— Боюсь, не поверишь! — признался Влекомов. — Или сочтешь меня сумасшедшим. — Если до сих пор не посчитал, — улыбнулся сынок, унаследовавший папенькино ехидство, — при всех твоих… биографических вывертах, то теперь… Ты не жениться ли опять вздумал? — вдруг испуганно спросил он. — Если бы, — вздохнул папенька. — Сейчас мне это кажется менее ужасным по сравнению с тем, что произошло. — Неужто еще одного ребенка заделал? — побледнел сынок. — Это с кем? С той, с которой на моей свадьбе был? — Если бы… — опять вздохнул папенька, на этот раз несколько картинно. Два года назад Кирюша, не дотянув до двадцати, внезапно женился. Жених и невеста сообщили о намечающемся событии уже после подачи заявления. А ведь каких-то пять лет назад четырнадцатилетний Кирюша как-то буркнул: — Я, наверное, никогда не женюсь! — Это почему? — испугался Влекомов, так и не ставший женоненавистником, несмотря на три забракованных брака. — А вдруг она окажется такой же, как мама! — печально сказал сынок, порадовав папу зрелостью суждений. — Ну… ты учитывай отцовские ошибки, — промямлил Влекомов. — Кстати, ты — результат последней из них. Точнее, наоборот: ошибка состоялась из-за того, что ты уже был зачат. Один внебрачный сын у меня уже был, ты знаешь. Второй раз не покрыть грех совесть не позволила. Короче, выбирай жену с умом! — назидательно завершил Влекомов воспитательную тираду. А где ума взять — не сказал, наверное, сам не знал. Незадолго до свадьбы Влекомов спохватился: с кем ему идти? Одному — неприлично. Елена будет со своим нынешним, он на семь лет моложе ее, а она на семнадцать моложе Влекомова. Каков же будет наш ответ этой Керзоне? Влекомов почесал репу, извинился перед Эмилией, что не приглашает ее, откровенно объяснил причину: надо утереть нос бывшей. Эмилию он именовал предбывшей, чтоб не путать в разговорах ху из ху. И позвонил своей бывшей секретарше Светлане, уволившейся из-за невыплаты в НИИ «Фотон» зарплаты в течение полугода. Светочка была моложе Влекомова на двадцать шесть лет, имела двоих детей, и хотя ей перевалило за тридцать, оставалась красивенькой и стройненькой. — Проси у мужа отгул на субботу! — приказал он по старой привычке и, спохватившись, изложил свои обстоятельства. Светочка отнеслась к поставленной задаче с пониманием: святое дело — утереть нос другой женщине. В себе она не сомневалась. И приглашенная дочка Таня с мужем тоже поняла папу. Эффект был достигнут полный. Поскольку Светочка, наряду с прекрасной внешностью, обладала еще двумя замечательными качествами: элегантностью и умением себя держать, пожалуй, самым важным из трех. Словом, рейтинг Влекомова в глазах присутствующих вырос на глазах. Бывшая кусала губы, хотя ей больше хотелось покусать Влекомова и Светочку. Нынче, уже год, сынок, достойный продолжатель сомнительных дел и хранитель не самых лучших папочкиных традиций, и не жил, и не разводился с юной супругой. — Так в чем дело, не томи! — попросил сынок. — Для начала надо сфотографировать одну штуковину. — Влекомов тянул время, не желая ошарашивать сына. Мысленно он уже представил свой рассказ, и сам начинал сомневаться в здравии собственного рассудка. — Идем! Взяв фотоаппарат, они пошли за дом, к входу на веранду-спортзал. — В пинг-понг играть будем? — поинтересовался Кирилл. Влекомов, кряхтя, вытащил из-под ступеньки космическую подпорку. — Что это? — удивился сынок. — Дай-ка я ему еще бока начищу! — Влекомов орудовал прихваченной из дому тряпкой, искоса наблюдая за ним. — Что это за знаки на нем? Где взял? — продолжал бомбардировку вопросами Кирилл. — Это не случайные узоры! — воскликнул он. — Это люди изобразили! — Вон в той ямке нашел! — кивнул Влекомов. — Ледник занес? — высказал предположение Кирилл. — Тебе повезло! Это ж археологическая находка! Ее знаешь за сколько можно продать! — Думаешь? — переспросил Влекомов, неясно, к какому аспекту сыновней речи адресуясь. — Еще бы! — воодушевился Кирилл, имея в виду, безусловно, ценовой аспект. — Ну вот, давай сфотографируй для потенциальных потребителей с разных сторон! — предложил Влекомов. Кирюха с увлечением завозился возле штуковины с фотоаппаратом. Влекомов поворачивал ее так и этак. — Ой, а что это вы фотографируетесь, а меня не позвали! — раздался обиженный возглас Эмилии. — И Манечку мою забыли! Сфотографируй нас с ней! — обратилась она к Кириллу. Изящная, желтоглазая и черная, как пантера, киска Маня уже бежала следом за Эмилией, держа хвост трубой. Маня считала оба участка своей исконной и законной территорией, бесстрашно и беспощадно изгоняя с нее не только неугодных ей кошек, но и собак. Даже сам Чак, повелитель второй и третьей линий, помесь овчарки и ротвейлера, регулярно собиравший дань с каждого владельца участка, уклонялся от стычек с Манькой, помесью сиамской кошки и «русского помойного» соблазнителя. Пощады удостаивались только симпатичные брюнеты противоположного пола, особо скромняга Василий, с ним она могла проводить время часами. Со временем Вася повел себя как бойфренд: заходил на веранду к Эмилии, съедал, что повкусней, из Маниной миски, потом усаживался на перилах на солнышке. А Маню Эмилии подарил не кто иной, как сам Кирилл. Драматическая ситуация тогда сложилась. Любимый кот Эмилии тяжеловес Митяй заболел, она вызвала ветеринара, тот Митяя осмотрел, сделал укол, выписал лекарство и уехал, прихватив пару тысчонок. Митяй как будто успокоился, перестал жалобно мяукать. Обрадованная Эмилия прекратила паниковать, накормила его любимым фаршем, довольный Митяй улегся на коврике возле дивана и уснул. Эмилия, не тревожа его, забралась на диван и тоже спокойно уснула. Среди ночи ее разбудили непонятные звуки. Включила свет и увидела, что Митяй агонизирует. Утром в субботу, часов в семь, Влекомова разбудил телефонный звонок, в трубке слышались всхлипывания. Через пятнадцать минут, прихватив гвоздодер, за неимением лучшего копательного инструмента, и бутылку водки, за неимением лучшего успокоительного, Влекомов катил к Эмилии. Февральский мороз стоял лютый, как и положено по старославянскому наименованию месяца. Упаковав Митяя в его любимую подстилку и полиэтиленовый пакет, Влекомов с заплаканной Эмилией нашли во дворе в кустах симпатичное местечко и принялись долбить закаменевший грунт. Потребовалось не меньше получаса усилий. Вернувшись домой, помянули Митяя. Эмилия вроде пришла в норму, Влекомов уехал к себе. Вечером позвонил ей — не подходит, поздно вечером — тот же результат. Ранним утром — существенных изменений не произошло. Часов в двенадцать звонит Эмилия: — Я ночевала у Нади, не могу быть в квартире без Митеньки. — Сколько приняли с Надеждой успокоительного? — Ну… — Ладно, давай приезжай ко мне! Влекомов тут же позвонил Кириллу: — Ты говорил, у мамашиной кошки от помета один котенок остался? — Да, кошечка, симпатичная, себе думаем оставить. — Подари ее мне, точнее, тете Миле. У нее кот умер, надо срочно прервать депрессию. От Влекомова Эмилия уехала не скорбящей одинокой женщиной, а мамочкой сиамско-русской зверюшки. И вот эту зверюшку теперь требовала запечатлеть совместно с собой. Чего и добилась. — Ой! — воскликнула Эмилия, попозировав с Манькой. — Как хорошо, что ты приехал, Кирюша! Ты папе поможешь? — Я как раз и помогаю! — пробасил Кирилл. — Нет, я о другом. Папа хотел починить опору под моей верандой. Ты заметил, как там пошатывает при ходьбе? — Нет, не заметил, — честно признался Кирюша. — Может, не всегда покачивает? Эмилия зачем-то покраснела: — Как хотите! — Сделаем! — крикнул ей вслед Влекомов. В город он вернулся с Кирюшей в субботу. В течение часа отпечатали в трех экземплярах крупноформатные снимки объекта. Один экземпляр он отдал Кирюше: — Ты говорил, среди твоих приятелей-программистов есть занимающиеся проблемами шифрации-дешифрации. Попроси их заняться этим ребусом! Кирюша согласно кивнул и задумчиво уставился на один из снимков. — Что-то мне это напоминает! Я был не прав, когда посчитал эти знаки произведением людей ледникового периода. Видишь, это прямоугольный треугольник, а рядом какие-то незнакомые обозначения, может быть, формула? А вот эта картинка — окружность, и в ней прорисован диаметр, рядом снова значки. Слушай, не запись ли это значения числа пи? — Очень может быть! — согласился Влекомов. — Тогда надо выяснить, в какой системе счисления записано его значение, соответственно — какие цифры обозначают эти значки. Хорошо бы в двоичной или десятичной! Нет, не двоичная, — тут же сделал вывод он, — здесь разновидностей значков гораздо больше. Давай-ка выпишем и посчитаем! Раз, два, три… Нет, поехали ко мне, — скомандовал Влекомов. — Там спокойно посчитаем, у меня и лупа есть. Видишь, некоторые значки плохо различимы! Дома они засели за изучение снимков. Оказалось, для записи значения пи использована семеричная система. — Боюсь, дальше мы с разбега не продвинемся! — сказал Влекомов. — Надо переписать значение пи из десятичной системы по семеричной, тогда выясним написания цифр в ней. — Ну, двойку я уже определил! — объявил Кирилл. — Как? — изумился Влекомов.