Над заливом Дискавери поднимался хмурый рассвет. Шторм затих и растворился в ночи, и остров окутала туманная тишина. Ивата с усилием поднялся с дивана и выглянул из окна. Рыбак чинил сеть; пожилая женщина выгуливала собаку; мужчина счищал птичий помет с зонтиков на террасе ресторана, — подчиняясь ритму привычной жизни. Полумрак комнаты прорезали синие отблески экрана. Видеозапись с Акаси в лифте стояла на паузе. Он подался вперед. На его лице застыла улыбка. Из коридора струился солнечный свет. Его тень распласталась на стенке лифта. Красота заключена не в предметах, но в игре их тени и света. — Вот твоя тень. На тебя падает свет, — прошептал Ивата. — А тень Мины… Ивата ринулся к телевизору и почти вжал лицо в экран. — Где ее тень, Акаси?! Он расхохотался и ударил в стену кулаком. Есть! Ошибки быть не может. Мины Фонг там уже не было! Акаси стоял один и только изображал диалог. — Это что, спектакль? Или крыша у тебя поехала? Ивата вспомнил его сгоревшую халупу в Тибе. Может, туман проникал в твой дом сквозь стены? Может, в последние дни перед смертью он заполнил и твое жилище, и твое сознание? Может, ты жил как во сне, лишь произнося заученные фразы? Зазвонил телефон, разрываясь, как младенец в крике. Ивата рассеянно ответил, все еще не отрывая взгляда от фальшивой улыбки Акаси. — Господин Ивата? Это Ли, адвокат миссис Фонг. Ко мне только что приходила полиция. Ивата инстинктивно выглянул в окно. — И? — Они спрашивали, чем вы здесь занимаетесь. Я объяснил, что причина нашей встречи совершенно легальна, но они четко дали понять, что, приехав сюда, вы нарушили закон, так как не обладаете полномочиями, чтобы проводить расследование. Они сказали, это дипломатический инцидент. — Я здесь не с официальной миссией. Я говорил с людьми только с их согласия. — Господин Ивата, я звоню вам, потому что верю: вы занимаетесь этим в интересах семьи Фонг. Так вот, они спросили меня, где вы остановились, и я был вынужден сказать правду. Это произошло не более десяти минут назад. Часы показывали 5:50. До рейса Иваты оставалось менее полутора часов. — Спасибо, что предупредили, господин Ли. — Удачи вам, инспектор. На вашем месте я бы сюда не возвращался. Ивата отключился, вынул кассету из магнитофона и стал лихорадочно собирать вещи — бумаги, фотографии, одежду. Он еще раз обошел всю квартиру, напоследок зайдя в комнату Дженнифер. Взглянул на пыльные предметы, которыми уже никогда не воспользуются. Тишина била по ушам, словно не могла дождаться, когда вновь вступит в свои права. Весь больной, задыхаясь, он повернулся к выходу. Как он мог не заметить. Одна из фотографий вокруг зеркала, где Дженнифер совсем девочка. Он, конечно же, видел ее, но не заметил этого. Снимок датирован 1996 годом. Отец неловко обнимал дочь сзади. Где сделан снимок, неизвестно. Они стояли на фоне фантастического заката в небольшом помещении с огромным окном. Но кое-что только сейчас бросилось Ивате в глаза. Позади Дженнифер и ее отца были видны размытые изображения других туристов. Среди прочего — чья-то рука, ухватившаяся за перила. А на запястье — золотые часы. Золотые часы! Ивата схватил фотографию, выбежал из квартиры и взмахом подозвал такси. Уже мчась в аэропорт, он смотрел, как старый рыбак на берегу расставляет свои удочки. Он закрыл глаза. * * * Озеро похоже на доисторический кратер, заполненный ржаво-зеленой водой. Кеи и Косуке в одних трусах, покуривая дешевые сигареты, ловили рыбу. Бледные тела мальчиков на солнце выглядели мраморно-белыми. Вокруг их убогой стоянки валялись пустые банки из-под пива. Косуке выдохнул облачко дыма. — Блин, ну и жара. — Слушай, — одной стороной рта, чтобы не выронить сигарету, сказал Косуке. — А ведь нам будет этого не хватать, а, блин? Во бред. И снова забросил удочку. — Ты продержался до конца. Честно сказать, я даже не верил. — Кто-то ведь должен был приглядывать за тобой, сосунком. Леска задергалась. Кеи бросился к воде и стал яростно тянуть. Потом повернулся, ухмыляясь и держа в руках серебристую извивающуюся рыбину, и кивнул в ее сторону: — Удачная метафора десяти прошедших лет. — Похожа на тебя. Кеи поцеловал рыбину прямо в рот и швырнул ее в ведро. — Куда ты подашься после выпуска? — В Токио, наверное. Не у всех же есть богатые отчимы-американцы, — пожал плечами Кеи. — Не уверен, что он такой уж богатый. — Что-то мне не верится, что твоя мать могла выйти за нищего. Теперь пожал плечами Ивата. Между ними прогудела стрекоза. — Наверное, ты прав. Ты знаешь ее не хуже меня. — Так зачем ты ей теперь? — Кто знает. — Не, я хочу сказать, почему именно теперь? Ты же сам прекрасно знаешь. Родители приезжают только к малышне. — Кеи… — Новый муж, новый дом, новый «кадиллак». Сдается мне, ей понадобился и брошенный сынок до кучи? — Знаешь что? Да мне наплевать. — Да ладно, Ивата-сан. Тебе неинтересно, почему она вернулась? — Я уезжаю отсюда. Это все, что я знаю, и все, что мне нужно знать. — Я понял, я понял. Ты хочешь знать, почему она тебя бросила. — Кеи… — Да, я прав. И ты это знаешь. Ты хочешь узнать, почему она бросила тебя. Как и любой засранец здесь, в приюте. С первого дня, как тебя сюда притащили. Даже тогда, когда я положил руку тебе на плечо. И до сих пор хочешь знать. — Ну снова-здорово. — Косуке бросил удочку в воду и пошел прочь. — Ивата! — закричал вслед Кеи. — Ты же все знаешь, да? Кеи побежал за ним и схватил за плечи мокрыми руками.