Прошло много времени. Мари-Жозефина позвала Косуке в дом и крепко обняла. И все повторяла — не переживай, я уверена, этому есть серьезное объяснение, — но Косуке не реагировал. Она повела его в часовню и велела прочесть псалом 27. Он опустился на колени, и слова свободно полились наружу. К тебе, Господи, взываю: твердыня моя! не будь безмолвен для меня, чтобы при безмолвии Твоем я не уподобился нисходящим в могилу. Ус лышь голос молений моих, когда я взываю к Тебе, когда поднимаю руки мои к святому храму Твоему. Не погуби меня с нечестивыми и с делающими неправду, которые с ближними своими говорят о мире, а в сердце у них зло. Воздай им по делам их, по злым поступкам их; по делам рук их воздай им, отдай им заслуженное ими. За то, что они невнимательны к действиям Господа и к делу рук Его, Он разрушит их и не созиждет их. Благословен Господь, ибо Он услышал голос молений моих. — Хорошо, — мягко проговорила она. — Эти слова будут помогать тебе в испытаниях долгие годы. Косуке был глубоко убежден, что эти слова не значат ничего. Глава 13 Черное пятно Ивата пил кофе, стоя у окна и глядя на улицу. Ночь всей своей тяжестью обрушилась на район Мотоёёгитё — с такой же неизбежностью валится на мостовую перебравший лишнего прохожий. Там, внизу, израильтяне-лоточники торговали фальшивыми «ролексами», а проститутка посматривала на часы, словно ей предстояло деловое свидание. Не успевшие на последнюю электричку служащие в полном отчаянии покидали станцию; по движению их губ Ивата понял, что они бормочут себе под нос слова сожаления, пытаясь найти нужные аргументы в свое оправдание. Городские огни, как прекрасны они. Он обернулся, рассеянно посмотрел в пустой угол, где раньше громоздились коробки, и поставил чашку в раковину. Хорошо, что он избавился от них. Холодильник бубнил в углу, точно монах на богослужении. Я счастлива с тобой. Ивата снял одежду, купленную Сакаи, стараясь не задеть ран. Он представил, как она ходит в магазине меж стоек с одеждой, прикидывая, какой у него размер. Может, он ей нравится? Или это всего лишь проявление профессиональной солидарности? Он уже успел понять, что Сакаи из тех женщин, что выражают любовь скорее делами, а не словами. Если ей понравится мужчина, она станет действовать сугубо прагматично и прямо. Можно ли назвать ее симпатичной, подумал Ивата, при всем сочетании в ней мягких и жестких черт одновременно? Интересно, она всю жизнь считала свою внешность досадным недостатком или, напротив, привыкла к ней и даже научилась этим пользоваться? Как она стала такой, какая есть? Глубокий внутренний гнев буквально распалял ее, и она была готова страдать и причинять страдания на пути к своей цели. Он видел ее во гневе, и это до определенной степени напугало его. Почему это с ней происходит, ему не узнать никогда. Впрочем, в тот момент ему это было не нужно. Прошу тебя, скажи мне слова любви. Ивата скинул ботинки и снял брюки, повесил пиджак на спинку стула. Потом буквально упал на футон, вытянув руки и ноги. Об отжиманиях не могло быть и речи, но он осознал, что боль переносить уже легче — только надо поспать. Только он закрыл глаза, как услышал легкий глухой стук. Краем сознания он понял, что это за звук. Заставив себя подняться, он увидел, что пиджак соскользнул на пол. Он поискал в карманах и выудил кусочек янтаря. Взяв его большим и указательным пальцами, он снова рухнул на футон. В темноте цвет камня был неразличим. Ивата представил символ черного солнца на стене, оно колебалось и мерцало. Вспомнил машину в ночном тумане, ее исчезающие фары. Он сжал янтарь в кулаке. «Я тебя найду». * * * На следующее утро Ивата осмотрел свои раны. Порезы вздулись, нос распух, под левым глазом зеленел фонарь. Все болело, но он был в рабочем состоянии. Он неплохо справился с задачей: поменял бинты и смыл запекшуюся кровь. Сегодня седина снова бросилась ему в глаза. Он заметил, что костяшки пальцев содраны, хотя не мог вспомнить, как это случилось. Когда он чистил зубы, раздался стук в дверь. — Инспектор! Ивата молчал. Потом зазвонил телефон и включился автоответчик. — Инспектор Ивата, вы дома? Это инспектор Ёдзи Ямада из подразделения религиозных объединений и культов. Я стою у вашей квартиры. — Голос был радостный, но с признаками явного беспокойства. — В общем, я решил зайти, потому что мне случайно попалась на глаза копия вашего отчета об Убийце Черное Солнце. — Мужчина вздохнул: — Хочу предложить свою помощь. Это касается всевозможных культов и ритуалов, относящихся к вашему делу. У меня есть кое-какие идеи на сей счет. Вы найдете меня в управлении, в цокольном этаже, или позвоните по этому телефону. Под дверью показалась визитная карточка. Голос умолк, и Ивата услышал удаляющиеся шаги. — Помощь, — повторил Ивата. — Как же. Он стер сообщение, выбросил карточку и позвонил Сакаи: — Привет, это я. Ко мне только что заходил некий Ямада, говорит, из отдела культов. Ты его знаешь? — Конечно, он у нас вроде белой вороны. — Как думаешь, его послал Морото? — Вряд ли. Он существо безобидное. Если честно, я даже питаю к нему слабость. — Не знал, что у тебя есть слабости. — Не так много людей ее заслуживают. — Твоя правда. Ладно, я хочу, чтобы ты поискала связи между супругами Оба и Канесиро. — Кажется, я догадалась: ты не веришь в мою версию мести Кийоты. — Тераи Оба вынес тысячи приговоров; не думаю, что Кийота единственный недовольный. Он совершил преступление, отсидел свое и начал новую жизнь. Какой смысл мстить через столько лет? Кроме того, маловероятно, что он сумел бы не оставить улик. — Тогда нас ждет прекрасный мир приговоров на любой вкус, — вздохнула Сакаи. — Куда ты сейчас? Он поднял кусочек янтаря к лучу света и понюхал. — Куда приведет нюх. Ивата надел джинсы, серый свитер и замшевый пиджак. Зайдя на кухню, порылся в ящике и вытащил оттуда старую адресную книгу. — Ага, нашел. Он долистал до нужной страницы и постучал пальцем по записи, сделанной рукой Клео. Юндзабуро Хюга. Благовония Ивата вырвал страницу с адресом, схватил ключи и вышел из квартиры. Сев в машину, он проверил, сможет ли жать на педаль. Боль в щиколотке была сносной. До Айомы было десять минут езды, но утренние пробки способны были перечеркнуть все планы. На горизонте в просветах меж низких облаков виднелись голубые штрихи, чего не случалось уже долгое время. В 9:10 Ивата наконец припарковался на маленькой стоянке. Над входом в небольшое помещение висела деревянная вывеска. Крыша здания была покрыта традиционной синей глазурованной черепицей, какую уже почти не встретишь в Токио. Внутри магазина тянулись деревянные полки, заставленные статуэтками и растениями, под стеклянным прилавком теснились пузырьки с благовониями, а стены украшали каллиграфические надписи в рамках и традиционные японские акварели. Улыбающийся кот — талисман удачи — ритмично помахивал лапкой. Ивата ощутил в воздухе легкий травяной аромат. — Чем могу служить? — спросила девушка за прилавком. Ивата предъявил свой значок. Он знал полицейских, которым нравилось произвести эффект на обывателей, внезапно огорошив их символом власти. Но он был не из их числа. — Полиция. Господин Хюга здесь? — Одну минуту. Она подняла телефонную трубку и сообщила о его приходе. — Проходите, пожалуйста. Ивата вошел в удивительно просторный кабинет, наполненный разнообразными ароматами. За столом восседал старый человек, похожий на птичку. Он поднял на Ивату блестящие глазки, и его рот под неровной полоской усов расплылся в улыбке. Ивата снова показал полицейский значок и по предложению старика опустился в кресло напротив. — Господин Хюга, я инспектор Ивата, отдел убийств района Сибуя. Мне нужна ваша помощь. — Я весь внимание. Ивата вынул из кармана кусочек янтаря и передвинул его по столу, словно шахматную фигуру.