– Ну уж нет, я не собираюсь… Нужно было заставить его замолчать, отвлечь его. Только по этой причине я так поступила – встала на цыпочки и поцеловала Генри Пейджа в щёку. На счастье, дважды. – От тебя пахнет сэндвичем, – сказала я, схватила десятидолларовую купюру и покинула его, стоящего с прижатой к щеке рукой. Концертный зал был пустым и тёмным, обломки обвалившегося потолка смели в сторону и огородили верёвкой. Дыры в потолке зияли как огромные глазницы. Я немного постояла, соображая, как осуществить задуманное. Месяцами я избегала Лимба и не знала, как отыскать вход в него. Мне было известно только, что оттуда приходят тени и он открывался лишь в их присутствии. Может, в этом и есть разгадка. Из темноты навстречу мне вышел Игорь. «Ты вообще-то понимаешь, что затеяла?» – Эй! – позвала я, и мой голос эхом отразился от стен зала. – Тени! Я пришла, чтобы… Столб холодного воздуха сбил меня с ног. В кресле над моей головой показался мистер Уортингтон. – Дурочка, – прогремел он. – Дурочка. – Ничего подобного, – ответила я, зыркнув на него. – Я иду искать куклу вашей дочери. Вы должны быть благодарны. Мистер Уортингтон с тревогой похлопал меня по плечу: – Опасно. Пожалуйста. Останься. И тут мою руку стало жечь, сильнее, чем когда-либо раньше, и я догадалась, что сейчас это произойдёт. Я улыбнулась мистеру Уортингтону и сказала: – Не могу остаться. Игорь зашипел, прыгнул мне на плечи и вонзил в них когти. «Оливия…» Я обернулась и увидела десятки тянущихся ко мне холодных чёрных рук, которые вдруг отдёрнулись, словно я обожгла их, и опять потянулись ко мне. Позади них крутилась воронка – вход в Лимб. – Ладно. – Я встала к ней лицом, широко раскинула руки и закрыла глаза. Игорь мяукал мне в ухо. «Можешь взять меня с собой. Я тебя не брошу». Чёрные руки схватили меня, но ни одна из них не могла прикасаться ко мне долго. Я вспомнила слова Фредерика: они хотят быть как вы, но одновременно вас ненавидят, вы причиняете им боль. Одна рука обвилась вокруг моей головы и закрыла мне рот и нос, перекрыв доступ воздуха. Другая залезла под футболку и прижалась к сердцу. – Кровь, – просипел дребезжащий голос. – Свежая кровь. Они повлекли меня к какой-то стеклянной панели, которая разбилась, открыв мне дорогу. Громовые раскаты голоса мистера Уортингтона стихли, втянутые в небытие. Тут руки внезапно меня отпустили. Чтобы убедиться, что жива, я сделала вдох, два и почувствовала, как облачка пара замёрзли в воздухе. Я стиснула кулаки, вонзив ногти в ладони. Игорь дрожал, прижавшись к моему животу и впившись мне в кожу когтями. Я ощутила боль и выступившую в царапинах тёплую кровь. Значит, жива. Но где я? Я открыла глаза. Глава 44 Я стояла в зрительном зале, но совсем в другом – это была его копия в Лимбе. Орган здесь был чёрный, а не серебряный, и имел пять ярусов. Волнистые трубы поднимались вверх, как водоросли под водой. Высокие, как дома, кресла неясно вырисовывались в темноте. Вместо пыльной красной ткани они были обиты туго натянутой кожей. На полу по колено стояла вода. Волосы у меня промокли и покрылись инеем, шерсть у Игоря тоже. Игорь попытался мяукнуть. «Ну что, довольна собой?» – Вот бы всё это зарисовать, – прошептала я, оглядывая занавес из спутанной паутины и зубчатые горные вершины, поднимающиеся над потолком зала. Над ними в тусклом белёсом небе мигали чёрные звёзды. Чудеса. Повсюду клубились цветные пятна, как бывает, когда закрываешь глаза и видишь под веками целый мир. Синие, сиреневые, красные, бледно-жёлтые. Я задрожала и стала тереть руки – кожа оказалась грубой, как кора дерева или как… ожог. Я опустила глаза. Игорь заметил это одновременно со мной, завыл, прыгнул в воду и забрался на один из гигантских стульев. Его когти выдирали из кожаной обивки длинные тягучие полоски. «Что они с тобой сделали?» Я повертела руками, оглядывая свою новую чёрную переливающуюся кожу, которая мерцала и искрилась, как вулканическая порода. – Вот это да, – прошептала я. Игорь вильнул хвостом. «И это всё, что ты можешь сказать?» – Ну и как я выгляжу? Я наклонилась и коснулась поверхности чёрной воды. Раздалось шипение, и я отдёрнула руку. Я попыталась сделать несколько осторожных шагов, и от этого движения вода вокруг моих ног тоже шипела: «Чш-ш, чш-ш». Игорь кричал со своего кресла. «Этого не может быть!» – Очень даже может, – возразила я и направилась к нему. – Пойдём. Нам надо найти куклу. Он отшатнулся от меня. «Тебя что, совсем не волнует, что твоя кожа огрубела и поменяла цвет? Что ты шипишь, как сковородка, когда ходишь? Что выглядишь как тень?» На самом деле меня это невероятно волновало. Но что можно сделать, если ты принял решение отправиться в Лимб за куклой умершей девочки, а там оказалось ещё страшнее, чем ты предполагал? Только идти дальше. И я пошла, посадив Игоря на плечи. Сидеть спокойно он не мог, словно моя кожа обжигала его. – Игорь, я не причиню тебе вреда, сиди спокойно. Игорь чихнул мне в ухо. «Откуда ты знаешь? Насколько я понимаю, это первая стадия превращения в тень. – Он снова чихнул. – Гадость. Катастрофа. Вот что я обо всём этом думаю». Тени шныряли в воде около меня, ползали по гигантским стульям, свешивались с горных вершин. Я пробиралась по колено в воде, они следовали за мной, но не трогали меня. Хотя говорили со мной. Или обо мне. – Жила-была тень по имени Оливия, – скрежетали они. Я задрожала. Кожа вдоль кровеносных сосудов растрескалась. Я была ходячим землетрясением. – У неё был отец, – просипела одна тень, проскальзывая между моими лодыжками. – И бабушка. И мам-м-ма… – И друг, – засмеялась другая. – Гораздо умнее и привлекательнее, чем она. Одна из теней начала носиться рядом со мной по поверхности воды. – И никто её не любил. Нельзя любить того, кого нет. Игорь утробно зарычал. «Я бы исцарапал этой твари лицо, если бы оно у неё было!» Не обращая на тени внимания, я продолжала идти неизвестно куда, вглядываясь в темноту в поисках куклы. Где можно спрятать что-то в этой стране, покрытой чёрной водой, с люстрами, похожими на огромные перевёрнутые карусели, и дверями со всех сторон, забранными решётками, как в тюрьме? – Она никогда не слушала объяснений на уроках, – прошипела одна тень, скалясь беззубым ртом. – Всё время ссорилась с одноклассниками, – добавила другая. – Оливия – девочка-тень.