Двери начали закрываться, но вдруг снова открылись, когда в кабину влетел невысокий, тощий чернокожий мужчина за тридцать. На мужчине была джинсовая куртка с заплатками из эмблем Сан-Франциско и бейсболка с надписью «Алькатрас». Он выглядел и пах как бездомный, который пытается найти себе какое-нибудь убежище, а пока лифт ехал вверх, он раскачивался, словно слушал мелодию, слышную ему одному. – Прекрасный сегодня день, правда? – обратился мужчина к Руди. – Вы были на улице? Сегодня Господь ниспослал нам замечательный день. Руди кивнул, не глядя на него. – Да. – Вы пришли за книгами? Большинство приходит за книгами. Здесь много-много книг. Вот я – я люблю журналы. В основном про мотоциклы. Когда я был маленьким, у папы был мотоцикл, и он позволял мне ездить сзади. Вот так я получил свое прозвище. Меня зовут Байком. Каттер ничего не сказал. – Вы когда-нибудь ездили на мотоцикле? – спросил мужчина. – Нет. – Папа очень любил его. Нет ничего лучше езды по пустой дороге, говорил он. Ветер хлещет в лицо, мошкара бьется в зубы. – Мужчина разразился хохотом. – Папа часто так шутил. Мошкара в зубы. Руди выдавил из себя улыбку, но мысленно он был далеко. Лифт остановился на пятом этаже, и это спасло его от продолжения разговора. Он вышел и сразу повернул направо, к компьютерному центру. Мужчина в джинсовой куртке вышел вслед за ним и направился к залу журналов в другой части библиотеки. Компьютеры стояли на длинных белых столах, сотрудники зала располагались в стеклянных кабинках. От коридора зал отделяла стеклянная стена. Посетителей было много, и большая часть компьютеров была занята. Руди заметил один свободный компьютер где-то в середине ряда и быстро прошел к нему, стараясь не встречаться взглядами с сотрудниками. Сев, он оглядел людей по обе стороны от себя. Слева девочка-подросток с косой выбритой полосой в оранжевых волосах со скоростью молнии печатала на клавиатуре. Она, кажется, писала что-то из научной фантастики – Каттер разглядел, что в ее тексте упоминаются чудовища из других миров, проходящие через временной портал. Справа от него мужчина за шестьдесят в поношенном деловом костюме работал над своим резюме. Никто не обращал внимания на Руди. Прежде чем прикасаться к клавиатуре, он незаметно натянул на руки латексные перчатки и снял очки, чтобы лучше видеть. Запустив поисковик, он набрал имя Марии Лопес. И получил миллион результатов. Он уже собрался сузить поиск, как кто-то громко постучал в стеклянную стену перед ним. Это оказался тот чернокожий из лифта. У него в руке был мотоциклетный журнал; он указывал на него, а потом выставлял большой палец. Руди ответил быстрой улыбкой и опустил взгляд на клавиатуру, надеясь, что мужчина уйдет, но тот все стоял по другую сторону стены и повторял: – Эй! Люди в зале уже начали поглядывать в их сторону. – Эй! Руди поднял голову и вопросительно взглянул на мужчину. Он не скрывал своего нетерпения. – Мошкара в зубы, ха? – крикнул тот, смеясь. – Верно? Руди заставил себя посмеяться над шуткой, и мужчина с журналом наконец-то ушел. Однако Руди чувствовал направленные на него взгляды и понимал, что нужно побыстрее сделать свое дело и уйти. Он напечатал новый поисковый запрос: «Мария Лопес Сан-Франциско». И опять получил неисчислимое количество результатов. Однако на этот раз поисковик выдал ряд крохотных фотографий. Он нажал на «Картинки» и обнаружил сотни фотографий различных женщин. Очевидно, их всех звали Мария Лопес и все они жили в Сан-Франциско. Одни были старыми, другие молодыми. Одни были в ковбойских шляпах, другие в бикини. Среди них были и брюнетки, и блондинки. Фотографии перемежались иконами, куклами в виде испанских танцовщиц и видами моста Золотые Ворота. Руди прокрутил страницу вниз. И нашел. Он сразу узнал ее. Ведь он видел это лицо изо дня в день в течение нескольких недель; он сидел через два ряда от нее в двухэтажном автобусе; он через бинокль подсматривал за ней в спальне ее старой квартиры. Марии Лопес – его Марии Лопес – было тридцать два. День рождения приходился на девятнадцатое февраля. У нее были длинные, прямые темно-каштановые волосы, но в последние четыре года она стала высветлять пряди. Порочно изогнутые брови. Веснушки на лбу. Она улыбалась одними губами, но улыбалась задорно, сексуально. На этой фотографии Мария была одета по-деловому, в серую юбку и блузку с глубоким круглым вырезом; ее шею украшала тонкая золотая цепочка. Информации о том, кто эта женщина и где она находится, не было, но фотография все равно была необычной: Мария стояла рядом с высокой женщиной в шелковом кимоно, в черном парике со сложной прической и с золотой бабочкой, украшавшей волосы. Женщины позировали на фоне ярких разноцветных вымпелов. Руди озадаченно уставился на снимок. Потом сообразил: «Оперный театр». Он собрался кликнуть на фотографию, чтобы собрать побольше информации, но вдруг обнаружил, что позади него кто-то стоит. – Эй, приятель, – раздался мужской голос, низкий и недовольный. Руди поднял голову. Сбоку от него к столу протискивался парень с бритой головой и в свободных джинсах. – Это мой компьютер. Я здесь сидел. – Прости, но тут никого не было, – проговорил Руди, стараясь не привлекать внимание. – Место было пусто. – Я пошел отлить. Я сидел тут почти час. Я зарезервировал его, так что вали отсюда. – Парень говорил довольно громко и помахал одному из сотрудников, сидевших в кабинках. – Что за дела? Каттер быстро надел очки и накинул на голову капюшон. На лицо он нацепил улыбку. – Никаких проблем, это просто недоразумение. Я не понял, что компьютер зарезервирован. Давай, садись, я уже закончил. Он повел курсором в верхнюю часть экрана и закрыл поисковик. Затем снял перчатки и сунул их в карман. К нему обратился сотрудник: – Если вам нужно зарезервировать машину, сэр… – Нет, все в порядке, – поспешно ответил Руди. – Спасибо. – Эй, ты, вали с моего места! – не унимался парень. Руди встал. – Забирай. Он сильно ткнул парня плечом и едва не сбил его с ног, а затем пошел прочь, низко опустив голову. Он чувствовал, что все в зале наблюдают за ним. Он прислушивался, не раздастся ли голос, произносящий его имя. Шепот. Предупреждение. И тогда все уставятся на него. «Это Руди Каттер». Но никто не узнал его. Он был в безопасности. Он прошел к лифтам и стал ждать, делая вид, будто разглядывает картину на стене. Мелодичный звон возвестил о прибытии одного из лифтов, и пока из кабины выходили люди, Руди изучал свои ботинки и прятал лицо, то и дело вытирая его рукой. Когда кабина опустела, он вошел в нее, но напоследок оглядел холл пятого этажа. Недалеко от лифтов в низком кресле сидел тот самый чернокожий мужчина в залатанной джинсовой куртке и бейсболке «Алькатрас» и смотрел прямо на Руди поверх журнала про мотоциклы. Глава 33 – Зачем вы здесь останавливаетесь? – спросила Иден, когда Фрост сбавил скорость и вырулил к тротуару на Хейт перед тибетским магазинчиком с азиатскими фонариками и медными украшениями с бирюзой в витрине. Фасад магазинчика был выкрашен в яркий цвет подсолнуха. Как практически везде на Хейт, соседнее помещение занимал тату-салон. – Надо кое-куда зайти, – ответил Истон. Они направлялись к матери Хоуп Каттер, которая жила недалеко от торгового центра Стоунстауна, но Фрост решил по дороге завернуть сюда. Этот был тот самый магазин, где Кейти купила керамический фонтан в подарок на годовщину родителей. Очевидно, это было последнее место, где ее видели живой. И находился магазин в противоположной стороне от дома Тодда Клэри, которому Кейти должна была доставить пиццу. Фрост пересказал Иден все то, что узнал от отца. Она, слегка нахмурясь, изучала витрину магазина. – А ведь в этом нет ничего странного, правда? – сказала она. – Мы же всего в квартале от Масоник, а туда можно добраться через Панхандл. Так что, думаю, после магазина она могла развернуться и поехать на север. Фрост покачал головой. – Развернуться? На Хейт? Удачи отважным. Вы же знаете, какое тут движение. Даже поздним вечером объезд квартала занимает десять минут. Следующая улица, что проходит через Панхандл, – это Бейкер, а оттуда дорога до дома Тодда Клэри у нее заняла бы час. Пусть Кейти и была рассеянной, но она все же местная, как и я. Она бы не сделала такой ошибки. Иден указала на витрину магазина. – Магазин закрывается в восемь. Вы сказали, что чек пробили почти в восемь, верно? Может, по дороге на доставку она вспомнила, что ей нужно найти подарок для ваших родителей, и помчалась сюда, чтобы успеть до закрытия. – Может, и так, но зачем ехать специально? До годовщины было еще два дня. Она могла заехать в магазин в пятницу или субботу. Нет, она могла бы остановиться здесь по одной причине: если бы магазин был по пути. Но он не был. – Тогда что произошло? – спросила Иден. – Какие у вас идеи? Фрост пытался поставить себя на место сестры и предположить, что она делал в свой последний вечер. О чем думала. Куда ехала. Он представлял, как она едет в машине и подпевает радио. Запах пиццы, лежащей на пассажирском сиденье, заставил бы ее открыть окна. У него были все факты по тому вечеру, но они не помогали. Уехав из пиццерии, Кейти никуда не звонила, и ей никто не звонил и не присылал сообщения. Она была полностью предоставлена сама себе. – Кейти не вписывается в схему, – сказал он. – Был март, а не ноябрь. Она единственная жертва, кроме Нины Флорес, убитая не в ноябре. – Но полиция исключила подражателя, верно? – Да, это точно был Каттер. На Кейти, когда ее нашли, были часы Хейзел Диксон. А потом, в ноябре, часы Кейти появились на Сю Тянь, так что мы знаем, кто их забрал. Это был Каттер, но почему-то убийство Кейти отличается от других его преступлений. И я хочу понять почему. Он вылез из «Субурбана» и прошел на тротуар. Иден тоже выбралась из машины. На улице были толпы народу. Туристы разглядывали витрины. Позади них проехал двухэтажный экскурсионный автобус. Сейчас Хейт напоминала музей, артефакт того, какими были шестидесятые. Все выглядело реальным, но реальным не было. Когда-то хиппи уступили место технологическим яппи, которым было по средствам жить в центре. Клиенты, делавшие татуировки, зарабатывали по сто пятьдесят тысяч в год плюс опционы. Фрост улыбнулся, увидев на тротуаре недалеко от магазинчика одну из трехмерных картин Херба. Такие работы были разбросаны по всему району Хейт-Эшбери, указывая туристам путь к его галерее. На этой был изображен Джерри Гарсия[54], играющий на гитаре. Картина была настолько реалистичной – казалось, он вот-вот поднимется с тротуара, – что туристы обходили ее, боясь натолкнуться. – Я все эти годы искал не на тех улицах, – сказал Фрост, оглядываясь по сторонам. – Десятки раз проехал по всем маршрутам от пиццерии до дома Клэри, и каждый раз это был неверный путь. Предполагал, что Кейти поехала на запад – ей следовало бы так поехать. Но она не поехала. Я ни разу не проверял улицы в этой части.