– Дарий, ты не поможешь мне накрыть на стол? – спрашивает она, даже не войдя в гостиную – или как там называется эта огромная комната. – Я беседую с Зури. – А, ты можешь подождать здесь, в салоне, э-э… как произносится твое имя, милочка? – Зури. Зу-ри. Она кривит губы, будто откусила кусок лимона. – Ах, как красиво. Милочка, я ненадолго заберу своего внука. Уборная в конце коридора. – Простите, что? – Уборная, – повторяет она. Качает головой. – Туалет. Не забудь вымыть руки перед едой, душенька. На последних словах голос меняется, как будто за этим ее непроницаемым лицом кроется кусочек очень небогатой жизни. А потом она зовет: «Дарий?» – и удаляется. Дарий кивком приглашает меня идти с ним. Я качаю головой. – Да ладно. Она просто дает понять, что она моя бабушка, – говорит он. – Не у всех бабушки такие вредные, – замечаю я. – Она не вредная, просто… пока еще с тобой не познакомилась. Но ты моя гостья. Так что все в порядке. После этого я все-таки иду за ним, на кухню, такую белую и сияющую, что мне приходится несколько раз моргнуть, чтобы как следует все разглядеть. Длинный деревянный стол, у стен – шкафы, всякая блестящая техника. На столе – белые тарелки, винные бокалы, белые салфетки, блестящие приборы. Все разложено безупречно, прямо как в органическом ресторане, где работает Шарлиз. Мне хочется сделать фотку и отправить подруге. Она будет нести всякую чушь – что я сорвала куш, что нужно извлекать выгоду из богатого парня, нужно как-то избавляться от этой Кэрри. Но я сохраняю невозмутимость, даже посетив эту самую уборную с двумя раковинами и монограммами на полотенцах. Там я застреваю надолго, разглядываю все эти штучки, залезаю в шкафчики. Впрочем, я не успеваю пригладить лохматые волосы перед зеркалом, брызнуть холодной водой в лицо, наложить блеск на губы. В дверь стучат. – Я тут косметику не держу, – говорит Джорджия, когда я наконец открываю дверь. – Хочешь, дам, что надо, перед отъездом? – Да и так все нормально, – говорю я, прежде чем сесть за стол. Таращусь на здоровенного красного лобстера у себя на тарелке, пытаясь сообразить, что с ним делать, чтобы добраться до мяса. Начинается ужин, миссис Дарси без остановки рассказывает о своем фонде – она помогает женщинам и детям из бедных стран какими-то там микрогрантами. Дарий должен ей помочь с одной штуковиной – называется гала. Джорджия рассказывает, что будет интерном у какого-то сенатора, а потом миссис Дарси начинает задавать мне вопросы. До этого момента я казалась себе невидимкой. – Бушвик? Я там всю жизнь прожила. И собираюсь туда вернуться, когда получу диплом. Я не знаю другого дома и больше нигде жить не хочу, – говорю я, притворяясь такой же невозмутимой, как огурец в салате у меня на тарелке. – Но Говард? Это же далеко от Бушвика. А у тебя, судя по твоей речи, недурная голова на плечах. Почему не поступить… в Гарвард или в Джорджтаун? Дарий этой осенью будет подавать документы, – говорит миссис Дарси. Она сидит в торце стола, с одной стороны Джорджия, с другой – Дарий. Я сижу рядом с Джорджией, но стол такой длинный, что между нами запросто уместились бы еще два человека. – Я хочу в Говард, потому что это часть нашей культуры, исторический колледж для чернокожих. Обучусь всему, чему можно, а потом вернусь в свой район помогать другим. Я перестаю колупать хвост лобстера и ем лингвини. Плевать мне, насколько неуклюже я накручиваю их на вилку, ведь миссис Дарси же наплевать, насколько непочтительно она со мной обращается. – Прости. Как ты сказала – район? Кажется, он несколько… как бы это сказать?.. простоват? Дарий, говорила я твоему отцу, чтобы подождал несколько лет, хотя бы до поступления Джорджии в колледж, а уж потом покупал бы там жилье. Вам там не место. Всем вам. Не так вас родители воспитывали. Убеждена, Дарий, что для тебя это культурный шок. Но мой амбициозный сын хочет быть первопроходцем в сфере недвижимости. А я поверить не могу, что он обрек на такое моих ненаглядных внуков. Я обращаю внимание, как она держит вилку: отставив мизинец; как потягивает вино; как промокает кончики губ белой салфеткой и даже как смотрит на меня свысока. Бросаю взгляд на Дария – он слегка качает головой. На меня не смотрит вовсе. Не произносит ни слова в мою защиту. А Джорджия слишком увлеклась лобстером и молчит. Так что я, как положено «девушке с нашего квартала», решаю сама себя защитить. – Бушвик – хорошее место для детей, миссис Дарси. У нас бывают общие праздники, мы все вместе сидим на крыльце, заботимся друг о друге. И знаешь, Джорджия? Когда ты к нам приедешь, мы с сестрами тобой займемся. Как вот я сейчас занимаюсь Дарием. Тут он наконец поднимает глаза, я возмущенно щурюсь. – Правда? – роняет миссис Дарси и с коротким смешком опускает вилку. – Вот, значит, почему он тебя сюда привез? Чтобы ты им тут занималась? – Бабушка! – произносит Дарий. Миссис Дарси поворачивается к нему всем телом и спрашивает: – А как Кэрри добралась домой? Я-то думала, вы будете вместе гулять по Вашингтону. Я ее ждала, а ты вместо нее привез ко мне эту? – Прошу прощения? – говорю я. – Миссис Дарси, я сюда не напрашивалась. По-хорошему я должна быть в автобусе и ехать домой. Меня пригласил ваш внук. Но я с удовольствием покину ваш дом. Может кто-нибудь вызвать мне такси? Я встаю, хватаю сумку с пола и иду к кухонным дверям. – Ну нет, не позволю, барышня, чтобы со мной так разговаривали в моем собственном доме, – заявляет миссис Дарси. – А я не позволю так разговаривать с собой. – Бабушка! – цедит Дарий сквозь стиснутые зубы. И только. Я не обращаю на него внимания. Шагаю дальше в сторону гостиной, хотя слышу сзади его шаги. – Зури, прости, пожалуйста, – говорит он. – Позволь, я быстренько возьму свои вещи. Я открываю входную дверь, жду снаружи. Руки скрещены, дыхание быстрое, сердце стучит – хочется забежать обратно в дом и сказать этой тетке все, что я про нее думаю. Подходит Джорджия, я отворачиваюсь. – Мне очень неудобно, Зури. – Джорджия, ты классная, но родственнички твои – паршивые буржуи, – высказываюсь я. – Знаешь что, не суди так о нас всех, – раздается другой голос. Я поворачиваюсь к двери и вижу Дария – в руке у него кожаный чемоданчик. – Ты же не хочешь, чтобы я обзывал твою родню «гетто»? Рот у Джорджии раскрывается сам собой. Долгую секунду мы с Дарием таращимся друг на друга, и тут к дверям подлетает его бабушка. Самое мне время отойти подальше от этого дома. – Дарий, солнышко, уже совсем темно. Оставайся на ночь, утром домой поедешь. – Я должен отвезти Зури, – говорит он. – Ну отвези ее обратно в Говард, – не унимается она. – Бабушка, я тебе позвоню с дороги. Дарий подходит к пассажирской двери, чтобы открыть ее для меня. Я залезаю без единого слова. – Все пошло не так, – произносит Дарий, садясь в машину. – Все это было одной большой ошибкой, – говорю я. – Отвези меня, пожалуйста, на вокзал. И прислушайся к словам бабушки. Не надо тебе ехать в Нью-Йорк в темноте. – Я уже ездил. А тебе не надо ехать одной в автобусе. – Уж я как-нибудь. – Ну ладно. Тут я пишу родителям эсэмэску, что приеду на следующем автобусе. Сейчас от них посыплются сообщения, так что я убираю телефон в сумку. Нет у меня желания с ними объясняться. Дарий заводит двигатель, бабушка его стоит перед домом, сложив руки на груди. Дарий опускает стекло и кричит, что через час вернется. Джорджия вовсю машет мне рукой. Я машу в ответ. – Классная у тебя сестра, – говорю я, просто чтобы дать ему понять: хоть кто-то в его семействе мне нравится. – Да, классная, но очень наивная, – говорит Дарий. Сдает назад по дорожке – для этого ему приходится положить локоть на спинку моего сиденья и повернуться ко мне всем телом. Наклоняется он слишком сильно, можно даже подумать – специально. Выехав с дорожки, он говорит: – Да, прости. – Потом вздыхает и отъезжает от бабушкиного дома. – Спасибо, – добавляет он. – За что? – не понимаю я. – За то, что не спустила бабуле всю эту хрень. – Я не хотела проявлять неуважение, просто… – Знаю. Ты не сдалась. На это я ничего не отвечаю. Просто откидываюсь на спинку сиденья, пусть этот странный день окутает меня, точно новая одежда. Привычная, но иная – в ней я и сама совсем новая. Глава восемнадцатая