езды на велосипеде, которая позволяет сочетать полезное с приятным. С Виком он держался приветливо и все время посматривал на него, как бы давая понять, что включает в беседу и его, но снисходительно, как человека, который просто живет в одном доме с Мелиндой — то ли дядюшка, то ли брат-холостяк. Мистер Камерон продолжал обольщать Мелинду. Трикси смотрела на него с некоторым недоумением, впрочем вполне понятным Вику. Когда он играл на кларнете, она не сводила с него глаз, но не делала никаких замечаний и не пыталась вступить в разговор — да ей бы и не удалось, потому что мистер Камерон ни на миг не умолкал. Он постоянно исторгал децибелы: голос, хохот, звуки кларнета. Из него изливался шум. — С меня хватит, — шепнул Вик Мелинде после ужина, когда они убирали со стола. — Справишься с остальной посудой? Я пойду к себе — там тихо. — Ступай, — заплетающимся языком ответила Мелинда.