— Не знаю. Сами и увидите, — добродушно хохотнул Вик. Выражение лица мистера Камерона не изменилось. — Лучше бы вы все-таки поехали. Вик пошел от них по газону: — Поезжайте, поезжайте. Желаю вам хорошо провести время. Передавайте привет Меллерам. Мелинда теребила ключи от машины. Вик ушел к себе во флигель. Вскоре обе машины уехали. Вик напомнил себе, что у Камерона, скорее всего, ничего с Мелиндой не было — физически. Он был в этом уверен. Но это не помогало. И, сидя у себя в комнате после того, как они уехали, пытаясь успокоиться и сосредоточиться на чтении, он почти пожалел, что так по-детски отказался ехать к Меллерам. Еще не поздно отправиться к ним. Но теперь это будет уж совсем ребячеством. Нет, он не поедет. И тогда ему предстоит еще один неприятный, неудобный разговор с Хорасом. Мелинда вернулась домой в час ночи. Вик был у себя, читал в постели и не пошел в дом ее встречать. Да он и не хотел ее видеть. Она наверняка пьяна. Время ее возвращения — десять минут второго — навело его на мысль, что остаток вечера они с Камероном просидели в каком-нибудь баре, потому что бары закрывались ровно в час. Вечером, без двадцати семь, Хорас пришел к Вику в типографию. Вик предполагал, что Хорас к нему сегодня заглянет, и даже знал, с каким выражением лица. — Куда ты вчера запропал? — спросил Хорас. — Мы тебе звонили, а ты не брал трубку. Вик покраснел от стыда, будто его поймали на лжи. Вечером он слышал звонки, но к телефону не подходил. — Когда Мелинда уехала, я пошел погулять. Меня не было дома. — Нам тебя очень не хватало. — Мне нужно было кое-что обдумать, вот я и решил, что мистер Камерон справится не только со своей, но и с моей порцией барбекю. — Совершенно верно! — И как все прошло? — Отлично. Мистер Камерон развлекал нас игрой на кларнете. — Да, я тоже успел оценить его таланты, — сказал Вик. — Насколько я понимаю, он тебе не нравится. Мне тоже. Вику снова стало стыдно, однако с виду он оставался спокоен и любезен. — Что ты имеешь в виду? — Послушай, я тебе скажу все начистоту. Мне не нравится Камерон и не нравится, как он ведет себя с Мелиндой. А еще мне не нравится, что ты снова отстраняешься и ждешь, когда все уладится само собой. — Обычно так оно и происходит, — улыбнулся Вик, чувствуя себя неловко, будто его загнали в угол. — Вчера Мелинда напилась и наговорила много всякого, начиная с того, что, по ее мнению, Камерон — мужчина хоть куда. Камерон ведет себя словно… В дверь тихонько постучали. — Войдите, — сказал Вик. Дверь отворил Стивен Хайнс: — А, здравствуйте, мистер Меллер. Как поживаете? — Хорошо, спасибо, а вы? — Тоже хорошо. Карлайл взял машину, — сообщил Стивен Вику, — и с утра заедет на почту узнать, не пришел ли новый валик. — Хорошо. Спешки нет, — сказал Вик, машинально подсчитывая, что новый валик для книги стихов Райдера понадобится только через три недели, поскольку типографская краска, нанесенная валиком, слегка траченным ржавчиной, создавала интересную фактуру при прямой печати. — Что-нибудь еще? — спросил Стивен. — Нет, спасибо, Стивен. — Тогда спокойной ночи. До завтра. — Спокойной ночи, — сказал Вик и обратился к Хорасу: — Кстати, переплетная мастерская прислала готовые экземпляры Ксенофонта! Хочешь посмотреть? — С удовольствием… Но чуть позже, ведь мы с тобой сейчас говорим о важных вещах. — Хорошо, Хорас, продолжай. — Итак… По-моему, Камерон собирается увезти Мелинду, а она, судя по всему, не возражает. — Как это — увезти? — с изумлением, отчасти искренним, спросил Вик. — Его следующий подряд в Мексике, и он уже приобрел два билета на самолет до Мехико — он сам об этом сказал, и вроде бы не спьяну, — впрочем, его пьянит только собственная энергия. А Мелинда заявила, что готова поехать с ним хоть на край света. Вик, тебе пора его приструнить. — Это что-то новенькое. Первый раз об этом слышу. — Жаль. Вик, в этом есть и твоя вина. Что ты предпринял, чтобы хоть как-то наладить отношения с Мелиндой после случая с де Лайлом? Вик задумался о том, какое из двух возможных значений Хорас вкладывает в слово «случай», прежде чем смог сформулировать ответ. — Я пытался, — только и сказал он. — Насколько мне известно, ты так и живешь во флигеле, — без обиняков заявил Хорас, скрывая смущение. — Вик, ты молод. Тебе всего тридцать шесть, а Мелинда еще моложе. Как ты представляешь себе вашу семейную жизнь? Вот одним прекрасным утром проснешься — а Мелинда ушла! — Я не хочу указывать ей, как жить, — сказал Вик. — И никогда этим не занимался. Она свободный человек. Хорас с недоумением смотрел на него. — Ты что, сдаешься? Ты же проиграешь Камерону! Вик некоторое время молчал, но не потому, что обдумывал ответ, а потому, что язык не поворачивался от смущения, к которому примешивался страх: а вдруг Хорас станет думать о нем хуже? — Ладно, Хорас. Я поговорю с ней о мистере Камероне. — Одними разговорами тут не обойдешься. Тебе надо относиться к ней совершенно иначе, не то пеняй на себя. Вик улыбнулся: — А ты не преувеличиваешь? — Отнюдь нет. — Хорас закурил. — Ох, ну почему ты вечно замыкаешься в себе? В чем смысл? — Я не замыкаюсь. Пойдем лучше в бар, выпьем, — сказал Вик, начиная собирать вещи. — Ты к этому неправильно относишься. Возможно, когда-то подобное отношение было и оправданно, и допустимо, но сейчас — нет. Ни в коем случае. — Сильно сказано, Хорас. Такого я от тебя еще ни разу не слышал. — Я говорю вполне серьезно. Вик смотрел на Хораса, чувствуя, что слегка выведен из равновесия. — Ну что, пойдем выпить? Хорас помотал головой: — Нет, я домой. Пожалуй, я зря погорячился, но все-таки рад, что высказался. Может, ты наконец отнесешься к этому серьезно — я про Камерона. Спокойной ночи, Вик. Хорас закрыл за собой дверь. Как только Вик остался один, его охватило странное чувство, похожее на страх. Он собрал свои бумаги, вышел и запер дверь. Машина Хораса уже уехала. Вик сел в «олдсмобиль». По позвоночнику к затылку пробежала холодная дрожь. Он сглотнул, расслабил руки, лежавшие на руле. Он знал, в чем беда. В сущности, он старался не думать о Камероне — ну, разве только о том, что тот через пару недель уедет, а не о том, как справиться с возникшими из-за него неприятностями. А Хорас ему об этом напомнил, указал на огонь, бушующий под ногами, огонь, который Вик решил не замечать. (Вообще-то, он имеет право не замечать то, что не хочется. Если огонь горит у Вика под ногами, то пострадает только сам Вик. Больше всего огорчало то, что Хорас на миг заставил его стать конформистом, принять конформистскую точку зрения.) Но может быть, Хорас прав, и Вик действительно не понимал чего-то важного. Так, он не допускал, что Камерон нравится Мелинде, что он как раз в ее вкусе. Эта туповатая прямота, эта примитивность, превзошедшая ее собственную! И эта толстокожая бесхитростность! Да, Камерон из тех, кто способен «увезти» Мелинду, дождаться развода, а потом жениться на ней по всем правилам. И он — именно то, что ей нужно. Это открытие ошарашило Вика. Когда он приехал домой, Трикси была одна. Щенок боксера выбежал навстречу, подскакивая и всем телом извиваясь в воздухе, будто форель. — Когда ты пришла, мама была дома? — спросил он. — Не-а. Наверно, с Тони куда-нибудь уехала, — сказала Трикси, не отрываясь от комиксов в вечерней газете. Вик налил себе выпить и направился к любимому креслу. На столике стояла новая бело-голубая коробка трубочного табака «Нельсон тридцать три». Ее доставили сегодня, а Мелинда распаковала и положила сюда. По всей видимости, заказ она сделала недели две назад, в один из дней, проведенных с Тони.