– Он довёз тебя до дома на такси или просто сунул деньги таксисту. – Ни то, ни другое, – довольно пропела Вера, – он довёз меня до дома на своей машине. – А если бы вас остановили пэпээсники. – Ну и что? – не поняла Вера. – За рулём пьяный. – Ах, ты об этом, – отмахнулась Вера от необоснованных подозрений подруги, – Эдик не пил. – Непьющий художник, что-то новенькое, – хмыкнула Клава. – Клавка, чего ты придираешься? – Не знаю, – призналась подруга, – наверное, потому что очень хочу спать. – Я понимаю, что я бессовестная, – покаянно призналась Вера, – но, Клавочка, мне же, кроме тебя, не с кем поделиться. А меня буквально распирает! – Ладно уж, – снисходительно разрешила Клава, – выкладывай всё, что у тебя ещё осталось. А то ещё лопнешь, и мне придётся зашивать. – Я уже, можно сказать, всё выложила, – с некоторой долей сожаления призналась Вера. – Нет, ещё не всё. – Разве? – Ты не рассказала, как вы расстались! – Обычно. Он проводил меня до подъезда, я поднялась домой и стала звонить тебе. – И даже не посмотрела, как он отъехал. – На его отъезд я полюбовалась из окна подъезда, – хихикнула Вера, – а поднявшись в квартиру, сразу стала звонить тебе. – Надеюсь, ты сначала сняла обувь? – поддела её подруга. – Ой, нет! – спохватилась Вера. – Пойду… – Сиди! Чего уж теперь беспокоиться. Всё равно придётся пол подтирать. – Твоя правда, – вздохнула Вера. – Лучше скажи, твой художник не пытался напроситься к тебе на чашечку кофе? – Представь себе, нет! – и напомнила: – Мы же с ним только сегодня познакомились, в смысле вчера. – Говорят, сейчас в моде секс на первом свидании, – с притворной завистью процедила Клавдия. – Нам ли, старым кошёлкам, о таком мечтать, – рассмеялась Вера. – И не говори. Хотя мы с тобой не такие уж старые. Я на днях у Генки Терёхина книжку отняла, так там бабусе семьдесят два года, и она почти каждый день меняет любовников и такие кренделя в постели выделывает, мама не горюй! – А сколько лет твоему Генке? – Восемь. – Где же он такую книжку взял? – удивилась Вера. – У сводной сестры утянул. – И ты ещё не вернула её Генкиным родителям? – Нет, – призналась Клава, – зачиталась. – Тогда не отдавай пока, – попросила Вера, – может, я тоже почитаю. – У тебя теперь на это времени не будет. – Почему же это? – Ты уже забыла о художнике? – озорно спросила окончательно проснувшаяся Клава. – Я о нём не забыла, но не будет же он и дневать, и ночевать у меня. – Как знать. Может, ты у него. – Клавка! Ну тебя! – Тогда можно я пойду досыпать? – Иди, – со вздохом разрешила Вера и хотела уже положить трубку, как услышала: – Но вы хотя бы поцеловались? – Нет, мы обменялись телефонами. – Тогда бай-бай. – Бай-бай. Вера не стала рассказывать подруге, как Эд нежно и в то же время страстно целовал на прощание один за другим пальцы её рук. И это, по её мнению, был самый настоящий секс! Вера вернулась в прихожую, сняла туфли и плащ. Только сейчас она почувствовала, как устали её ноги, хотя вроде бы она и не так много двигалась за сегодняшний вечер. Она подумала, что неплохо было бы забраться в горячую ванну с несколькими капельками эфирного масла эвкалипта, но поняла, что у неё нет на это сил. Вместо этого она протёрла пол, приняла душ, заварила себе чашку крепкого чая и опустилась на диван прямо перед картиной Эда. Вере показалось, что ласточки обрадовались её приходу и весело засвистели. Длинные узкие крылья и раздвоенные хвосты замелькали перед её глазами. Вера поставила опустевшую чашку из-под чая на стол и смежила веки. Настоящих живых ласточек Вера видела только за городом. Они лепили свои гнёзда на склоне возле речки недалеко от дачи Вериных родителей. На самой вершине склона было что-то вроде каменного выступа, который укрывал гнёзда птиц от непогоды. Её мама, глядя на прилетевших ласточек, всегда говорила, что если ласточки прилетели, то холода уже не вернутся, и принималась смело засаживать грядки всевозможными овощами. Вера из уроков зоологии помнила о ласточках только то, что они прилетают одними из самых последних в череде перелётных птиц. Учительница объясняла, что птицы так поступают, чтобы не умереть с голоду, так как питаются насекомыми, которые просыпаются в основной своей массе ближе к середине мая. В городе же жили стрижи. Они прилетали в мае и примерно до середины августа быстрыми стрелами мелькали за окном её съёмной квартиры. Вера подумала и вспомнила, что и за окнами родительской квартиры стрижи проносились с громким писком в это же время года. Она попыталась вспомнить, жили ли там стрижи во времена её детства. Но память отказывалась выдавать ей подсказку. «Надо будет потом спросить у Клавы, – подумала Вера, – Клаве всё известно, как Большой советской энциклопедии, не зря же она учителем работает». Вера была уверена, что профессия обязывает учителей знать ответы на все вопросы. Конечно, она понимала, что они тоже люди. Но упорно отказывала им в возможности незнания ответа хоть на один естественный вопрос из множества детских «зачем?», «как?» и «почему?». Убаюканная своими мыслями и отрывками видений, Вера не заметила, как заснула, сидя на диване. Во сне она свалилась на бок и даже подложила себе под голову маленькую подушечку, которую мама называла думкой. «Можно подумать, что на этих думках думают, а не спят», – промелькнуло в голове Веры сквозь дремоту. Проснувшись утром на диване и не услышав звонка будильника, девушка переполошилась – проспала?! Так и есть, проспала! Ей показалось, что за окном уже рассвело, она отогнула штору и убедилась в том, что ещё только начинало светать. До звонка будильника оставалось целых полтора часа. Вера собиралась лечь на кровать, но передумала, заодно вспомнив о том, что будильник завести она вчера на самом деле не удосужилась. «Не буду ложиться, – подумала Вера, – всё равно не усну, только буду чувствовать себя разбитой». Приведя себя в порядок и приготовив завтрак, девушка подумала о том, что она может сегодня и не увидеть Эда. Ему необязательно торчать в парке каждый день, и он может позволить себе отоспаться после бессонной ночи. Вера не догадывалась о том, что бессонная ночь для Прилунина – дело обыденное и, ложась спать под утро, он вполне может довольствоваться пятью часами сна. То ли молодость и отличное здоровье, то ли физиология такая. По крайней мере, на самочувствии и настроении ночи, проведённые им в ночных клубах, никак не сказывались. Вера же перед выходом на работу долго разглядывала в зеркале своё лицо, боясь обнаружить на нём следы проведённого в кафе вечера и части ночи, проведённой без сна. Но вроде бы всё было в порядке, ни мешков под глазами, ни синяков, губы не припухли. Хотя губам-то как раз и не с чего было припухать, ведь они с Эдом не целовались в губы. Вера машинально опустила взгляд на свои руки. Руки как руки. Она быстро спрятала их за спину, а потом смущённо рассмеялась. Засмеялось и отражение в зеркале, только отзвук смеха зеркального двойника не проник в комнату сквозь зеркальную оболочку. «Мне кажется, что я становлюсь слишком уж впечатлительной, – одёрнула сама себя Вера, – к чему бы это?» И услышала ответ внутреннего голоса: «Ты влюбилась». – Ну вот ещё! – вырвалось у Веры вслух, при этом она передёрнула плечами и одарила своё отражение недовольным взглядом. То не осталось в долгу. «Ссориться со своим зеркальным двойником совсем уж глупо», – подумала Вера, набросила на плечо ремешок сумочки и направилась к входной двери. Глава 7 По мере приближения к парку Вера замедляла шаг, зато её сердце ускоряло бег, и когда она ступила на главную аллею, ей показалось, что сердце её выскочит из груди. Напрасно утренний ветер тихонько дул на её ресницы, напрасно успокаивающе шелестели ветки оставшейся ещё на них листвой. Вера надеялась, что Эд проспал и она сегодня его не увидит, а к завтрашнему утру она успокоится и он не сможет прочесть по её лицу, в какое смятение привело её свидание с ним. Однако Прилунин не проспал, он стоял среди других художников и, кажется, с нетерпением вглядывался в начало аллеи, откуда должна была появиться Вера. Он выглядел свежим как огурчик и весёлым, как чиж, выпущенный на волю. Затаив дыхание и стараясь не смотреть в сторону художников, девушка прошествовала мимо выставленных картин. Но она всё-таки заметила Эдуарда. Он улыбнулся ей и помахал рукой. Вера кивнула ему в ответ и ускорила шаг, торопясь пройти мимо. Он, кажется, обо всём догадался… Вере хотелось оглянуться, чтобы увидеть выражение его лица, но она не решилась сделать это. Оказавшись вне территории парка, она укоряла себя в том, что ведёт себя как школьница, впервые влюбившаяся в одноклассника-хулигана. Дойдя до здания, в котором находился офис их компании, Вера облегчённо вздохнула. На этот раз она приветливо кивнула охраннику и поздоровалась с ним, назвав его по имени: – Здравствуйте, Илья! Парень от удовольствия расплылся в улыбке во весь рот.