Это была Табби. Она встала рядом с ним. Их локти соприкасались. Они долго молчали в холодной ночи, очарованные Сан-Франциско. Потом Фрост предложил Табби свое пиво. Сегодня у него было на удивление легкое и хорошее настроение. – Хочешь? – Не могу. Ты же знаешь, ранение. Я все еще на лекарствах. – Ах да, это же я подстрелил тебя. – Чуть-чуть, – с усмешкой сказала Табби. – Извини. – Ну ты еще и спас мне жизнь. Так что за это очко. – Спасибо. Они опять замолчали, но молчание было легким, не напряженным. – Ты скоро выйдешь на работу? – спросил Фрост. – Нет, не скоро. Шеф с одной рукой никому на кухне не нужен. – Это точно. Табби развернулась и привалилась к перилам спиной. Фрост последовал ее примеру. Она закрыла свои зеленые глаза; на ее губах играла спокойная улыбка, голова была поднята к звездному нему. При дневном свете в ней всегда присутствовала некая магия, а сейчас, ночью, она была самим совершенством. Фрост думал о вещах, думать о которых ему было нельзя. – Значит, ты и Дуэйн. – Да, я и Дуэйн. – Ты хотела знать, насколько серьезно он настроен. Полагаю, он уже ответил тебе на этот вопрос. – Наверное, да. Он удивил меня. – Приятно? – Конечно. Естественно. Наверное. – Табби заморгала и опустила голову. – Сейчас я не хочу говорить об этом. Эта ночь твоя, поэтому давай поговорим о тебе. Я прячусь за шутками, но я так и не поблагодарила тебя должным образом. За все, что ты сделал для меня, Фрост. – В этом нет надобности. – Ну и хорошо, потому что есть вещи, за которые невозможно отдать должное. Сейчас такой случай. Такие вещи просто есть. – Мне это нравится. – Так как ты? Все задавали ему этот вопрос. Один и тот же, снова и снова. И он всем давал одинаковый ответ. «Замечательно». – Ничего хорошего, – ответил он Табби. Она взяла его за руку. – Я так и думала. – Я все еще просыпаюсь в кошмаре и думаю о том, что убил ее, – сказал он. – Она не оставила тебе выбора. Повернувшись к ней, Фрост признался: – Я никому этого не говорил, но я и не хотел, чтобы у меня был выбор. Я хотел убить ее. И рад, что убил. – Может, это правильно, Фрост. На мой взгляд, нет, но это не имеет значения. Она все-таки не оставила тебе выбора. Он ничего не сказал. Стоило ему закрыть глаза, и он видел, как стреляет и как падает тело Иден. То был первый раз, когда он застрелил человека. Такое не забудешь, такое трудно пережить. – Ты к ней что-то испытывал? – спросила Табби. – Нет. – Но ты же спал с ней, ведь так? Фрост был бы рад ответить «нет», но он кивнул. – Спал. – Уверена, от этого еще хуже. В том смысле, что человек, с которым у тебя такая интимная связь, вдруг становится олицетворением зла. – Я даже не знаю зачем. Она мне даже не нравилась. – Может, в тот день было полнолуние. Я слышала, что в такие ночи в человеке просыпается зверь. Эти слова вызвали у Истона улыбку. – Не исключено. – Ты не первый, кто прислушивается к зову тела, а не сердца. – Но это не значит, что я горжусь этим. – Знаю. – После долгой паузы она добавила: – Дело в том, что мы не можем управлять своим сердцем, куда бы оно нас ни вело, правда? – Да, не можем. Табби все еще держала его за руку. Они не отрываясь смотрели друг на друга, пока губы Табби не приоткрылись в грустной улыбке. – А ты? – спросил Фрост. – У тебя-то как? – Тоже ничего хорошего. – Из-за Каттера? – Да. И из-за другого. – Из-за чего? – Это неважно, – ответила она. – Так, мелочи. – Ты рассказывала кому-нибудь о том, что тебе пришлось пережить на пирсе? – Нет. – Почему? – Потому что единственный, кто может понять меня, – это ты. Фрост не знал, что сказать на это. Он многое хотел сказать ей, но говорить об этих вещах он не мог. Дверь на патио открылась. – Твоя кухня как новенькая, – объявил Дуэйн. – Еды осталось столько, что ты, братишка, продержишься до Рождества. Я еще взял на себя смелость выбросить в помойку то, что не следует пускать в пищу людям и кошкам. Фрост улыбнулся. – Спасибо. – Пошли, Таб, у нас на эту ночь еще есть планы, – сказал Дуэйн. – Может, ты и на больничном, но нам с фургончиком надо работать. Табби сжала руку Фроста и выпустила ее. Не оглядываясь, она пошла прочь. Братья вошли в дом, но Табби там уже не было, она вышла на улицу и оставила дверь открытой. В прихожей Дуэйн крепко обнял младшего. Сейчас, как и весь день, он так и лучился счастьем. Именно это и нравилось Фросту в брате. – Кейти, наверное, сидит где-нибудь на небесах и чуть ли не пыжится от гордости за тебя, – сказал Дуэйн. – Думаешь? – Да. И я тоже.