– Спасибо, нет. Я просто… изумляюсь. – Никогда раньше не видел, как девушка есть жареную курицу? – Я облизываю пальцы, отхлебываю лимонад. – Нет. Так – не видел. – Понятное дело. Кэрри наверняка ест жареную курицу ножом и вилкой. Нет, погоди. Она небось веганка. – Ну вообще-то, по ее собственным словам, да. – Еще бы. – Чего ты к ней прицепилась? Ты на нее совсем не похожа, Зури. После этого я на целую жаркую минуту теряю дар речи. Доедаю, запиваю, вытираю рот. – Знаю, что не похожа. Очень стараюсь. – Не просто не похожа. Ты, Зури, особенный человек. В смысле, ну честно. Я никогда не видел другой такой девушки. Он произносит все это, глядя в пол, как будто репетирует или вроде того и не может сказать заранее, какая будет реакция. Что ему ответить, я не знаю, хотя все тело покалывает, будто по нему сахаринки перекатываются – так говорит Мадрина. Я встаю, вытираю салфеткой рот и ладони, выбрасываю объедки в ближайшую урну и иду обратно к машине. – Поехали, что ли. А то темнеет. Уже у самой машины я снова понимаю, что он за мной не идет. Оборачиваюсь и вижу, что он стоит в паре метров и разглядывает меня. – Так. Чего-то ты меня пугаешь. Учти: мой отец знает, что я с тобой, знает, где живут твои родители, и у него есть мачете. Он улыбается, как при мне не улыбался еще никогда. А я только трясу головой и жду, когда он откроет двери машины своим дистанционным брелком. Но вместо этого он приближается ко мне. Я не отстраняюсь. Стою и жду, а он все ближе и ближе, я и моргнуть не успела – а мы уже стоим лицом к лицу. Я все равно не отстраняюсь. Он медленно подается вперед, тяжело дыша, смотрит мне в глаза, касается губами моих губ. Приостанавливается, будто чтобы убедиться, что я не против, и тут я довершаю то, что он начал. Падаю в его поцелуй, следя за тем, чтобы оставаться впереди, все контролировать, руки его обхватывают мою талию, он притягивает меня к себе. А я его к себе – еще ближе. У нас будто одно тело. В этот миг мне самой не верится в происходящее. Этот поцелуй, эти прикосновения – мне бы и в голову не пришло, что это может случиться в реальности. Я же его ненавидела. Ненавидела в нем все. Но то, что сейчас, – не ненависть. Наконец он отстраняется. Однако смотрит мне в глаза, приподнимает брови, будто спрашивая, не против ли я. Я слегка улыбаюсь. Прежде чем вернуться к машине, он целует меня в щеку. Открывает мне дверь, я молча сажусь. Протягиваю руку, чтобы открыть ему дверь. «Спасибо», – произносит он одними губами. И каждая секунда течет медленно, будто мед с ложки. Мы едем в Нью-Йорк, желудок мой завязался в узел. Я включаю радио, чтобы заполнить тишину, заглушить свои взвихренные мысли. Дарий медленно протягивает руку через подлокотник, переплетает свои пальцы с моими. А я его не отпускаю, и все внутри превращается в мягкую липкую сладость. Хокку Я большой стакан Лимонада, где сахар Скопился на дне, Он не подсластит Верх. Жажду не утолят Сладкое с кислым, Свернувшись в клубок Песенный в горле моем, И ты мне поешь, Покуда я пью Лимонадное зелье. Ты – настой любви. Ты в жажду эту Бросил меня. Губы сухи, Горло хрипит. Мне Снится буйство вод, И одного хочу я: Нырнуть в глубину, В лимонад, и пусть Кислая сладость смочит Душу и губы. Два тела рядом В танце мешают сахар, Поднимают вверх. Как Ошун в желтом Платье (гудит барабан). Вся эта горечь Сродни остротой Пчелиной матке сердца. Не брошу тебя. – Жажда Глава девятнадцатая В теле моем что-то происходит. Но это же не любовь. Это был просто поцелуй. Разве нет? Я откидываюсь на спинку сиденья с ощущением свободы. Ситуация в руках Дария, и меня это больше не смущает. Мы приближаемся к Нью-Джерси, в машине гремит музыка, какой я никогда раньше не слышала. Дарий покачивает головой, иногда подпевает, несколько раз облизывает губы, часто на меня поглядывает. Я начинаю улыбаться. Губы разве что полумесяц, но улыбается и все мое тело. Мы подъезжаем к пункту оплаты, очередь движется медленно. Дарий приглушает музыку, спрашивает, в порядке ли я. Я киваю. – Тебе лучше, чем раньше? – задает он второй вопрос. – В каком смысле «лучше»? – уточняю я. – Ну раньше все было плохо: моя бабушка, ее дом, я. – Ты хочешь знать, лучше ли я теперь к тебе отношусь? Он смеется. – Туше, мисс Бенитес. Ну и как вы теперь ко мне относитесь?