Надела она по случаю первого появления перед публикой и помолвочное кольцо с резным изумрудом, которое подарил ей Иван в Эриноре пятнадцать месяцев назад. Свой перстень с резным сапфиром надела, впрочем, тоже, как и пару древних имперских перстней: один с розовым сапфиром в обрамлении рубинов и красных бриллиантов и другой – с вишнево-синим аметистом в обрамлении голубых бриллиантов. И вот Герда стоит перед зеркалом во дворце великого князя Гардарики и готовится выйти в зал в сопровождении князя Ивана. Высокая, она стала еще выше, поднявшись на четырехдюймовые каблуки. Волосы, убранные в элегантную прическу, схваченную спереди диадемой и жемчужными заколками сзади и по бокам, кажутся, в зависимости от освещения, то серебряными, то пепельными, то платиновыми, а вот кожа, напротив, несмотря на зиму, выглядит золотистой, словно бы Герда могла сейчас где-нибудь загореть. И еще глаза. Герда определенно знала, что глаза у нее всегда были голубыми. Потом они потемнели, а сейчас стали кобальтово-синими. В платье, которое создали для нее лучшие мастера Новгорода, и в невероятно красивых драгоценностях Герда выглядела настоящей принцессой, что бы там ни думал по этому поводу ее трижды проклятый король-отец. Кончиками пальцев Герда коснулась безупречной пепельной «короны», в которую была уложена ее снова отросшая и значительно «потолстевшая» коса, золотой диадемы, гладкой кожи лба на линии волос. Всмотрелась в глубокую синь своих глаз, улыбнулась, бросив беглый взгляд на свое роскошное платье и мимолетно вспомнив ту давнюю Герду, что собиралась на бал в королевском замке Эринора. Та девушка была юна и хороша собой, а эта женщина выглядела зрелой красавицей. «Я красавица!» – сказала она себе и, отойдя от зеркала, повернулась к князю Ивану: – Я готова! – Вашу руку, сударыня! А в следующее мгновение глашатай впервые на памяти Герды произнес вслух – выкрикнул сильным тренированным голосом ее титул: – Ее королевское высочество Герардина герцогиня Эван-Эрнхеймская принцесса Эринорская! Это был странный момент. По всем признакам триумф, но отчего тогда Герда почувствовала смятение, нерешительность, едва ли не досаду? На мгновение ей показалось, что «это платье ей не по росту» и что по дороге из «вчера» в «сегодня» она потеряла способность радоваться, гордиться и красоваться. И тогда она испугалась и отчаянно захотела, чтобы на ее месте оказалась сейчас та Герда, какой она была четыре года назад. Та шестнадцатилетняя девушка, которая обманом пробралась на королевский бал в Эриноре и, к слову сказать, появилась в королевском дворце, держа пальцы на сгибе локтя все того же князя Ивана. Вот та Герда определенно знала, что в такой момент надо чувствовать и как в нем – в этом сказочном мгновении – следует себя вести. Однако нынешняя Герда, испытавшая за прошедшие четыре года столько, что кому-то другому хватило бы на три жизни, всего этого, кажется, не знала или забыла. Она понимала, разумеется, умом, но увы все еще не душой, кем является на самом деле. Но осознавала ли? Принимала ли как неотъемлемую часть себя самой? У нее не было ответа на этот странный вопрос. Однако и времени на размышление у нее не было тоже, потому что глашатай выкликнул уже их с Иваном имена, Герда вошла в Большой яшмовый зал Великокняжеского терема, и только в это длинное-короткое мгновение исчезли сомнения и к ней пришло, наконец, подлинное «ощущение» момента. Сразу вдруг. Как подарок. Как озарение. Как чертова «эврика» свихнувшегося в домашнем бассейне Архимеда. Но что бы там ни было, к гостям великого князя вышла уже не просто красивая, великолепно одетая молодая женщина, к ним вышла настоящая принцесса крови. Судя по реакции присутствующих – а здесь собрался весь цвет новгородской аристократии, не считая множества титулованных иностранцев, – интрига удалась. До последнего момента никто в городе не знал, что за женщина поселилась в Полоцком подворье. Кто она такая и что ее связывает с князем Иваном? Кое-кто встречал ее тут и там то с Дарьей, то с Иваном, то с обоими вместе – на приватных раутах, в опере или на охоте, но большинство не знали о ней ничего определенного, а кое-кто ни разу не слышал даже ее имени. И, разумеется, никто не предполагал, что эта неизвестно откуда возникшая вблизи престола женщина, носившая не самый громкий титул далекой Горанды, появится на балу в великокняжеском дворце вместе с князем Иваном. Так что да: сюрприз, приготовленный князем Полоцким, удался на славу. И в тот момент, когда Иван и Герда шли к возвышению, на котором восседал на троне князь Новгородский Дмитрий, через весь впечатляющих размеров зал, по проходу, образованному двумя шпалерами гостей, все взгляды были устремлены на нее. Недоуменные, завистливые, раздраженные, любопытствующие… Никто ничего не знал наверняка, и это заставляло людей нервничать. Даже Каро, которой через какое-то непродолжительное время предстояло стать великой княгиней Новгородской, даже она – одна из немногих здесь, кто был лично знаком с Гердой – явным образом оробела. Смятение усилилось еще больше, когда, достигнув трона и удостоившись благосклонной улыбки венценосца, князь Иван повернулся к гостям и заговорил, легко перекрывая шум, возникавший по временам среди собравшихся в зале гостей: – Дамы и господа, разрешите представить вам мою невесту герцогиню Эван-Эрнхеймскую дочь короля Георга Эринорского! Некоторое время назад принцесса Герардина ответила на мое предложение руки и сердца согласием, и мы предполагаем совершить таинства бракосочетания одновременно с моим отцом великим князем Новгородским Дмитрием и его невестой принцессой Шарлоттой. Вот теперь все и открылось, и значит, сюрприз Ивана удался. Он не только привел в Великокняжеский терем незнакомую большинству присутствующих красивую женщину, носящую к тому же очень громкий титул. Он – в присутствии своего венценосного отца – объявил об их с Гердой помолвке, назвав ее своей невестой. А уж это была всем новостям новость, и, разумеется, она вызвала среди гостей великого князя нешуточное возбуждение. И среди тех, кто смотрел сейчас на Герду во все глаза, были три человека, которых, если бы Герда могла выбирать, она бы обязательно пригласила на свой первый официальный выход. Правда, причины для этого во всех трех случаях были бы разные. Шарлотту Герда хотела видеть, потому что за все годы ее странствий Каро стала единственной, к кому она испытывала чувство искренней симпатии. А вот присутствие графа де Валена должно было обозначить ее триумф. Этого самовлюбленного говнюка Герда хотела унизить, и видеть сейчас кислую мину на его лице было для нее лучшей вирой за то унижение, которое она испытала, получив от него однажды сто золотых «прожиточного минимума». Однако особенно приятно ей было увидеть вылезающие из орбит глаза генерал-адмирала Мунка. Что тут поделаешь! Герда была злопамятна и мстительна, и теперь это стало по-настоящему частью ее души. Этого сукина сына она измучит и унизит до последней возможности, дожмет до дна, а потом без всякой жалости пошлет к праотцам. «Так и будет, герцог, потому что я обид не прощаю!» Она улыбнулась им всем, но знала, что каждый увидел ту улыбку, которая предназначалась именно ему. Потом Герда перевела взгляд и практически сразу увидела Неистовую богиню, одетую в изысканное платье цвета крови, и Себя Другую почти в таком же платье, что и на ней самой. Другое дело, что кроме Герды, никто из собравшихся на бал видеть эту чудную пару не мог. – Триумф! – улыбнулась Темная богиня. – Браво, Герда! Меньшего я от тебя и не ожидала. И в этот момент Герда почувствовала, как одномоментно возрастает ее Дар. Это было похоже на приход весны после долгой холодной зимы, на глоток родниковой воды после бесконечного перехода через пустыню, на магию, которая с новой силой играла в крови, пронизывала каждую клеточку ее тела и пьянила лучше самого крепкого вина. «Это первородная магия, ведь так?! – Герда еще не совсем понимала, что с ней происходит, но уже догадывалась, что это неслучайно. – Я первородная колдунья!» – О, да, милая! – рассмеялась Неистовая. – Ты колдунья, да еще какая! И ведь это только начало, не правда ли? – Начало? – удивилась Герда, которая как раз этим вечером подумала, что, кажется, дождалась финала своей истории, и это хороший финал. – А ты что думала, что все уже закончилось? – прищурилась Другая Герда. – Значит, нет? – на мгновение Герда даже расстроилась, но тут же успокоилась и перевела дух. Все было правильно и нормально, а будет еще лучше. Ведь Темная богиня знает, о чем говорит, потому что «жили они долго и счастливо» – это не про Герду. И дело не в том, что она не хочет выходить замуж за князя Ивана. Хочет и выйдет! Но у ее сказки будет другой конец. Герда не успокоится, пока не спалит Коллегиум дотла, пока не отомстит мачехе и королю, пока не уберет с дороги принца Максимилиана и не взойдет на престол королевства Эринор. Она станет королевой Герардиной Первой и даст начало новой династии. А князь Иван будет ее мужем, ее главным советником и военачальником, и, разумеется, принцем-консортом, поскольку женщина без мужчины не может основать род. Такова природа вещей, и Герда не собиралась ее оспаривать. * * * – Дамы и господа, разрешите представить вам мою невесту герцогиню Эван-Эрнхеймскую дочь короля Георга Эринорского! Герда смотрела и видела: слова князя Ивана, как семена будущего, упали на землю прошлого. Де Вален его объявлением был без малого раздавлен и уничтожен – он свой шанс упустил и понимал это теперь со всей определенностью. Герцог Мунк впал в глубокую задумчивость, наверняка прикидывал, шельма, какие неприятности и как скоро обрушатся на его дурную голову, а Каро начала стремительно бледнеть. Герда даже испугалась: «Только бы в обморок не грохнулась!» Поэтому первым делом, оставив Ивана, она подошла именно к ней: – Шарлотта! – Даже не знаю, что сказать, ваше высочество, – выражение лица у Каро было такое, словно она не понимала, что ей теперь делать: плакать, смеяться или сгореть от смущения. И еще она вроде бы хотела обнять Герду – во всяком случае, так могло показаться, но обозначенное движение почему-то не завершила, остановившись на полпути. Застеснялась? Смутилась? «Стушевалась?» – Шарлотта, – сказала тогда Герда, – это я. Или ты меня не узнаешь? Ведь года не прошло… – Аниз?.. Я… – Шарлотта растерянно смотрела на Герду и, по-видимому, все еще не знала, как поступить. – Я тоже рада тебя видеть, – улыбнулась Герда. – И, ради бога, успокойся! Ты бастард императора, я бастард короля, нам ли мериться титулами? И тогда что-то сломалось в напряженной атмосфере, сгустившейся было между ними. Разрушился морок, и все встало на свои места. – Боже мой, Аниз! – бросилась обнимать ее Шарлотта. – Я так счастлива за тебя! Но почему ты мне ничего не сказала? – А надо было? – Просто, как сестра сестре. – Тоже верно, – согласилась Герда. – Но, во-первых, я была тогда на службе, а во-вторых, в то время я и сама твердо не знала, кто мой настоящий отец. А уж о том, что я признана официально, и мечтать не могла. Документы нашлись позже. – Теперь ты должна мне рассказ! – Все, что захочет твое высочество! – рассмеялась Герда. И тут к ним подошел де Вален с какой-то тощеватой, чтобы не сказать плоской, бледной и унылой молодой дамой. – Рад видеть ваше высочество в здравии и благополучии, – галантно поклонился граф. – Разрешите представить вам мою жену. – Анита де Вален, – присела женщина в идеальном реверансе. «Итак, граф, ты уже женат, – восхитилась Герда своей прозорливостью, – а значит, останься я ждать тебя в Ароне, ничего, кроме разочарования, я бы от тебя не дождалась». – Давно вы замужем, душенька? – «благосклонно» улыбнулась Герда женщине. – Недавно, ваше высочество, – румянец смущения чуть оживил бледность Аниты де Вален, – всего пять месяцев… «Пять месяцев?! – Герда не поверила своим ушам. – Пять месяцев? Ну, ты и подлец, Эмиль де Вален! А подлецов следует наказывать. И лучше смертью, чтобы не размножались!» Разумеется, она не произнесла этих слов вслух. И виду не показала, что от охватившего ее гнева готова сжечь его на месте. Но… «Общество меня не поймет, а жаль…» – Рада за вас, граф! – Она была само спокойствие. – Примите мои искренние… – Соболезнования, – хихикнула Другая Герда, внезапно появившаяся за спиной де Валена. – …поздравления, – закончила Герда свою мысль вслух. Она ему даже улыбнулась. Чуть-чуть. В рамках приличия, но он обо всем, что не было сказано вслух, похоже, догадался сам. Во всяком случае, бедняга даже с лица спал. Он-то твердо знал, что случилось. «Знает кошка, чье мясо съела!» Де Вален представил ей свою жену. Не мог не представить, учитывая их давнее знакомство и близость Герды к его госпоже. Большего унижения, если брать в расчет его собственное мнение, даже представить себе невозможно. Однако Герда собиралась дожать своего несостоявшегося любовника до конца. Как говорится, до самого дна. Но, разумеется, не сразу, поскольку сразу – не интересно. Сначала следовало поиграть с «дорогим Эмилем», как кошка с мышкой перед тем, как ее съесть. – Я живу в Полоцком подворье, – сказала она с подобающей случаю покровительственной улыбкой. – Жду вас, графиня, на чашку чая… Скажем, завтра, в пять пополудни. Вы должны рассказать мне все-все про вашу свадьбу! Я ведь еще не замужем, а свадьба на носу… Что ж, Герда осталась собой довольна. Особенно ей понравился последний штрих. Пригласить молодую жену де Валена на чаепитие во дворец князя Полоцкого было отличной идеей. С одной стороны, очевидный и вполне естественный, если не знать подробностей, жест доброй воли, от которого, тем не менее, за версту несет снисходительным покровительством. А с другой – тонкий намек на весьма неприглядные обстоятельства, который, однако, будет понятен одному лишь де Валену. Впрочем, принцесса Шарлотта, в достаточной мере знавшая контекст приглашения, тоже догадалась о заложенном в него смысле…