26 Понедельник, 23 ноября, 05:18 В ту ночь в Скугос пришла зима. Ди не поняла, почему это ее разбудило, но это явно случилось слишком рано. Может быть, через оконное стекло доносилось потрескивание, может быть, новые морозные узоры на окне пропускали свет не прикрытой облаками луны под непривычным углом, может быть, у зимы был свой собственный нежный, хрупкий голос, который вдруг прервал поток ночных кошмаров. Эта загадка навсегда останется без ответа, это Ди поняла моментально, но были и другие загадки, которые требовали решения. Йонни, конечно, спал как бревно, но у Ди сон пропал окончательно. Часы показывали четверть шестого, что вызвало у нее стон. Она чувствовала, что внутри у нее все еще носятся привидениями остатки кошмарных снов с кабаньими взглядами, так что она признала себя побежденной, встала, надела халат и тапочки и прокралась через промерзший гараж к тому, что уже не имело отношения к гаражу. Там, к счастью, было потеплее. Она села и принялась читать. Она прочла все. Все расследование, еще раз. Включая то, что имело отношение к новым возможным жертвам, каждый протокол. Пока что безрезультатные поиски выжившей Фариды Хесари, неверная датчанка-врач Метте Хеккеруп, байкерша Элисабет Стрём из Векшё, загадка гистерэктомии и беременности Йессики Юнссон. Раннее утро тянулось долго. В какой-то момент Ди раздобыла фотографию Йессики, несмотря на отсутствие водительских прав и паспорта. Это был снимок в местной газете с рождественской ярмарки в Порьюсе три года назад. На нем Йессика была занята покупкой вяленой оленины и выглядела слегка удивленной. В целом же она, похоже, старательно избегала фотокамер. Ди отправила фото Бергеру и тотчас получила ответ, как будто он сидел в ожидании, мучимый такой же бессонницей: «Да, это она, это с ней мы разговаривали в Порьюсе. Мы допрашивали настоящую Йессику Юнссон. Эта теория лопнула. Ты узнала что-то новое о Рейне Даниэльссоне?» Ди написала: «Был выписан из приюта в Фалуне всего через несколько месяцев после поездки в Орсу. С тех пор никакого постоянного адреса. Вероятно, имеет средства благодаря деньгам, полученным во время лечения от областного управления здравоохранения. Лучше позвони». Что он и сделал. – Хорошо, – сказал Бергер. – Я тоже видел, что он выписался тогда же, уже восемь лет назад. С тех пор на свободе. Ни доходов, ни адреса. Где он обретался? Как выжил? – Никаких родственников. Насколько я знаю, во всем мире у Рейне Даниэльссона ни одного близкого человека. Кстати, пару раз он все же объявлялся. Тогда его помещали в учреждения, как я вижу, вроде Линдсторпа. – Однако Линдсторп он покинул инкогнито, как «Сэм Бергер», и не смог оплатить пребывание там. Можно предположить, что такое случалось и раньше. Но иногда, значит, он ложился на лечение под своим именем? – Да, – ответила Ди. – Я пытаюсь найти информацию. – Три вопроса: где, когда, кто платил? – Я над этим работаю. – Это может подождать. Давай остановимся и подумаем. Что мы имеем на данный момент? – Ты не обдумываешь положение дел вместе с Молли Блум? – Она катается на лыжах. – Что? Еще нет восьми часов. Там, наверное, жутко холодно и совершенно темно. Даже в Скугосе только что наступила зима. – Не беспокойся, – холодно сказал Бергер. – У нее есть налобный фонарик. – Это радует, – безрадостно ответила Ди. Бергер продолжил: – Давай подумаем, ты и я, как совершенно обычные полицейские. Представим, что мы вернулись на наши рабочие места в Управлении полиции. Это совершенно рядовое дело, все тихо и спокойно, мы по-прежнему работаем под руководством Аллана, мы равные партнеры, которые должны расследовать дело об убийстве, и точка. Притворимся, что ты не ведешь двойную игру в отношении твоего нового места работы, что ты не поручила тайком паре находящихся в бегах от правосудия изгоев… – Спасибо. В трубке стало тихо. Молчание явно несколько затянулось. Потом Бергер мрачно сказал: – Нет никакого правосудия. – Скажи только, что это не вы убили Силь. – Господи, ты что! – Инсульт. Конечно. Силь умирает, вы исчезаете. Как это связано, Сэм? – Тебе лучше не знать этого, Ди. – Нет, – отрезала Ди. – Всегда лучше знать. Хватит уже умалчиваний. Либо мы занимаемся делом вместе, либо никак. – Тебе будет достаточно узнать, что это СЭПО? – Нет. Бергер глубоко вздохнул. – Силь выполняла для меня работу, неофициально. Она откопала множество странных связей между руководством СЭПО и похитителем Эллен. Она продолжила копать, и в тот момент, когда она собиралась рассказать мне о результатах, ее убили. Мы нашли ее, в лодочном домике. У меня случилось что-то вроде нервного срыва, Молли отвезла меня как можно дальше от тех мест. С тех пор мы скрываемся. – Кошмар! – Да. Но это ничего не меняет. Мы работаем вместе. И сейчас не время все бросать. Только не сейчас. Ты должна мне доверять. – Но могу ли я доверять Блум? Вы прячетесь от СЭПО, а она работает в СЭПО. Она же, черт возьми, агент, Сэм, мы и раньше видели, как она играет роли, и чертовски хорошо играет. Что ты наделал, Сэм? – Влез в здоровенное осиное гнездо. У меня нет возможности в нем разобраться. – Я предполагала, что так и есть, – вздохнула Ди. – Будь очень осторожен. – Есть только один человек, которому я могу доверять на сто процентов, один-единственный человек, и этот человек – ты, Ди. Тебе я доверяю. Мы продолжим работать, как планировали? Мы должны найти Рейне Даниэльссона и не только спасти твою работу, но и сделать тебя героиней этого дела. Мы можем этого добиться. Мы должны суметь удержать одновременно две мысли в голове. – Две? – воскликнула Ди. – Какой вообще смысл продолжать, если твоя чертова Молли ведет двойную игру? Она же может в любой момент утопить и тебя, и меня. – Не думаю. Именно об этом мои две мысли, и они вот-вот расколют мне мозг. Что до меня и СЭПО, то она, возможно, ведет какую-то двойную игру, но я совершенно уверен, что к нашему делу и серийному убийце Рейне Даниэльссону она относится совершенно серьезно. – Ты когда-то был так же уверен в Натали Фреден. И снова в тоскливом гараже у Ди повисла тишина. Ей показалось вдруг, что она смотрит на себя сверху, издалека, и видит свою скромную жизнь, свою маленькую семью, свой гараж и таунхаус, и все это представляет собой небольшой заповедник в мире лжи, предательств и отступничества или небольшой плот, которому пока удается удержаться на поверхности в кипящем котле. А потом она увидела Сэма Бергера, выныривающего из вонючего колдовского зелья, но лица не узнала, потому что у него на голове было так много лиц, что ни одного нельзя было различить. – Кто такой, черт возьми, этот Рейне Даниэльссон? – сказала Ди. – Да, – откликнулся Бергер. – Спасибо, Ди. Забудем на секунду прошлое. Кто он сейчас? У него бывают какие-то приступы безумия, он попадает в психушки, возможно, под разными именами, выходит из них и именно в эти моменты он опасен. Он сидит в каком-то неизвестном месте, вероятно, в каком-нибудь заплесневевшем заброшенном доме, без денег, и планирует убийства. Похоже, он выбирает жертвами матерей мальчиков, но не особо придирчиво. Это может быть и беременная проститутка, и вполне респектабельная женщина, детский врач, с сыном-подростком. Долгое, долгое планирование нападения с поленом и ножом. Не оставляет после себя никаких следов, ни ДНК, ни спермы, хотя речь явно идет об убийствах, связанных со сладострастием. У тебя это как-то сходится, Ди? Ди скользнула взглядом по своему кабинету, лишенному окон. Унылый перестроенный гараж, темный, с грязными, неосвещенными углами. Но бездны уже сомкнулись, и несмотря ни на что наставало еще одно утро. – Нет, – ответила она. – Но не следует ли нам исходить из того, что мы не вполне можем это понять? Мы столкнулись с психикой, аналогов которой не знаем. С тьмой, которая иногда настолько невыносима, что он должен стать кем-то другим. И в последний раз, между двумя зверскими убийствами, он стал тобой, Сэм. Уже и речи быть не может о случайном совпадении имен. Он стал тобой. А мы даже не помнили, что допрашивали его. Он не произвел никакого особого впечатления, в то время как ты, видимо, произвел огромное впечатление на него. – Я – пусть, – сказал Бергер, – но я в безопасности. А вот ты, Ди, должна быть очень осторожна. Рейне Даниэльссон наверняка помнит и тебя тоже. – Как я уже сказала, я могу за себя постоять, – ответила Ди, и ей показалось, что из полумрака на нее уставились кабаньи глаза. – Ты прочитала наш старый допрос Даниэльссона? – Я прочитала все остальное. Я несколько часов просидела здесь, в гараже, и читала все, кроме этого. Я как будто хожу вокруг да около. – Как кот вокруг горячей каши. Я тоже. Но теперь мы должны сделать это. Прочти, но попытайся еще и вспомнить эту сцену, каждое мельчайшее впечатление, все, что может нам помочь. – Попытаюсь. К тому же у меня здесь чертовы видеокассеты Робертссона, которые надо просмотреть. К счастью, в гараже есть видеомагнитофон. – Молли вернулась. Она тоже прочитает, со своей точки зрения, а потом мы сравним впечатления и воспоминания. – Хорошо, – ответила Ди и отключилась. – Что я прочитаю? – спросила Блум из темноты. От ее тела одновременно шло тепло и холод. – Наш с Ди восьмилетней давности допрос Рейне Даниэльссона. – Бергер протянул пачку бумаг через все более загромождаемый материалами стол. Он надеялся, что она не видит, что его рука дрожит. Блум взяла бумаги, посмотрела, как будто замерев. Потом вернула их Бергеру, резко развернулась и выбежала на улицу. Там она опустилась на колени рядом с маленькой терраской, и ее стошнило. Она засыпала рвоту снегом и вернулась в дом. – Ты не должна ходить на лыжах в таком состоянии. Ты нужна мне совершенно здоровой. – Дай сюда допрос, – потребовала Блум, бросив на него взгляд, мечущий громы и молнии. Он отдал ей бумаги, она уселась на стул, включила настольную лампу и сразу принялась за чтение. Бергер взял вторую копию, попытался сосредоточиться, но ему не удалось, попытался еще раз, получилось получше. Ему открылся целый мир, мир, о котором он забыл на удивление много. Гостиница в Орсе, суета в быстро разрастающейся временной штаб-квартире полиции, прибытие дополнительных сотрудников, постоянные допросы все большего числа свидетелей. И комната отдыха, неожиданный покой. Он тогда увидел Дезире Росенквист как будто новыми глазами – новыми, да, но вряд ли лучшими – и переименовал ее в Ди. А потом они направились в странную вытянутую комнату и встретились взглядом с широко открытыми голубыми глазами Рейне Даниэльссона, которые, казалось, вбирали в себя целую вселенную. Бергер читал, глубоко погружаясь в тепловатую воду воспоминаний, плавал в ней, изучал дно, заглядывал во все уголки и закутки и снова выныривал на поверхность. Где видел только пару других голубых глаз, но что скрыто за ними, он тоже не знал. – Ну, – сказала Молли Блум, глядя на него. – Ты считаешь, вы хорошо выполнили свою работу? – Такой же вопрос я задал потом Ди. – Но этого нет в протоколе. Потому и спрашиваю. – Едва ли, – признал Бергер. – Вяло, без энтузиазма, не раскручивая нити, которые по прошествии времени кажутся очевидными. – Какие например? – Почему его так взбудоражил вопрос о четырехлистном клевере? Почему он прекратил рисовать в тот самый день, когда похитили Хелену Граден?