Человек с удивлением огляделся: – Чего тебе? – Здравствуйте, доброе утро. – Джоан кинулась вперёд, лихорадочно тряся его руку. – Меня зовут Джоан Доусон, а это мои товарищи, Оливия Стеллателла и Генри Пейдж. Мы учимся в средней школе Киллоу и хотим поговорить об Эмерсон-холле. – Мне вообще-то надо… – Нам нужна только ваша подпись, сэр. – Вот здесь, под петицией, – добавила я, пытаясь улыбаться так же широко, как Джоан. По ощущениям, у меня получился скорее оскал. – Здесь говорится, что вы не хотите, чтобы городские власти сносили Эмерсон-холл, – объяснил Генри. Мужчина, поправляя очки, заглянул в петицию: – Это та жалкая старая развалина на углу Уичито-стрит и Арлингтон-авеню? Раньше я бы с ним согласилась, но теперь чуть было не бросилась на наглеца с кулаками. Генри пришлось держать меня. Тилли тихо проворчала: – Я знаю, что не должна нападать на живых, но можно сделать исключение? – Нет, Тилли, – прошептал Генри. – При всём уважении, – заметила Джоан, вскинув подбородок, – не очень вежливо говорить так о культурном наследии нашего… – Слушайте, детки, извините, но у меня расписание. – И с этими словами велосипедист укатил в дождь. – Мне показалось, он даже не прочитал петицию, – сказал Генри. – Конечно, нет, он считает концертный зал жалкой развалиной. – Я пнула ещё один комок листьев, и он прилип к моему ботинку, как огромная чёрная клякса, похожая на осьминога. Я мысленно взяла себе на заметку позже нарисовать осьминога. – Наверняка многие так считают. Может, мы напрасно тратим время? Да ещё этот дождь. – Ах, Оливия, не будь такой ворчуньей, – пожурила меня Джоан. – Куда подевалось твоё знаменитое присутствие духа? Вперёд, друзья! Но к половине одиннадцатого даже Джоан растеряла свой оптимизм. Мы промокли, замёрзли, одежда отяжелела от воды. За это время мы обратились к шестидесяти семи прохожим (Генри вёл счёт), но только шестеро согласились подписать петицию. – Последняя женщина просто хамка, – пыхтела Джоан, когда мы входили в кафе на площади Реджинальд, чтобы согреться. – Никто не ратует за свободу слова больше меня, но нельзя же ругаться на людей непристойными словами. – Я не чувствую пальцев, – пожаловался Генри. – Возьми мои, – шаловливо сказала Тилли, отрывая один за другим свои пальцы и бросая их в Генри, отчего тот ещё больше задрожал, пытаясь увернуться. – Спасибо, что выставила меня идиотом, – проворчал Генри. Тилли медленно повернулась и стала кружить у него над головой. – Пожалуйста. Пока они пикировались, я заметила седого человека, сидящего у окна с чашкой чая и газетой. Он глядел то на нас, то в газету. Вдруг мужчина побледнел, прищурился и стал нервно передвигать по столу посуду. Смотрел он прямо на мистера Уортингтона. – Ребята, – прошептала я, толкая Джоан локтем в бок. – Поглядите. – Мистер Уортингтон, что вы делаете? – чуть слышно спросил Генри. Мистер Уортингтон пожал плечами и улыбнулся: – Х-хлгн. – И что это значит? – поинтересовалась я. – Он сейчас с ума сойдёт! Мужчина вскочил с места, указывая на нас, и начал что-то говорить, но слова застряли в горле. Стул упал на пол. Сидящая поблизости женщина рявкнула: – Эй, можно поаккуратнее? – Там… там… – хрипел мужчина. Джоан натянула на лицо свою самую ослепительную улыбку и двинулась к нему с планшетом в руках. – Доброе утро, сэр. Не хотите подписать нашу петицию в защиту Эмерсон-холла? – Она наклонилась ближе к нему и прошептала: – Понимаете, там живут привидения. Мужчина побледнел ещё больше и поспешил к выходу, толкнув по пути официанта. Тарелки с едой попадали на пол. Я покопалась в рюкзаке и, когда мужчина проходил мимо, успела сунуть ему в руку листовку: – Тут расписание концертов! – Супер, – засмеялась Джоан. – Как раз такая реклама нам и требуется. Только надо повторить этот трюк ещё раз сто. В кафе поднялся переполох. Люди вытаращили глаза. Официант, убирающий осколки посуды и остатки еды, застыл со шваброй в руках. – На нас все смотрят, – чуть слышно проговорил Генри. – Вот именно! – Что вы сделали с тем беднягой? – спросила одна посетительница, рассмеявшись. – Он как будто увидел призрака. Я выхватила у Джоан петицию: – Может, увидел, а может, и нет. Но если вы придёте на концерт в Эмерсон-холл, то, вероятно, узнаете. – Не хотите подписать петицию? – добавил подскочивший Генри. Позади женщины выстраивалась очередь, люди отталкивали друг друга, чтобы лучше рассмотреть нас. – Мистер Уортингтон, вы гений, – прошептала я. Призрак криво усмехнулся. Когда женщина нацарапала своё имя под петицией и перечитала листовку, Джоан широко улыбнулась мне и показала большие пальцы. Это была наша седьмая подпись. И не исключено, что эта женщина станет одной из нескольких тысяч зрителей, которые придут в Эмерсон-холл. Начало было положено. Глава 36 Генри поморщился, снимая ботинок. – Может, если бы мы показали людям свои ноги, нам удалось бы собрать больше подписей. От такого зрелища любой сделает что угодно, только бы мы убрались с глаз долой. После того как мы два дня «бомбили тротуар», ноги наши выглядели ужасно. Я натёрла пятки до волдырей, которые готовы были лопнуть. И даже Джоан в модных походных ботинках натёрла ноги. – Сколько подписей мы собрали, Джоан? Она просмотрела листки из планшета. – Тридцать три. – И всё? – Боюсь, что да. Культурный уровень наших сограждан оставляет желать лучшего. – Или мы просто плохо старались, – заметил Генри. Я снова надела ботинки, скрипя зубами от боли. – Значит, нужно постараться получше.