Почему? Почему Каттер сидел там и планировал убийство Нины, пока лед таял в напитке? Фрост не видел никаких ответов в книге Иден, зато она дала ему точку, от которой можно начать. Он вернулся на третью страницу рукописи, где еще до этого выделил абзац: «День спустя, неделю спустя, год спустя никто в кофейне и не вспомнил Руди. Его заказ готовила Табби Блейн, близкая подруга Нины, но она не заметила в нем ничего особенного, кроме состава заказа: латте со льдом, темной обжарки, дополнительная порция льда, без соломинки. Как он был одет? Не имею представления. Он злился, радовался, грустил? Ни малейшего понятия. Руди не производил никакого впечатления. Для Табби, для всех, с кем он встречался, Руди был невидимкой». Табби Блейн. Табби была не просто подругой Нины, причем подругой с детства; она еще и работала вместе с Ниной. Брат встречается с женщиной, которая была там в тот самый момент, когда судьбы Нины Флорес и Руди Каттера пересеклись. Глава 17 К десяти вечера все передвижные кафе к югу от Маркет закрывались, а посетители расходились. Однако Фрост знал, что Дуэйн надолго задержится в своем фургончике – будет все чистить после ужина и подготавливать к обеду следующего дня. Иногда бывало, причем довольно часто, что брат и ночевал в фургончике. Правда, не всегда один. Уличный фуд-парк располагался в тени трассы сто один, в зоне складов и парковок. Охранник у ворот знал Фроста, поэтому без колебаний откатил в сторону секцию забора с колючей проволокой и впустил его. Когда бы Истон ни приходил сюда, состав фургончиков всегда был разный, но Дуйэнов с «Азиатско-средиземноморской кухней» всегда стоял на одном и том же месте в задней части и служил столпом, на котором все держалось. Фроста окутали ароматы ужина – от шаурмы до тако. Фургончик был закрыт, но внутри слышались голос брата и мелодичный женский смех. Фрост постучал. Ему открыл улыбающийся Дуэйн, но улыбка мгновенно исчезла, уступив место мрачному виду. – Что тебе надо, Фрост? – И тебе привет. Можно войти? – Смотря зачем. У тебя ордер? – Смешно. Фрост поднялся и прошел мимо брата, который был одет в шорты и майку с надписью «Двигай дальше». Дуэйн залил в глотку густой оранжевый напиток из пластмассовой бутылки. У него была странная тяга к морковному соку. Табби, вытянув голые ноги, сидела на полу в другом конце фургончика. Она умела везде выглядеть своей. В руке у нее была бутылка пива, рыжие волосы растрепались, одежда тоже была не в полном порядке: кое-где пуговицы были расстегнуты, «молния» на юбке спущена до половины. Он явно прервал какой-то важный процесс, подумал Фрост. – Извините, ребята, что помешал, – сказал он. – Если хочешь поужинать, ты опоздал, – сказал Дуэйн. Он наклонился к его лицу и принюхался. – «Поп-тарт»? Серьезно? – В последнее время гумпомощь перестали подвозить. – Ну что поделаешь, я был занят. Мог бы научиться готовить, между прочим. – Скорее Шак научится, чем я, – ответил Фрост. Дуэйн сделал большой глоток морковного сока и больше ничего не сказал. Он все еще сердился. Фрост тоже упрямо молчал. Табби со вздохом встала и застегнула блузку, а затем сунула ступни в плоские шлепанцы. Если она и рассчитывала, что братья повзрослеют, то Фрост мог бы заранее предупредить ее, что этому не бывать. – Дуэйн Истон, немедленно извинись перед своим братом, – отрезала Табби. – За что? – возмутился тот. – За то, что ты козел. Брат уже открыл было рот, намереваясь защищаться, но потом просто пожал плечами. Обычно после ссоры они легко взламывали лед, правда, для этого им нужна была помощь извне. – Ладно, это справедливо. Прости, братишка. – Не парься. Я вылил на тебя всю эту историю с Руди Каттером и сделал это грубо. Поверь мне, вся эта ситуация мне тоже не нравится. – Ты говорил с мамой и папой? – После суда – нет. Надо им позвонить. – Они завтра прилетают из Таксона. – Что? Зачем? Ответила ему Табби: – В субботу собирается группа поддержки. После того как Каттера выпустили, мы все решили, что надо обсудить происходящее. Фрост ощутил угрызения совести, как будто в этом была его вина. – Где мама и папа собираются остановиться? – У Холтсманов. Рядом с нашим старым домом. – Они злятся на меня, как и ты? – Нет. Послушай, братишка, я не злюсь. Просто для меня это стало шоком. Табби подошла и обняла Дуэйна за талию. Ее зеленые глаза лукаво блестели. – Ладно, братья Зверюги, все это очень мило, но что касается меня, то я все еще на взводе, и единственный способ охладить меня – это уйти одному из вас. Итак, кто из вас уходит? Фрост впервые в жизни увидел, как Дуэйн лишился дара речи. Он уже начинал верить в то, что брат испытывает к Табби истинное чувство, и отлично понимал почему. – Между прочим, Табби, я хотел поговорить с тобой, – сказал он. – Это много времени не займет. – Со мной? Это уже интересно. О чем? – О Нине. Она помрачнела. Ее запал пропал. – А. Конечно. Извини, я веду себя неадекватно, ведь ты же расследуешь… – Она замолчала и с виноватым видом посмотрела на Дуэйна. – Я позволю Фросту украсть меня на пару минут, ладно? – Конечно, да. – Дуэйн хлопнул брата по плечу. – А я пока соберу гумпомощь. – Спасибо. Фрост по ступенькам спустился на асфальт, Табби вышла вслед за ним. Она поежилась, так как ночь была холодной. В бледном свете уличных фонарей ее рыжие волосы казались темнее, цвета красного дерева. Она все еще держала в руках бутылку пива. Бутылка была пустой, и Табби, ощущая некоторую неловкость, просто вертела ее в руках. – Я еще тогда рассказала все о Нине, – сказала она. – Знаю. – О чем ты хочешь меня спросить? – Ты говорила, что вы с Ниной выросли вместе, но я не предполагал, что вы еще и работали вместе. Ты ведь была там, когда Руди Каттер зашел в кофейню, верно? Лицо Табби потемнело. – Да. – Что ты помнишь? – О Каттере? Ничего. Он попал в подозреваемые только через три года после убийства Нины. Когда я увидела его фотографию, не узнала. И с какой стати? Я помнила лица только нескольких завсегдатаев. Их было слишком много. – Я вот все думаю о Нине, – сказал Фрост. – В каком смысле? – То был ее день рождения. Какой она была? Табби улыбнулась. – Сплошной восторг. Двадцать один год! Для нас это был звездный час. Мне двадцать один исполнился на неделю раньше, так что: мир, поберегись! Мы компанией отправились в мексиканский бар в Кастро. Три порции текилы, и Нина отправилась метать харч в туалет.