Бергер кивнул и надел резиновые перчатки. Потом достал из кармана складной нож и очень маленький пакет для вещественных доказательств. Слегка поскреб оконное стекло и сказал: – Он стоял здесь, смотрел на поле, прикладывал ладонь к ледяному стеклу. Его пальцы, вероятно, были очень влажными. – Психоактивные вещества вызывают сильное потоотделение, – кивнул Стенбум. – Подойдите сюда, – позвал Бергер. – Если смотреть против света под определенным углом, это видно. Следы пяти пальцев правой руки. Отпечатков действительно нет, и на правой руке до травмы их тоже не было. Должно быть, он резко отдернул руку, и я думаю, что эти следы содержат достаточно кожи. Он соскоблил примороженные клетки кожи в пластиковый пакетик и закрыл его на застежку. Стенбум слегка нахмурил брови и сказал: – Если хотите, я могу провести экспресс-анализ ДНК. – Меньше знаешь – крепче спишь, – ответил Бергер, засовывая пакетик в карман. – Не зря же я психиатр. Я вижу, между НОО и СЭПО идет борьба за власть. В таком случае я однозначно предпочитаю НОО. Мы работаем с нашими анализами приватным образом, они никогда не пересылаются по официальным каналам. Бергер и Блум переглянулись. Произошел молчаливый диалог. Блум кивнула и достала из кармана куртки идентичный пакетик. Дальше потребовалась аккуратность. Блум держала открытый пустой пакет, пока Бергер с помощью ножа перекладывал туда из первого пакетика половину предполагаемых клеток кожи. Потом Блум протянула Стенбуму один из пакетов и сказала: – Мы доверяем вам наполовину. Стенбум слегка кривовато ухмыльнулся. – Я могу отправить это уже сегодня вечером. Экспресс-почтой. – Только не пропустите свою торжественную речь, – сказал Бергер. – Я солгал, – спокойно ответил Стенбум. – Я не должен говорить никакую речь. Только выпивать с крупными бизнесменами. Это может подождать. Блум возобновила расспросы: – О’кей, Сэм Бергер простоял здесь какое-то время, прижав потные пальцы к оконному стеклу, потом оделся. А потом, значит, выбежал через другую дверь? – Все правильно. На террасу. Снег там не убран, только расчищена площадка для курения. Он туда однажды уже выходил покурить, когда я ошибочно заключил, что его можно вывести из забытья. У него там случился приступ, и нам пришлось усыпить его прямо на месте. Должно быть, у него остались какие-то воспоминания о террасе. Пройдем туда? – Не думаю, что это надо, – ответила Блум. – Мне вдруг пришла в голову другая мысль. Мы вроде бы видели видеокамеры наблюдения над главным входом. Возможно, они запечатлели момент, когда Бергер приехал на парковку? Когда он появился здесь впервые. – Сотрудники СЭПО конфисковали видеозапись. И проследили за тем, чтобы никаких копий не сохранилось. Блум увидела гримасу Бергера и спросила: – Вы помните запись? Что за машину вел Сэм Бергер? – Едва ли в его состоянии он смог бы вести машину. – Что вы имеете в виду? – Он не вел машину. Его привезли. Бергер и Блум быстро переглянулись. – Значит, кто-то его привез? Вы видели автомобиль? – Это был небольшой автофургон светлого цвета, возможно, голубого или светло-зеленого. – Вы видели и человека, который его привез? – Блум затаила дыхание. – Мельком. Это была женщина. – Женщина? – воскликнула Блум. – Вне всякого сомнения, женщина. – Как она выглядела? – Блондинка. На самом деле она была немного похожа на вас, инспектор Эва Лундстрём. Бергер почувствовал, что мир шатается. Ему удалось перевести взгляд на Блум. Казалось, он может прочитать в широко раскрытых глазах ее мысли. Она, похоже, подумала: «Неужели существует параллельная вселенная?» III 21 Воскресенье, 22 ноября, 09:41 Они зашевелились задолго до рассвета. Камера ночного видения засекла мужчину, когда он, пошатываясь больше обычного, плелся к дому женщины. Мужчина исчез за дверью, и после этого началась непонятная суета, наблюдатель записал, что не понимает, в чем дело, но не описал свою боль. Ему остается только ждать, и больше ничего. Это безумное ожидание. Мониторы наконец-то переключились на дневные камеры; темная часть суток увеличивалась теперь неожиданно быстро. Дневные камеры лучше для него, учитывая его болезнь, болезнь, которая ставит под удар все будущее наблюдателя. RP, проклятый пигментный ретинит, из-за которого наблюдателю приходится сидеть близко к экрану, чтобы всё видеть. В последнее время болезнь прогрессировала так быстро, что кажется необходимым сохранить и сберечь каждое зрительное впечатление. И он должен успеть посидеть на террасе в тепле южных сумерек и увидеть сквозь дымку Гибралтарскую скалу до того, как станет слишком поздно. Общий взгляд. Потом наблюдатель должен встретиться взглядом с ней, увидеть красоту и покой ее глазами. Наблюдатель позволяет времени идти, тиканье часов отсчитывает минуты. Он видит дату на договоре, словно выведенную золотом. Это все, что осталось, все, что должно произойти ровно так. Все детали. Вчерашний день выглядел так многообещающе. Наблюдатель думал, что увидит это снова. Но когда она скинула полотенце, под ним оказался купальник; единственное, что он заметил, это похожее на звезду родимое пятно под скрытой правой грудью. Наблюдатель надеется, что разочарование не проявилось в его отчете. Дверь, наконец, открывается, она выходит, рука в тонкой кожаной перчатке увеличивает на экране ее лицо, оно такое прекрасное. Потом наблюдатель снова становится наблюдателем, отдаляет изображение и записывает, опошляя все: «09:50: ♀ на веранде с телефоном, звонит. В данный момент ♂ нигде не видно». Наблюдатель не пишет, что это то, о чем он мечтает. ♂ нигде не видно. 22 Воскресенье, 22 ноября, 09:41 Бергер моментально узнал этот голос. Годы и, возможно, многое другое, конечно, сделали его глуше, но это несомненно был тот же голос, который восемь лет назад кричал что-то про все эскорт-услуги страны. – Не помню никакого чертова Бергера, – неохотно откликнулся голос. – Думаю, ты вспомнишь, если подумаешь, Робертссон, – сказал Бергер. – Я участвовал в допросах свидетелей в Орсе. Ты снимал это через окно на свою видеокамеру. – Я так и не врубился, почему не снимали вообще всё. – Но ты же это исправил. А теперь работаешь в архиве. У тебя есть доступ к записям? – После дела Карла Хедблума осталась гигантская куча грязи. Черта с два я полезу в это снова. И вообще, сейчас утро воскресенья. – Если дотащишься туда во второй половине дня и найдешь эти пленки, можешь заработать денег. – С чего вдруг НОО будет платить мне черным налом за что-то, что вы можете заказать мне официально в рабочее время? – Это срочно, – ответил, поморщившись, Бергер. – К тому же, немного полуофициально. В трубке замолчали. Потом Робертссон сказал: – Пять штук наличными. В пять часов. И повесил трубку. Бергер кивнул и вернулся к монитору. На экране начал появляться список совпадений. Потом исчез. Пришла Блум, держа в одной руке кабель, в другой спутниковый телефон.