— Господин Ивата? Я господин Ли, адвокат семьи Фонг. — Спасибо, что согласились встретиться, господин Ли. — Добро пожаловать в Гонконг. — Адвокат протянул ему холодную мягкую руку. — Должен сказать, что ваш английский превосходен. Для японца, разумеется. Его смех был неожиданно высоким. Ивата пошел вслед за ним к стойке регистрации. Медсестра за стойкой взмахом руки пригласила их внутрь. — К госпоже Фонг уже не приходят посетители. Она будет вам рада. Правда, говорит она мало, но зато слушает. Адвокат провел Ивату в просторную комнату с французскими окнами. Пожилые пациенты кто читал газету, кто подремывал. Новости по телевизору шли почти без звука. У дверей в сад Ли остановился. — Господин Ивата, думаю, будет лучше, если вы встретитесь с ней с глазу на глаз. Увидев меня, она может подумать, что я опять принес плохие новости. В последние годы их было слишком много. Ивата поблагодарил упитанного адвоката и вышел на огромную лужайку с видом на небоскребы Гонконга. Мэри Фонг сидела под большим полотняным зонтом, укутанная в одеяло, в солнечных очках. Ее лицо было лишено выражения. Глядя на нее, Ивата представил себе, как Клео стареет, тоже превращаясь в пускающую слюну старуху, со взглядом, упертым в точку на горизонте. — Здравствуйте, госпожа Фонг, я Косуке. Она повернула голову на звук, но не ответила. И вернулась к созерцанию. — Я знаю, что полиция не раз разговаривала с вами по поводу ваших дочерей. Но, надеюсь, вы не откажетесь уделить мне несколько минут. Я приехал из Токио. Я счастлива с тобой, Прошу тебя, скажи. — Из Токио? О-о. — Именно так, госпожа Фонг. Как вы знаете, подозреваемый в убийстве Мины пока не найден. Но это лишь вопрос времени. Но я здесь не поэтому. Высоко в небе парили чайки. Казалось, они ничем не отличаются от чаек из залива Сагами. Еще выше самолеты готовились идти на посадку. Ивата достал фотографию, что он взял из квартиры Мины Фонг, и поднес ее к лицу женщины. Скривив его, она отвернулась. — Госпожа Фонг, прошу вас, помогите мне. — Ну конечно. — Она говорила на английском с легким акцентом. — Вы же вон откуда приехали. — Насколько я понимаю, Дженнифер погибла несколько лет назад, катаясь на лодке? Она удивленно рассмеялась: — Боюсь, вы обратились не по адресу. Дженнифер жива и здорова, спасибо. На самом деле вы с ней разминулись. — Она вас навещала? — Только что. — Госпожа Фонг, насколько я знаю, тело Дженнифер было найдено в море, причем очень далеко от берега. Кто был с ней на лодке? Может быть, ее друг? Прошу тебя, скажи мне слова любви. Женщина хихикнула и взглянула на него поверх очков. Ее глаза были розоватыми и влажными. — Дженнифер хорошая девочка. Она никогда бы так не поступила. — Насколько мне известно, полиция решила, что это был несчастный случай или самоубийство. Скажите, вы не замечали изменений в ее поведении незадолго до смерти? Может, она была подавлена? Мэри Фонг отвернулась и еще плотнее закуталась в одеяло. — Дженнифер хорошая девочка. — Простите меня за настойчивость, но мне необходимо точно знать, что случилось. Она немного нахмурилась: — Сожалею, что вы проделали такой путь. Но вы меня с кем-то перепутали. Я очень устала, и моя память… Ивата встал, разгибая ноги, затем придвинул себе стул от ближайшего столика. — Не возражаете, если я закурю, госпожа Фонг? — Ну что вы. Скажите, а в Беппу[23] уже зацвела сакура? Ивата выдохнул дым. Сигарета повисла у него на губе. — В Беппу? — Прелестное место для медового месяца. Какая там теперь погода? — Не знаю. Но в Токио еще слишком холодно для сакуры. — Ах, вы из Токио. — Она дышала полной грудью, словно вдруг очутилась в весеннем парке и вдыхала ароматы цветущих растений. — Вы ведь знаете Токио? Бывали там у Мины? — Она такой красивый ребенок! Решила после окончания школы стать актрисой, вы можете себе представить? Ивата молча курил. Потом притушил сигарету в пепельнице. Сизые облака охватывали Гонконг плотным кольцом. Ивата взглянул на часы. — Иногда я за нее беспокоюсь, — со вздохом произнесла женщина. — Она никогда меня не навещает. — Вам знакомы имена Юко и Тераи Оба? — Никогда не слышала. — Вы знали кого-нибудь из семьи Канесиро? — К сожалению, нет. — Спасибо за беседу, госпожа Фонг. — До свидания, дорогой мой. И передайте Дженнифер, что мне пора сделать стрижку. Ивата ушел, оставив старую женщину во власти грез. Адвокат ждал его снаружи, глядя на дождь. — Ну что, она вам помогла? — Увы, нет. Адвокат вытащил из кармана брюк связку ключей. — Адрес на ярлыке. — Спасибо за помощь, господин Ли. — Надеюсь, вы найдете то, зачем приехали, инспектор. Ивата пошел вниз по холму, по направлению к морю. * * * Пока паром вез его через залив, Ивата жевал рисовые колобки и глядел на волны. Он точно знал, простуда сначала его измучает — и лишь потом отпустит. Сойдя на берег, он обошел Дискавери-Бэй — жилой район класса люкс в форме подковы, расположенный у подножья зеленеющих холмов на самом берегу океана. Он проследовал мимо современных таунхаусов, роскошных вилл, дорогих ресторанов и клубов на любой вкус, с обязательным членством. В это время суток по улицам прогуливались в основном молодые мамочки с колясками ценой в две средние зарплаты да пожилые пары, экипированные для игры в теннис. Минут через сорок Ивата наконец разыскал дом, где проживала госпожа Фонг с дочерьми. Он стоял на окраине жилого комплекса, представляя собой бетонное воплощение старомодной архитектурной мысли. Ивата поднялся на лифте на верхний этаж, отпер квартиру № 912 и чуть было не задохнулся от тяжелого запаха увядших цветов. Первое, на что он обратил внимание, — это зеркала в золоченых рамах, несколько подвесок «музыки ветра» и поблекшие, выполненные тушью изображения птиц. Справа от входа находились комната госпожи Фонг и ванная, а слева — комнаты девочек. Комната Мины была просторной, с видом на море. Оранжевые стены с наклейками, морскими ракушками выложено ее имя. Неприкрытое тщеславие. Стены пестрели вырезками из подростковых журналов и постерами с торсами спортивных юношей. Ивата около часа осматривал комнату, но не нашел ничего, кроме жалких свидетельств жизни, от которой Мина сбежала не оглядываясь. В ее «тайниках» не было ничего интересного, в шкафу для одежды — только одежда. В этой комнате ничто не напоминало атмосферу ее новой токийской жизни. Присев за стол, Ивата просмотрел табели с оценками: вначале высокие, но неуклонно снижавшиеся, что говорило о природном уме ученицы и ее взбалмошном характере. Он так и видел сцену: родительское собрание, перед учительницей Мина с матерью, измученной очередным далеким перелетом и лишь кивающей в ответ на замечания. Если бы Мина старалась, она могла бы поступить в любой университет — перед ней открывались все возможности.