Ванесса возвращалась домой, когда неожиданно около калитки увидела знакомый красный экипаж. Безмерно удивлённая, она пробежала по дорожке к дому, скинула накидку и капор, поставила на место корзинку. Перед зеркалом пригладила янтарные пряди. Тетушка пила чай в гостиной и рядом с ней за столиком сидела леди Нейфил. – Ванесса, дорогая, проходи и поскорее присоединяйся к нам, — воскликнула тётушка Эмбер, увидев её. Несси вошла и сделала книксен. – Леди Нейфил приехала, чтобы сделать нам восхитительное предложение! Ванесса перевела глаза с одной дамы на другую. – Дорогая моя мисс Ли, — леди Нейфил улыбалась, смотря на девушку, — в действительности я хочу попросить вас об одолжении. Присаживайтесь. Служанка принесла из кухни ещё одну чашку, и Ванесса села за столик, не ожидая ничего хорошего от улыбающейся во весь рот вдовствующей герцогини. – Ваши младшие сестры ещё очень юны, — начала леди Нейфил, и Ванесса вдруг испугалась того, что та хотела предложить, — вы и мисс Миракл уже скоро выйдете замуж, а Пейшенс и Роуз нуждаются в опеке и обучении. Они — дочери джентльмена и достойны самого лучшего. Ванесса молчала, смотра на неё. Леди Нейфил, которая, видимо, тоже нервничала, вздохнула: – Мисс Ванесса, я предлагаю взять ваших младших сестёр на воспитание. Я — старая женщина, и привыкла жить в большой семье. Сейчас же сыновья мои выросли, а желание заботиться о детях не пропало. Я могла бы позаботиться о ваших сестрах, вырастить их, дать лучшее образование, нанять лучших учителей, и представить ко двору. Уверена, мой сын согласится дать за ними небольшое приданое, а остальное сделают их красота и обаяние. Замолчав, леди Нейфил уставилась на Ванессу, будто от неё зависела её судьба. Ванесса же смотрела на тётушку Эмбер. – Я уже согласилась, Ванесса, — сказала миссис Сэндфул, — но нам, конечно же, требуется и твоё согласие. Ванесса молчала. Сердце её бешено билось. Ей не хотелось расставаться с сёстрами, хотя она умом понимала, что так будет лучше для всех. Для девочек, потому что они будут расти в достатке и роскоши, и для тётушки, которая сможет вздохнуть спокойно, как только сама Ванесса выйдет замуж. – А сами девочки? Они хотят? — спросила Ванесса. – Как только они узнают, что будут жить в Вандербридж-Холле, что их оденут в лучшие платья и будут учить кататься на пони, они тут же согласятся, — улыбнулась леди Нейфил. – Тогда и я не могу отказать... — Ванесса закрыла лицо руками, — но я смогу навещать девочек? – Конечно, дорогая, я никогда не стану препятствовать общению ваших сестёр с вами или мисс Миракл. Пейшенс и Рози были в полном восторге от перспективы переезда в огромный дом, где они будут жить с доброй леди Нейфил. Рози целыми днями готовила своих кукол к тому, что теперь они будут жить в большой детской рядом с другими куклами, а Пейшенс изображала богатую леди и отказывалась работать по дому и делать что-либо в саду. – Скоро у меня будет много слуг, — говорила она, — и мне не придётся постоянно заниматься этими ужасными растениями! Несси было грустно. Она, конечно, понимала, что для девочек это чуть ли не единственный шанс найти себе хорошего мужа, но ей совсем не хотелось расставаться с малышкой Рози и с забавной немного заносчивой Пейшенс. Но обе с возрастом обещали стать красавицами, особенно Пейшенс, и, будучи воспитанницами герцогини Нейфил, они оказывались неплохими невестами для богатых джентльменов. – Когда же мы уедем уже? — спрашивала нетерпеливая Пейшенс, грезя кроваткой с золотыми столбиками, которую обещала ей подарить леди Нейфил. — Когда? – Как только завершится большой праздник, что устраивает герцог Нейфил, дорогая, — отвечала тётушка Эмбер. Пейшенс вздыхала. – Так долго.... – Да нет, всего несколько недель осталось. Несколько недель... Несси тоже ждала этот праздник. Но не потому, что девочки после него должны были уехать к леди Нейфил, а потому, что в Вандербридж-Холл явятся его хозяин, а также его младший брат, и уж один из них точно вспомнит о своей приятельнице, живущей в маленьком белом домике. *** То, что намечается грандиозное мероприятие, Ванесса узнала по тому, как вдруг ожил городок. Сначала там стали появляться незнакомцы, богато разодетые джентльмены со своими дамами. Они прогуливались по улочкам, покупали всякие мелочи, разглядывали витрины и сидели в единственном кафетерии, где продавали пирожные с кремом. Ванесса постоянно стала натыкаться на них, когда ходила в город, и наконец-то поняла, что имела в виду вдовствующая герцогиня, когда говорила, что у неё, Ванессы, нет подобающего платья. Даже её розовое бальное платье не годилось в подмётки амазонкам дам, их шляпкам с шикарным плюмажем и жемчужными брошами, которые дамы носили с той же непринуждённостью, что и она свою простую соломенную шляпу. Несси возвращалась домой грустная и разочарованная. Она понимала, что герцогиня, конечно же, и не подумает прислать ей приглашение на этот праздник, и что она зря смела думать о симпатии лорда Лайнела. Конечно же он не обратит своего внимания на девушку в соломенной шляпке и простом белом платье, когда вокруг него в Лондоне постоянно находятся такие красивые, убранные и хорошо одетые дамы. А если её и пригласят из большой милости, то идти ей всё равно не в чем. Миракл не французская модистка, она не способна создать даже из хорошего шёлка подобное чудо кройки и шитья... Лорд Лайнел обратил на неё внимание только потому, что скучал в одиночестве. Лорд Френсис даже и не скрывал своих мотивов. Так и говорил: «Я рад, что вы здесь, иначе мне было бы скучно...» Вслед за лондонцами появились иностранцы. Ванесса знала французский, поэтому поняла, что перед ней те самые «лягушатники» из кафе «Рижанс», с которыми предстоит сражение на шахматных досках. Они сами и их дамы были невероятно элегантны, и Ванесса старалась спрятаться, чтобы не попадаться им на глаза. Никогда ей не стать настолько хорошенькой, как эти женщины, в строгих амазонках из невероятных тканей, держащиеся в седле, как влитые, и одним своим появлением заставляющее всех оборачиваться вслед. Этот вечер Несси провела в слезах. Ей было безумно обидно, что она совершенно теряется на фоне этих дам, что она никогда не станет одной из них, и что ей сильно повезет, если на ней женится какой-нибудь стряпчий. Конечно же, на платье, подобное платьям француженок, стряпчий зарабатывать будет всю жизнь. А наутро пришёл посыльный от леди Нейфил. Та прислала письмо с просьбой принять несколько платьев, чтобы иметь возможность посетить большой турнир, который организует её старший сын. Сначала Ванесса возмутилась. Её так и подмывало отправить посыльного обратно. Но тётушка Эмбер и Миракл убедили её хотя бы посмотреть, что же ей подарили. И, когда картонки были распакованы, Ванесса, гордость которой была уязвлена, не смогла отказаться от возможности примерить это кружевное белое чудо. Остальные картонки были буквально растерзаны, и весь день Миракл, вооружившись иглой, подгоняла Ванессе по фигуре эти прекрасные платья. Белое жемчужное, белое кружевное, кремовое из переливающегося шёлка, светло голубое с блёстками, розовое, вышитое золотыми узорами по корсажу... Ванесса сдалась. Она так хотела попасть на турнир и так хотела надеть эти платья, что сил сопротивляться просто не было. *** Александр Быстров появился около белого домика в сумерках. Ванесса открыла калитку по настоятельному стуку и смотрела на мужчину средних лет, восседающего на коне. У него были модные бакенбарды и волнистые светлые волосы, спадавшие на широкие плечи. «Вот кому не надо подкладывать ничего под одежду», — подумала вдруг Несси. Красивые холёные руки держали повод коня. При виде дамы он соскочил на землю изящным отработанным движением и поклонился, сняв шляпу. – Миледи, простите за беспокойство, — он разглядывал её, и взгляд лучистых серых глаз казалось, нежно касается её кожи, как и мягкие нотки иностранного акцента в правильной английской речи, — я заблудился и не знаю, как проехать к Вандербридж-Холлу. – Если вы поедете прямо до перекрёстка, а потом свернёте направо, то уже скоро увидите башни, — отозвалась она, а потом вдруг сама не ожидая от себя спросила: — Вы приехали на турнир? Он улыбнулся. – Да, миледи. Позвольте преставиться, Александр Быстров, подданный Российского императора. Ванесса сделала книксен и назвала своё имя. – Я уверена, что победа будет за вами, — сказала она с улыбкой, — ведь обидно проделать такой длинный путь и не победить. Мистер Быстров рассмеялся, откинув голову. – Мисс Ли, это самое остроумное замечание, что мне удалось услышать на островах за последние дни. Благодарю вас, вы сумели поднять мне настроение. Теперь, когда мне станет грустно, я всегда буду вспоминать прекрасную английскую девушку и её мудрые слова. Он откланялся и ускакал, а Ванесса долго стояла у калитки и смотрела ему вслед в сгущающейся ночи. Что ждёт её на этом грандиозном мероприятии? Вот он — её шанс. Теперь у неё есть платья, есть женихи, есть возможность фланировать в платье перед женихами. Но согласятся ли все эти люди, что будут восхищаться ей, узнав, что она сирота и бесприданница, осчастливить её и повести к алтарю? Ванесса прислонилась к калитке и так стояла, любуясь звёздами, зажигающимися на небе. И ещё один вопрос не давал ей расслабиться: Будет ли на турнире сэр Джон Ласкастер? ... На следующий день, идя в городок, и напевая себе под нос песенку, Ванесса вдруг увидела мистера Быстрова. Он стоял под большим раскидистым дубом, перед ним был мольберт, в руках он держал кисть и задумчиво вглядывался в городок, раскинувшийся перед ним, как на ладони. Обернувшись на шум, мистер Быстров махнул Ванессе рукой. – Мисс Ли, не хотите ли оценить вместе со мной этот превосходный вид? Ванесса свернула с дорожки и почти бегом подошла к нему, заинтересованно смотря на то, что было изображено на холсте. Городок получился вполне реалистично. Она кивнула, выражая так своё одобрение. – Вы не только шахматист, но и художник? — удивилась она, ставя корзину на землю. – И, не поверите, профессор естествознания, — усмехнулся мистер Быстров. – И как же в одном теле уживаются три таких таланта? Мистер Быстров снова рассмеялся. – Кто вас учил так органично льстить, мисс Ли? — спросил он. Ванесса вспыхнула и взяла корзинку. – Никто. Я просто выразила своё мнение, сэр. – Не спешите, — мистер Быстров обернулся к ней, отрываясь от созерцания городка, — на моей картине чего-то не хватает. Вы не могли бы встать во-о-он там... — он указал, куда Ванессе встать. Она встала так, как он сказал, ведь ещё никогда и никто не изображал её на холсте. Даже обида от его слов куда-то исчезла. – Возьмите корзинку в руку. Вот так, — и художник взялся орудовать кистью. Он смотрел то на Ванессу, то на холст, и вот уже, когда Ванесса устала стоять в одной позе, вдруг подозвал её к себе: