— Макар, вы забыли забрать результаты анализов на отцовство. Глава 38 Внутри что-то лопается. Воздушный шарик, заполненный сомнениями и страхами. Они распространяются ядовитым густым туманом вокруг меня. Они забрали весь воздух, заставили меня задыхаться. Теперь принять решение стало проще простого. — Ты хотел сделать тест? — говорю я, и вижу, как Макар напряженно сжимает челюсть, опаляя взглядом лист бумаги, словно пытаясь его сжечь. Тянется за ним рукой, но я опережаю. И пока смотрю в подтверждение отцовства Макара, краем глаза вижу весьма довольную физиономию Данилы, как бы он не пытался это скрыть за мордой кирпичом. Но меня больше волновало ни это, а то как, как, бл*ть, они сумели взять анализ… Бумага в руках трясется, черные буквы расплываются от соленых слез… — Ты хотел сделать тест?! — кричу свой вопрос, потому что Макар, мать его, молчит, и только пульсирующая вена на виске доказывает, что он не долбанная статуя. Комкаю лист и бросаю ему в лицо. — Ты заказал тест из останков нашего ребенка!? — срываюсь на истерику, но прикасаться к нему не хочу. Я больше ничего с ним не хочу. — Отвечай, дьявол тебя дери! — Нет… — Это не он, Вася, — сыпется на меня сладчайшая сахарная вата, которую буквально источает голос Данилы. Поворачиваюсь, чувствуя, что ногти, что впиваются в кожу ладоней, скоро найдут другую цель. — Макар давно просил, и я решил подсобить, чтобы между вами не осталось недомолвок. Классно же. Ты забеременела от Макара. — Заткнись… Заткнись… — шиплю и тут же срываюсь на крик… — Заткнись, долбанный педик! Он отшатывается… Не понимает. Злится. Ну и пусть. Он скотина, просто скотина. И Макар такой же, раз не разглядел в друге п*дораса, который пусть косвенно, но повинен в смерти Малыша. — Ты без моего разрешения взял анализ у моего ребенка! Ты хоть понимаешь, какую дрянь ты сделал… — Ну там же просто сгусток… Рука поднимается сама. Всю злость, обиду, боль, страдания я вкладываю в этот удар. Все, что у меня есть я выплескиваю на Данилу. Руку жжет, а он бедненький смотрит на Макара. Как щенок. Реально думает, что тот меня остановит? Да если я скажу убить тебя, он так и сделает. Но я не скажу. Потому что ты этого не стоишь. — Сам ты сгусток… — шиплю ему в лицо и ехидно интересуюсь: — Ты такой п*здодельный, сам все решил, никого не спросил, а сообщение у Макара на телефоне тоже ты удалил? — Какие сообщения? — слышу напряженный голос Макара и достаю из кармана телефон. — Она просто не в себе, — быстрит Данила, пока его глазки бегают, а он думает своим сгустком. Он тянет ко мне руку за телефоном, но ловкий бросок кулака Макара, и пальцы Данила до меня даже не долетают. Я поворачиваюсь к Макару, который стоит близко и быком дышит мне над головой. — Василиса… Я открываю приложение вк и подаю ему аппарат нужной стороной. Вот и все, милый. Хеппи Энда не будет. Ты все просрал. Ребенка. Меня. Нас. Подтягиваю сумку и иду в сторону выхода. Уже на стоянке меня хватает за плечо жесткая рука и бесцеремонно разворачивает. — Почему ты не позвонила? — рявкает он. — Почему ты тянула? Я бы просто приехал и забрал тебя… — Поэтому и не стала звонить… — веду плечами, но он из рук меня не выпускает, трясет так, что клацают зубы. — Куда ты, бл*ть, собралась?! Ты думаешь, что я отпущу тебя в таком состоянии?! — На свое посмотри! — кричу ему в ответ. — Возле тебя терся гей, почти трахнул твою задницу, разрушил твои отношения, а ты даже не просек. Если я причина твоей тупости, то я лучше уйду! Хлесткий удар по щеке был ожидаем, потому что зарвалась. Никто не смеет обзывать Макара тупым. А вот поцелуй, до трепета в душе нежный и ласковый, последовавший за насилием был сюрпризом. Он ласкал мои обожженные ударом губы, он просил разрешения войти в мой рот. И я даю, даю последний раз себе и ему возможность ощутить сладость нашего поцелуя. Одержимость наших душ. Трусь об огромное желание его тела. Обнимаю за шею, и чувствую руки на спине. Они гладят, гладят, они тянут к себе, все ближе, но я отстраняюсь. Делаю шаг назад. — Ты просто нашла причину. Ты просто струсила… — Для того, чтобы испытать разумный страх, мне потребовалось потерять часть себя… — Я не отпущу тебя, я уже говорил тебе, — его голос. Он как всегда твердый, железобетонный, но сейчас как будто из-под стекла. И чувства мои накрыло колпаком. И эмоций почти не осталось. Этот анализ не его вина, но его недосмотр. Пусть теперь сам и разбирается, а мне пора разобраться с тем, кто я есть. Без Макара. Только я. — Если любишь — отпустишь… — говорю, давлю на его давнишнее признание и делаю шаг. Назад. Из объятий. Он прожигает взглядом, играет желваками. Ходуном ходит кадык. — Ты все равно вернешься… Ты хочешь ребенка… — Не сейчас, — говорю я и отворачиваюсь. Иду по стоянке и вслед слышу: — Про ориентацию Данилы откуда знаешь? — Он спит с Пашей, — отвечаю уже не глядя и иду к остановке трамвая. Когда-то это был мой любимый вид транспорта, а потом я познакомилась с Макаром. Стала ездить на крутых тачках и его крутом члене. И чуть не умерла. Я и сейчас чуть ли не умираю. Чувствую, что вокруг сгущается тьмой отчаяние и мысль о смерти уже не кажется такой глупой. Такой далекой. Ведь это так легко, просто отпустить жизнь, махнуть ей рукой с криком: «А ебись оно всем конем». И даже звук выстрела, который я слышу перед заходом в трамвай меня почти не отвлекает. Он всего лишь еще один знак, что Макар в моей жизни пока лишний. Пока я не стану хотя бы личностью, а не паразитом. И я бы так и думала, может быть, легла бы в своей комнате в общежитии и придавалась привычному унынию. Поглаживала свой живот, разговаривая с умершим Малышом. Но судьба снова внесла свои коррективы, в виде Марка Синицына, который почему-то ногой выломал дверь нашей комнаты, пока все стояли и глазели на это представление. Почему-то все мысли о собственной беде просто исчезли. В голове остался лишь душераздирающий крик: — Дура! Так не кричат мужчины, так кричат сумасшедшие. Я срываюсь, бегу в спальню и вскрикиваю от ужаса и страха, когда вижу, как Марк снимает с петли Дашу. Опускает ее на пол, снимает веревку и делает искусственное дыхание. — Че стоишь?! — орет он, словно не своим голосом. — Скорую вызывай! Рука к телефону. А его нет. Резко оборачиваюсь, стоит Паша. Белый, словно обмазался в муке. Уже приложил к уху телефон. Я кидаюсь к Даше, слушаю сердце, проверяю пульс. Не понимаю. Просто не понимаю, зачем… А Марк здесь. Он выломал дверь. Откуда он знал? И почему морда виноватая? — Как ты здесь оказался? — задаю я вопрос. — Ты знал, что она соберется это сделать?!