– Нет, о тебе. Она знала, что мы друзья. – И что ты ей рассказал? – Ничего. Я просто подтвердил то, что она уже знала, – что ты красив и не обременен обязательствами, что ты выдающийся философ, изучающий любовь и романтические чувства. – Ха. – Кажется, ты здорово заинтересовал ее, Фрост, причем не только в профессиональном плане. – Не увлекайся. Иден нужна просто хорошая история, и она делает все возможное, чтобы оказаться внутри событий. Таков ее стиль, видишь ли. Ей нравится подбираться вплотную к людям, о которых она пишет. – Она назвала тебя героем своей новой книги, – сказал Херб. – Никакой я не герой. Просто приглашенная в конце звезда. Херб хлопнул его по плечу. – Зря ты так уверен. Ты уже давно являешься частью этой самой книги. – Дольше, чем хотелось бы. – Ну помнишь, что говорят? – хитро прищурившись, спросил Фрост. – Рано или поздно все писатели влюбляются в своих героев. Глава 20 – Я рада, что вы позвонили, – сказала Иден. Она села на пассажирское сиденье «Субурбана». Машина была припаркована на Сильвер-авеню напротив дома Гильды и Энтони Флоресов, родителей Нины. – Мне нужна ваша помощь, – признался Фрост. – Гильда Флорес была среди тех родителей, что проклинали меня в зале суда. Она прогнала меня, когда я попросил разрешения поговорить с ней. Я рад, что вы смогли переубедить ее. – Я же тоже жертва. Когда я начала работать над книгой, то первым делом взяла интервью у Гильды. Она доверяет мне. – Иден кокетливо накручивала на палец прядь волос, словно флиртуя с Фростом, но потом опустила руки на колени. – А вот вы мне не доверяете, верно? – Я не знаю, где заканчивается писатель и начинается Иден Шей. – Все просто. Мы одно и то же лицо. – Вот поэтому я вам и не доверяю. – Ой. Какая жалость. – Она снова флиртовала. – Я слышал, что вы беседовали с моими друзьями. – Писатели всегда так делают. – Что вы узнали? – Я узнала, что с Фростом Истоном надо быть такой, какая есть, – ответила Иден. – Вы не играете в игры и не притворяетесь таким, каким не являетесь. – И все? – А вы хотите больше? Ладно. Вы умны, но это данность. Вы интроверт, и вы плохо вписываетесь в систему полицейской круговой поруки. Большинство ваших друзей – за пределами силовых структур. Вы не стремитесь сближаться с женщинами, потому что считаете, что не умеете строить с ними отношения, а причинять боль кому-то не хотите. Любовь всей вашей жизни – это Сан-Франциско, но если бы у вас был выбор, вы, наверное, предпочли бы жить в более ранние времена истории города, а не сейчас. Возможно, в шестидесятых годах девятнадцатого века. Во времена Марка Твена. Вы и Шак на фронтире[43]. Фрост улыбнулся, однако точность оценки его встревожила. – Нам пора идти. – Как скажешь, напарник. Они вылезли под моросящий дождь. Родовое гнездо Флоресов представляло собой двухэтажный особняк в испанском стиле с красными ставнями и недавно побеленными оштукатуренными стенами. На обложенной кирпичами клумбе у дорожки росли цветы. У крыльца стояла фуксия с подстриженной шариком кроной. Входную дверь защищала решетка. Было ясно, что семья прошла через большие трудности и не хочет рисковать. На звонок ответила Гильда Флорес. Вид у нее был враждебный, но она ничего не сказала, когда отпирала замок на решетке. Фрост обратил внимание на то, что она обняла Иден как вдруг нашедшуюся давнюю подругу. День был пасмурный, и в доме было темно, но мебель сияла, вокруг не было ни пылинки. В воздухе витал аромат жареного перца. – Спасибо, что согласились принять меня, – сказал Истон. – Мисс Шей сказала, что мне нужно поговорить с вами, что это важно, вот я и говорю с вами. – Ваш муж дома? – Нет, он сомневался, что сможет держать себя в руках. Фрост чувствовал подспудный гнев Гильды и не осуждал ее. Он искал какой-нибудь способ найти с ней общий язык. – Недавно я встречался с ближайшей подругой Нины. С Табби Блейн. Она просила передать вам привет, когда я увижу вас. Гильда просияла. Она была невысокой и пухленькой, но Фрост все равно заметил у нее сильное сходство с дочерью: у нее были такие же мягкие каштановые волосы и широко распахнутые глаза. Одета она была в желтое платье с пояском. – Табби! Сто лет с ней не виделась. Эта девочка – просто лучик света. Они с Ниной были неразлучны. Как мы с ее матерью. Мы с ней забеременели одновременно, Нина и Табби были для нас первенцами, так что мы очень сблизились. – Табби встречается с моим братом, – ляпнул Фрост и тут же пожалел об этом, так как увидел, что глаза Иден зажглись любопытством. Это был новый аспект для ее книги. – Серьезно? – сказал Гильда. – Наверное, горе сближает людей. Я знаю, что вы с братом тоже потеряли близкого родственника. Если мое поведение в суде навело вас на мысль, что я забыла об этом, то знайте, вы ошибаетесь. Я все помню. – Понимаю. – Иден, вы знакомы с Табби? – спросила Гильда. – Я несколько лет назад общалась с ней, – ответила Иден. – Я знаю, что она была очень близка с Ниной. – О да, они были как сестры. После Нины у меня родилось еще трое детей, но все мальчики. Думаю, девочке нелегко жить только с братьями, без сестры. Фрост, для которого Кейти была самым близким человеком на свете, не счел нужным поправить ее. – Сожалею, миссис Флорес, что вынужден вновь будоражить старые раны, но ваша дочь – важная часть этого расследования. Чтобы снова упрятать Руди Каттера в тюрьму – и добиться того, чтобы он больше никому не причинил вреда, – нам нужно понять, что в действительности произошло между ними и Ниной. По усталому выражению на лице Гильды было ясно, что она уже много раз проходила этой дорогой. – Да, знаю. Она была первой. – Именно так. – Не представляю, что еще могу вам сказать. Ничего из того, что я рассказала тогда, особой пользы не принесло. – Сейчас мы знаем об этом деле – и о Руди Каттере – гораздо больше, чем тогда, – сказал Фрост. – Может быть, но к тому моменту, когда мы узнали о Каттере, прошли годы. А к настоящему моменту еще больше времени. Что конкретно вы хотите? – Я пытаюсь найти общие черты между Ниной и другими жертвами, – ответил Фрост. – Я знаю, что все эти годы семьи не раз собирались вместе. Вы не обнаружили, случайно, какие-нибудь личные связи между ними? Не было ли в вашей жизни каких-нибудь совпадений? Причем любых, даже самых тривиальных? – Нет, мы с Тони никогда не были знакомы с другими семьями. Мы ходили на первые собрания группы, но потом решили в них не участвовать. Было слишком больно вспоминать. – Можете рассказать о Нине что-то такое, что помогло бы мне? – спросил Фрост. Гильда оглянулась. – Хотите взглянуть на ее комнату? – Да, хочу. Спасибо. Мать Нины повела Фроста и Иден на второй этаж. Было очевидно, что Гильду сильно беспокоит бедро: она очень тяжело поднималась по ступенькам. На лестничной площадке она указала на закрытую дверь в конце коридора. На двери в рамке висела фотография Нины – та, где она на выпускном. – Вон ее комната, – сказала Гильда. – Можете зайти. Простите, но я сомневаюсь, что у меня хватит духу зайти вместе с вами. Фрост кивнул. Иден с сочувствием обняла Гильду за плечи. Когда хозяйка дома спустилась вниз, они прошли по коридору и открыли дверь. Солнечная улыбка Нины словно приглашала их в комнату. Истон включил свет, подошел к окну и раздвинул шторы. Иден осталась у двери. – Вы здесь бывали? – спросил инспектор. – Да. – Все выглядит так же? – Застывшим во времени, – ответила Иден.