— Значит, мне нужно подать на развод? — Так принято. Можешь обвинить меня в супружеской измене. Она невозмутимо взяла с коктейльного столика сигарету и закурила. Потом ушла к себе, но тут же вернулась: — Какие будут алименты? — Я же обещал тебе щедрое содержание. Оно и будет щедрым. — Сколько? Он заставил себя прикинуть сумму и сказал: — Пятнадцать тысяч в год? Тебе не придется тратиться на Трикс. Мелинда задумалась. Пятнадцать тысяч в год означало, что Вик не сможет каждый год печатать столько книг, что придется расстаться со Стивеном или урезать ему зарплату — на что Стивен, пожалуй, согласится. Из-за каприза Мелинды Стивену и его семье придется сесть на скудный паек. — Я согласна, — наконец сказала она. — К тому же Камерон не бедствует. — Он замечательный! Настоящий мужчина, — ответила она, как будто он отозвался о нем уничижительно. — Значит, решено. В понедельник я всем займусь. — Она кивнула и снова ушла к себе. Чуть погодя вернулся Брайан, и они с Виком пошли во флигель, отбирать шестьдесят стихотворений из ста двадцати в рукописи. Брайан разбил стихи на три группы: самые любимые, просто любимые и остальные. По большей части он писал о природе, на метафизические и этические темы, что роднило его поэзию с одами и эподами Горация, — правда, Брайан извиняющимся тоном сказал, что не любит Горация и не помнит его стихов, поскольку предпочитает Катулла. Любовная лирика Брайана была полна страсти — платонической, более или менее экзальтированной — и изысканна, как у Донна. Его стихи о Нью-Йорке впечатляли меньше, но Вик решил для разнообразия включить в книгу одно или два. В то утро Брайан легко поддавался уговорам, пребывая в приподнятом, экзальтированном расположении духа, и у Вика несколько раз возникало чувство, что Брайан его не слушает. Однако же, когда Вик предложил красновато-коричневый цвет для суперобложки, Брайан очнулся и возразил, что лучше сделать ее бледно-голубой, особого оттенка. На прогулке он нашел скорлупку птичьего яйца, именно того цвета, который хотел для суперобложки. Он сказал, что цвет для него очень важен. Вик бережно спрятал скорлупку в ящик стола, а потом описал виньетки, которые предлагал разместить на страницах: перо, травинки, паутина, кокон бабочки-мешочницы, и это Брайан с воодушевлением одобрил. Вик уже экспериментировал с офсетной печатью виньеток и добился великолепных результатов. Брайан нетерпеливо встал и спросил: — А Мелинда дома? — Наверное, у себя, — сказал Вик. — Я предложил ей после обеда покататься на лодке. Они еще не завершили отбор стихотворений, но, судя по всему, Брайан уже думал о другом. Что ж, можно поработать и после их прогулки, перед ужином. — Поезжайте, — сказал Вик, ощутив внезапную слабость. Брайан ушел. Камерон явился в семь вечера и сидел в гостиной, жизнерадостно улыбаясь в предвкушении отменного ужина. Брайан помогал Мелинде на кухне. Она готовила молочного поросенка. Вик смутно помнил, что Мелинда рассказывала, как Брайан увидел его в мясной лавке в Уэсли и решил купить для сегодняшней трапезы. Для Вика вся вторая половина дня прошла как в каком-то тумане. Он не ориентировался во времени, не помнил, что делал, и каким-то образом угодил себе молотком по большому пальцу левой руки — в пальце пульсировала боль, когда Вик прижимал его к указательному. Более того, он зачем-то завел разговор с Камероном, сам не понимая о чем. Камерон ни на миг не умолкал. Вик усилием воли заставил себя сосредоточиться на его словах. — …я на кухне особо не кручусь. Сам знаешь: или у тебя есть эта жилка, или нет! Все остальное Вик снова пропустил мимо ушей, как радиопередачу, которую не хотелось слушать. Его почему-то беспокоило, что Брайан на кухне. Почему он не в гостиной, не разговаривает с ним о том, что интересно им обоим? Тогда бы Камерон заткнулся. Потом Вик вспомнил, что утром потребовал, чтобы Камерон сегодня не приходил, и что Мелинда пообещала в понедельник утром, то есть завтра, начать бракоразводный процесс. Вот только Камерон все равно сидел у Вика в доме, и вид у него был довольный, как никогда. Интересно, Мелинда уже рассказала ему о разводе? Камерон тяжело поднялся с дивана и объявил, что идет на кухню, посмотреть, как там дела. Через несколько минут он вернулся, ухмыляясь во весь рот: — Вик, а может, возьмем пару дюжин улиточек? Я знаю простой рецепт соуса из масла и чеснока — пальчики оближешь! Готовить легче легкого, а вкусно — прям как в Новом Орлеане! — Он плотоядно потер ладони. — Сам принесешь или я схожу? Мелинда велела сначала у тебя спросить. — Эти улитки не для еды, — сказал Вик. Камерон растерялся: — Хм. А… на кой они тогда нужны? Мелинда сказала… — Я не использую их ни для какой цели. Они бесполезны, — с какой-то особенной горечью произнес Вик. Из кухни вышла Мелинда. — Что, тебе жалко улиток? Брайан тоже хочет, а Тони вызвался приготовить. Давайте устроим настоящий праздничный ужин! — Она взмахнула поварешкой, обернулась, попала в объятия Камерона и потрепала его по щеке. Вик покосился на Брайана, который вслед за Мелиндой вышел из кухни. — Я объяснил Тони, что улитки не для еды, — сказал Вик. — Тони, принеси улиток, — приказала Мелинда, уже порядком захмелевшая. Тони сделал шаг и остановился, глядя на Вика. — Улитки не для еды, — повторил Вик. — Послушайте… Я не говорил, что хочу улиток, — сконфуженно начал Брайан, непонятно, к кому обращаясь. — Ну, то есть я этого не говорил. — Они, должно быть, очень вкусные, ведь их так здорово кормят! — воскликнула Мелинда. — Говядина, морковь, бостонский салат. Тони, сходи за улитками! — Она толкнула кухонную дверь и чуть не упала. Тони, напрягшись всем телом и готовый двинуться к цели, уставился на Вика, будто бестолковый пес, не разобравший команду хозяина. — Ну что, Вик? Всего-то три дюжины — ты даже не заметишь. Вик невольно сжал руки в кулаки и, зная, что Брайан это заметил, не стал их разжимать. — Между прочим, улиток нельзя есть вот так сразу, — сказал он неожиданно беспечным, почти дружелюбным тоном. — Их нужно два дня морить голодом, чтобы очистить их кишечник. А мои улитки накормлены, вы же знаете. — Вон как, — протянул Камерон, переминаясь на громадных ногах. — Ну, тогда жаль. — Да, — сказал Вик. Он бросил взгляд на Брайана. Тот напряженно наблюдал за ним, заложив руки за спину и опираясь о нижнюю часть буфета. Синяя рубашка плотно обтягивала его сильную, рельефную грудь. Взгляд у него был настороженный, удивленный — таким его Вик еще не видел. Вик с улыбкой посмотрел на Камерона: — Прошу прощения. Как-нибудь в следующий раз я выберу для вас улиток и пару дней подержу их голодными. — Ладно, — неуверенно сказал Камерон, снова потер руки, улыбнулся, поиграл мышцами плеч и сбежал на кухню. Брайан улыбнулся: — Я и не думал говорить что-нибудь про улиток. Это Мелинда предложила, а я всего лишь сказал, что если вы их едите, то и я не против. Хотя я понял, конечно, что для вас они — домашние питомцы. Вик не стал ему отвечать, а взял за руку и повел в гостиную. Но не успели они присесть, как Мелинда окликнула с кухни: — Брайан! У ван Алленов никогда не было такой роскошной трапезы, даже на Рождество. Мелинда, очевидно, решила пустить в ход все, что было на кухне: три вида овощей, бататы, картофельное пюре, три разных десерта (они дожидались своей очереди на буфете), две дюжины булочек — и молочный поросенок в центре стола, выложенный на два неглубоких противня и большую форму для пирога между ними, чтобы не капало на скатерть (правда, с обеих сторон все равно капало, потому что из-за формы противни лежали наклонно). От вида улыбающегося поросенка Вику было не по себе, а обилие еды вызывало у него отвращение, зато оба гостя и Трикси, вернувшаяся откуда-то в половине восьмого, чувствовали себя как на пикнике под крышей и шумно пировали. За столом Вик понял, чем ему неприятно поведение Брайана: поэт ухаживал за Мелиндой с настойчивостью, сходной с нахальством Камерона. Вик знал, что Брайан поддался ее чарам, но то, как он ей улыбался, как помогал ей снять фартук, показывало, что сознательно или неосознанно он последовал примеру Камерона, видя в Мелинде легкую добычу. Не последнюю роль в этом сыграло и то, что Вик покорно терпел выходки Камерона. Судя по всему, у Брайана Райдера сложилось определенное мнение о Вике, и после перебранки из-за улиток он стал относиться к своему издателю с меньшим уважением. Вечер закончился тоскливо. Мелинда напилась и не захотела никуда ехать с Камероном, хоть он ее и уговаривал. Она сидела на диване, пыталась шутить, бормотала пьяные глупости, а Брайан их слушал — из вежливости или из любопытства, Вику было непонятно, — выдавливая иногда из себя смешок. Камерон, с банкой пива в руках, сидел в кресле Вика, широко расставив ноги и подавшись вперед с видом простодушного блаженства, неуязвимый для скуки или усталости, которые могли бы заставить его уйти. Время от времени все надолго умолкали. Впервые за несколько месяцев Вик выпил пять порций виски. Убожество происходящего причиняло ему душевную боль, и все же он не решался увести Брайана к себе во флигель: это выглядело бы как полное поражение. Из последних сил Вик разговаривал с Камероном о строительном камне, горизонтах грунтовых вод, о мексиканском проекте, но воспаленные бледно-голубые глаза Камерона неотрывно смотрели на Мелинду, а зычный голос то и дело смолкал. Камерон просидел до двадцати минут третьего. Брайан сидел — точнее, полулежал — на диване, предаваясь грезам, размышлениям, смакованию мгновений, или чему там еще предаются поэты, но поднялся сразу после того, как встал Камерон, и с неожиданной сердечностью пожелал ему спокойной ночи. Потом Брайан взглянул на часы, удивился, что так поздно, и извинился, что не откланялся раньше. — Ох, мой поезд уходит в одиннадцать утра, а нам нужно еще кое-что обсудить до моего отъезда. Правда, мистер ван Аллен? — Да, кое-что нужно. — Что ж, утром я не пойду на прогулку, и мы все обговорим. — Он с некоторым смущением поклонился. — Спокойной ночи, Мелинда. Незабываемая трапеза. Я так благодарен за ваши хлопоты. Спасибо. — Задумка-то была ваша, — сказала Мелинда. — Ваш поросеночек. Брайан засмеялся. — Спокойной ночи, сэр, — сказал он Вику и пошел в свою комнату. Слова «сэр», «мистер ван Аллен» и «Мелинда» несколько секунд тупо крутились у Вика в голове. Потом он сказал: — Восхитительный получился вечер. — Правда ведь? Тебе должно было понравиться. Было тихо. — Да. Ты же обещала новые пластинки. В осоловелом взгляде Мелинды что-то забрезжило. — Я про них забыла. Вот ведь черт. Она встала с дивана и дошла до середины гостиной, прежде чем Вик заставил себя остановить ее, легонько придержав за локоть.